Русская философия ХХ века. В.Ф. Эрн
Реферат по философии:
Русская философия ХХ века. В.Ф. Эрн
Общими тенденциями европейской философии ХХ в. можно назвать поворот к человеческим проблемам (антропологизм) и преодоление в связи с этим почти исключительного внимания к вопросам теории познания (гносеологизма) классической философии, обращение к иррациональным, неосознанным, спонтанным, интуитивным формам постижения реальности. Все эти особенности философии ХХ века нашли свое выражение в творчестве русских философов послеоктябрьского зарубежья.
Русская философская мысль ХХ века представлена различными направлениями и ориентациями, среди которых можно назвать интуитивизм Н.О. Лосского и С.Л. Франка, экзистенциализм В.В. Розанова, Л. Шестова, Н.А. Бердяева, развитие феноменологического направления Г. Шпетом, попытку построения особого символического видения мира П.А. Флоренским.
Важной чертой, в известной степени объединяющей русских философов ХХ века, было стремление осмыслить новый социальный и личностный опыт своего столетия, – опыт, включающий внезапную с точки зрения ожиданий прошлого века вспышку зла и насилия в виде двух мировых войн и попыток насильственного внедрения утопических идей.
И не только духовная ситуация века наложила отпечаток на мысль русских философов. Не в меньшей степени здесь проявился русский менталитет мыслителей. Не по своей воле многие из них вынуждены были покинуть Родину в 1922 году. Но и за рубежом они выступали как представители русской культуры, внося существенный вклад в общеевропейский философский процесс. Отдаленность от России не помешала им сохранить живую преемственность русской культуры, что следует подчеркнуть, ибо именно применительно к русской философии важно рассматривать развитие философии не только как сугубо познавательный, но и как культурно-исторический процесс.
Из персоналий русской философии ХХ века мы выбрали для более или менее развернутого изложения учения В.Ф. Эрна, А.Н. Скрябина, В.В. Розанова, Л. Шестова, Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, Н.О. Лосского, Г.П. Федотова.
Владимир Францевич Эрн (1882-1917). Родился в Тифлисе. Его отец, Франц Карлович, лютеранин по вероисповеданию, наполовину швед, наполовину немец. Мать – Ольга Павловна Райская, православная, наполовину русская, наполовину полька.
Владимир Эрн учился во 2-ой Тифлисской гимназии в одном классе с Павлом Флоренским, ставшим в юности его ближайшими другом и единомышленником. В седьмом классе гимназии он вместе со своими друзьями организовал литературно-философский кружок. Класс, в котором учился Эрн, “считался “выдающимся”, – пишет в своих воспоминаниях П.Флоренский. – Из него вышло довольно много деятелей… Если не ошибаюсь, в классе было получено при окончании курса семь золотых медалей и вдвое больше серебряных”.
В 1900 году В.Ф.Эрн поступает в Московский университет, где изучает философию. По его собственному признанию, наибольшее влияние в студенческие годы на него оказали такие замечательные русские философы, как С.Н. Трубецкой и Л.М. Лопатин.
Во время учебы складывается его мировоззрение, которое основывается, с одной стороны, на глубокой религиозной христианской традиции, а с другой, на серьезном увлечении философией Платона. Эрну близки некоторые идеи славянофилов, Достоевского и Вл. Соловьева. Несомненно воздействие на Эрна основателя русского космизма Николая Федорова. На это указывает М. Хагемайстер в своей работе “Николай Федоров: очерки жизни, творчества и духовное воздействие” (Munchen: Sagner, 1989).
После окончания университета в 1904 году В.Ф. Эрна приглашают работать на кафедру всеобщей истории. В 1914 году он заканчивает свою магистерскую, а в 1916 году – докторскую диссертации по философии. Он становится доцентом, а затем профессором Московского университета.
Известный богослов А.В. Карташов в своих мемуарах так описывает личность В.Ф. Эрна: “Высокий, с бледным безбородым, никогда не улыбающимся лицом, в обычном для того времени черном сюртуке, он казался протестантским пастором какой-то морализирующей секты, являя собою пример протестантского пафоса в православии”.
В 1905 году Эрн вместе со своим другом В.П. Свенцицким создает кружок “Союз христианской борьбы” (в мемуарах А.В. Карташева этот кружок назван “Христианским братством борьбы”). Этот подпольный кружок возник как отклик на революционные события 9 января 1905 года. Задачей “Союза” было преобразовать общественный строй России “в духе идей В.С. Соловьева о “религиозной общественности”. Реформы должны были включить в себя обновление церковной жизни и создание христианского социализма, основанного на принципах русского православия.
По мнению В.Ф. Эрна и В.П. Свенцицкого, государство должно быть заменено настоящей христианской общественностью, прототипом которой является коммунизм общин первых христиан. Частная собственность устранялась, православие должно обрести свой первоначальный дух. Именно Россия должна стать местом осуществления вселенской истины богочеловечества, о котором учил В.С.Соловьев. “Богочеловеческий процесс” может быть реализован лишь подлинной христианской общиной, которая возможна только в России.
В рамках деятельности “Христианского братства борьбы” Эрн публикует в журнале “Вопросы жизни” статью “Христианское отношение к собственности”, что приводит его к сближению с С. Булгаковым, который также работает над проблематикой христианского социализма.
В 1906 году Эрн принимает участие в основании Московского религиозно-философского общества памяти Вл. Соловьева. Это общество ставило перед собой задачу вернуть метафизику к ее религиозным истокам и обновить православное христианство, исходя из принципа соборности. Общество пользуется огромным успехом. Его собрания, по словам самого Эрна, посещают сенаторы, толстовцы, священники, курсистки, студенты, рабочие и представители крайних партий. Только за первый год существования общее количество его членов увеличилось с 40 до 300 человек, а на публичных лекциях присутствовало от 250 до 600 человек.
В 1907 г. философ принимает участие в создании Вольного богословского университета при религиозно-философском обществе памяти Вл. Соловьева. В 1910 году входит в состав редакции издательства “Путь”, основанного М.К. Морозовой и отличавшегося славянофильской направленностью. А в 1916 г. Эрн избирается членом Московского Психологического общества.
Все эти факты жизни Эрна говорят о его большой социальной активности. Он близок со многими философами, составившими цвет русской философской мысли: О.П. Флоренским, О.С. Булгаковым, Н.А. Бердяевым, Е.Н. Трубецким, В.И. Ивановым и другими. Несомненно, В.Ф. Эрн был великолепным русским философом. Но ранняя смерть не позволила ему раскрыть свой талант во всей его мощи. Н.О.Л осский в “Истории русской философии” пишет, что Эрн умер от туберкулеза, а французская исследовательница русской философии профессор Ю. Шеррер считает, что от нефрита.
Произведения В.Ф. Эрна сегодня известны не так широко, как труды его именитых друзей и соратников, хотя надо признать, что в тех его работах, которые мы сегодня можем читать, перед нами предстает фигура настоящего интеллектуала, образованнейшего человека с проницательным умом. Его перу принадлежат исследования жизни и учения Г.С. Сковороды, теории познания Вл. Соловьева, религиозных взглядов Льва Толстого.
В.Ф. Эрн – большой почитатель Платона. Его мечта – провести глубокое и обширное исследование идей этого великого древнегреческого философа. К сожалению, он ее так и не осуществил. Смерть помешала завершить работу “Верховное постижение Платона. Введение в изучение платоновых творений”. Надо отметить, что работы Эрна быстро вошли в научный оборот Западной Европы, поскольку он мог писать по-немецки.
Чтобы взгляды Эрна были понятнее, следует обратить внимание на то, что он сам себя называет мистиком. Основную причину всего происходящего в мире он видит в Божественном Провидении, в том числе и история человечества “в существе есть раскрывающаяся воля Божия”. Истина, на его взгляд, открывается человеку только в мистическом озарении. В каком-то смысле его можно назвать пророком. Так, например, задолго до пришествия революционного хаоса он почувствовал опасность марксистских идей и вообще идей социалистов, увидев в них выражение противного ему западного, а особенно немецкого рационализма.
Важнейшим направлением его философской деятельности является борьба за Логос, в наивысшей степени выраженная в опубликованном им в 1911 году сборнике статей, который так и называется – “Борьба за Логос”. Речь идет о противостоянии рационализму философии Запада и утверждении философии восточнохристианского “логизма”. По большому счету, жизнь и творчество для Эрна – это его личный Армагеддон, великая битва с силами зла, с дьяволом и его философией, которая увлекает людей в бездну греха и небытия. Эрн – рыцарь Христа, в борьбе за Логос видящий свое предназначение и смысл жизни.
Согласно Эрну, Логос – это фундаментальный принцип всей человеческой культуры. Философия логизма зовет “от схоластики и отвлеченности вернуться к жизни и, не насилуя жизни схемами, наоборот, внимая ей, стать вдохновенной и чуткой истолковательницей ее божественного смысла, ее скрытой радости, ее глубоких задач”. Логос, или разум, внутренне связан с живой, конкретной действительностью. “Логос есть коренное и глубочайшее единство постигающего и постигаемого, единство познающего и того объективного смысла, который познается”.
В чем же состоит содержание этого начала? Эрн определяет его следующим образом: “Сущность Логоса метафизична. Это не субъективно-человеческий принцип, а объективно-божественный. <...> В Нем сотворено все существующее и потому нет ничего, что не было бы внутренно, тайно себе, проникнуто Им”. Логос, таким образом, есть принцип, внутренне присущий вещам, и всякая вещь таит в себе скрытое, сокровенное Слово. И в то же время Логос извечно существует в себе. “Существо Логоса состоит в его божественности”.
Логос имеет три аспекта, выраженные в трех сферах культуры. Это – Логос космический, Логос Божественный и Логос дискурсивно-логический.
Логос космический – это то, что открывается в естественных религиях, в искусстве, в творчестве. Логос космический включает в себя и сотворение мира, которое до сих пор продолжается через любое поэтическое слово, через любое истинное искусство. Основа истинного творчества всегда находится в Слове, т.е. в Логосе. Это Слово, которое выражает себя не только в звуке, но и в цвете, в линиях, в ритме. Оно проявляется в творении нравственной красоты человеческой души через обращение ко всему Божественному. Цель космического Логоса − раскрыть мир как “единый и прекрасный”.
Логос Божественный, или небесный. О нем Эрн пишет следующим образом: “Логос небесный открывается в христианской религии, в неиссякающем подвиге титанического существенного просветления воли (напр., безмерное по величию явление в русской истории – св.Серафим Саровский)”. Христианская религия всегда была религией Слова. Она преодолевает с помощью просветленной, укрепленной верой воли те искушения, которые несет с собой свобода, дарованная человеку Богом, без которой невозможно подлинное творчество. Таким образом, Божественный Логос подготавливает и укрепляет волю для реализации морального блага.
Логос дискурсивно-логический открывается в философии. Эрн считает невозможным отделять философию от Логоса, так как Логос есть мышление, а значит философия и диалектика. Все законы мышления – это лишь Божественное орудие мысли. Отсюда задача философии, ее жизнь – “в непрерывных творческих попытках охватить целое мира в единстве теоретической мысли”.
Логосу противостоит другой принцип – Ratio, исповедуемый в основном западным обществом, который исподволь уничтожает культуру, заменяя ее цивилизацией. Логос и Рацио представляют собой не просто спор двух философских течений: логизма и рационализма, и даже не антагонизм Востока и Запада, но великое противостояние добра и зла, Христа и сатаны, которое происходит не между странами, не между отдельными философами, а в душах людей, в сердце каждого человека.
Итак, борьба за Логос выражается Эрном в противопоставлении его Рацио, или рационализму, под которым он понимает философию, исследующую формальный рассудок, оторванный от многообразия жизни. “Рационализм берет разум в среднем разрезе, отсекая низы и верхи”, в отличие от логизма, который берет разум в целом... Логос и Рацио – две взаимоисключающие противоположности. Если рационализм считает личность за иррациональное, так как для него весь мир есть не что иное, как совокупность вещей, то логизм, наоборот, персоналистичен и воспринимает весь мир в категории личности.
Рационализм предполагает “...мировоззрение абсолютно статическое. Ему некуда двигаться. В своем чистом виде он непременно вне-человечен, вне-жизненен. Отсюда роковые пределы и грани. Тот, кто стоит, всегда ограничен какими-нибудь горизонтами.
Напротив, логизм динамичен. Он требует творчества, непрерывного волевого усилия, непрерывного возрастания. Отсюда беспредельность познания и живая подвижность все углубляющихся перспектив”. Поэтому если Логос своим творчеством оживляет и развивает культуру, то под воздействием рационализма истинная культура гибнет.
На Западе логизм практически отсутствует, за исключением редких попыток (одна из них была в свое время предпринята Шеллингом) привить логизм на бесплодную почву отравленной рационализмом западной философии. Поэтому роль спасительницы должна принять на себя русская философия как историческая носительница логизма, полученного от православного христианства.
Логизм – это, прежде всего, философия верующего человека. Без веры она не может быть принята и освоена. Вне веры она не принесет плодов, ибо как вода и солнце являются источниками живительных сил для любого семени, так вера и Слово Божие являются источником живительных сил для любых идей философии логизма. Западные же ветви христианства – католицизм и протестантизм – не способны исполнить эту роль, поскольку многократно подвергались изменениям и деформациям под воздействием все того же рационалистического мышления.
“Для того чтобы действительно преодолеть рационализм, необходимо по-новому, метафизически осознать природу мысли”. Ведь отождествление Ratio с мыслью, в сущности, и приводит рационализм к гносеологической безысходности. Мысль всегда жива и динамична, она просто не может выжить в сухих рационалистических схемах. Метафизический корень мысли в том божественном Логосе, в Котором и Которым сотворено все существующее. Мысль, нашедшая себя в Логосе, лишена всяких противоречий и недостатков.
Важным шагом на пути преодоления рационализма Эрн считает осознание Природы как Сущего. При этом должна осознаваться ее самостоятельность по отношению не только к человеку, но и к Богу. Самостоятельность Природы по отношению к Богу относительна, возможна лишь при условии внутреннего согласия Природы как Сущего и Сущего Абсолютного.
Преодоление рационализма и возвращение философии в лоно логизма означает “не простое усвоение мудрости прошлого, а творческое развитие того глубочайшего умозрения, которое начала великая Эллада, которое продолжил христианский Восток и которое было почти совершенно устранено с магистрали философской мысли новой Европы”.
Отсюда понятно, что значение философии Логоса должно возрастать по мере преодоления в мире рационализма. Философия Логоса – это философия живого, развивающегося Творчества, которая, как подчеркивает Эрн, вовсе не завершена в трудах восточных Отцов Церкви. Ни о какой завершенности не может быть и речи: “ибо <...> ни в каком пункте истории (помимо личности Богочеловека) не может быть абсолютного усвоения и осознания Логоса, и логизм поэтому может быть мыслим в завершении лишь за гранями истории”.
Таким образом, логизм беспределен в своем развитии и творчестве и этим отличается от рационализма, который стремится привести философию к законченной системе и таким образом завершить ее развитие, что, в принципе, равносильно ее смерти. Следовательно, философия Логоса будет неизменно торжествовать, она будет жива и тогда, когда рационализм, окончательно загнав себя в рамки какой-либо схемы, не сможет найти из нее выхода и успешно скончается.
Другим важным направлением философской деятельности Эрна является разработка так называемой Русской идеи и учения о своеобразии русской философии. И снова основные черты и той и другой могут быть прежде всего описаны через понятие Логоса в противопоставлении рационализму.
С самого своего появления Русская идея в лице русской философии была направлена на борьбу с рационализмом, в этом состоит ее главная задача. Эрн пишет: “...Вся русская философская мысль, которая захватывает и великих создателей нашего художественного слова, представляет из себя различные моменты в развитии уже начавшейся борьбы между ratio и Логосом. И только с точки зрения этой борьбы может быть осмыслено наше прошлое и правильно осознаны наши обязанности перед грядущим”.
Таким образом, основная суть всей русской философии – это стремление к Логосу. “Я противополагаю западно-европейское начало ratio антично-христианскому началу Логоса, причем убежден, что носители первого начала по творчеству и гениальности много уступают носителям второго начала, – пишет Эрн. – Русскую мысль я противополагаю западной по качеству, а не по количеству, и считаю, что русская мысль в современном духовном состоянии мира занимает совершенно особое место не потому, что тот или иной русский мыслитель столь же гениален, как Гегель, а потому, что принцип философствования русских философов (между которыми есть и гении) существенно отличен от принципа философствования западноевропейских мыслителей нового времени”.
Русская философия, на его взгляд, всем своим величием обязана тому особому месту, которое занимает в мире и истории Россия как живая наследница Восточного православия. “Россия в таинственной глуби своего народного существа носит нетленными и вечно живыми религиозные и умозрительные достижения великих отцов и подвижников Церкви”. Поэтому русская философия выступает промежуточным звеном между восточно-христианским умозрением и западно-европейской мыслью, противополагая ее рационализму и имперсонализму – логизм, онтологизм и персонализм.
Для Эрна вся русская философская мысль “представляется цельным и единым по замыслу философским делом”. Но такое единство присуще только “оригинальным” русским мыслителям, к которым он относит славянофилов, Лопатина, Вяч. Иванова, С.Н. Трубецкого, конечно, Вл. Соловьева и др. К “неоригинальным” направлениям русской мысли он относит материализм, позитивизм, неокантианство и вообще прозападных философов, которые, по его мнению, не способны “что-нибудь творчески порождать”.
Важной характеристикой русской философии, по Эрну, является отсутствие абстрактных философских систем, которые заменяются “внутреннею объединенностью созерцания”. Он считал, что практически все русские философы обладают “редким и исключительным” внутренним единством. Причем русская философия еще не достигла своего апогея, не прошла еще через все стадии своего развития, в ней заложен большой творческий потенциал, и она еще скажет миру свое весомое слово.
Одной из значительных его работ, затрагивающих тему своеобразия русской философии, является книга о жизни и учении Григория Сковороды, которого Эрн почитал за первого самобытного русского философа, – великого “старца”, являющегося образцом подражания для всех остальных поколений русских философов. В своей работе о Г.Сковороде, как и во многих других работах, он также поднимает тему борьбы христианского логизма и западного рационализма, подчеркивая, что религиозные факты должны признаваться в философии наряду с историческими или научными фактами.
Он пишет: “…Нет и не может быть такого исторического исследования, которое было бы внешне обязательно для всех в своих результатах. И слепы, философски неотчетливы те историки, которые так называемым документальным исследованием хотят установить или отвергнуть какие-нибудь метафизические или религиозные факты. Кому эти факты внутренне даны, тот видит их и в лежащем перед ним сыром материале. Кому они не даны, тот их не видит. Нужно бросить раз и навсегда наивные препирательства в плане так называемого документального исследования и понять, что глаза разноустроенные неизбежно будут и разно видеть. И то, что для одного – самый настоящий факт, для другого – самый настоящий не-факт”.
Однако учение о Русской идее Эрна тесно связано не только с философией логизма, но и с особым пониманием философом роли России и ее задач. Эрн вообще придавал большое значение “органической связи философии с культурной жизнью народа в целом”. Ютта Шеррер представляет себе суть русской идеи Эрна следующим образом:
– Россия является в современной истории единственной наследницей христианской восточной мысли и восточного православия;
– только в России возможно развитие философии на основе логизма, мышления, внутренне связанном с религиозностью, и коллективистского принципа общности, позволяющего находить свой исток в Церкви. Поэтому только в России подлинное самосознание может быть религиозным, и Церковь может быть центром культуры.
Россия должна сказать миру свое слово, от которого будет зависеть вся дальнейшая история мира, и война 1914 года является тем удобным случаем, который Провидение предоставило России для распространения своей культуры в противовес западной цивилизации. Причем это слово должно исходить не просто от отдельных образованных людей или даже каких-то групп, а от русского народа в целом. Великая историческая миссия России является Промыслом Божиим, который Россия должна исполнить.
До первой мировой войны Россия жила обособленно от исторического развития других стран, но война все изменила и выставила Россию “в роли вершительницы судеб Европы, и от ее мудрости, от ее вдохновения и решимости будет зависеть вся дальнейшая история мира”. Россия должна решить проблему Европы. Эрн считает, что начинает осуществляться главная идея славянофильства, которую выразил в своей “гениальной формуле” Ф.М. Достоевский под названием “всечеловечность”; к этой идее, “как к живому центру своему, тянется все великое и живое в умозрении славянофилов”.
Прежняя противоположность “Россия-Европа” должна разрушиться в ходе войны и замениться на новую: “Европа-Германия”. Между Европой и Россией наметилась “линия глубочайшего внутреннего единства”. “Отношение России к Европе стало чрезвычайно простым после того, как отрицательные, богоубийственные энергии Запада стали сгущаться в Германии, как в каком-то мировом нарыве, – и оттягивать весь воспалительный процесс в одно место”.
Согласно Эрну, культура Запада, начиная с Ренессанса, порывала с Сущим, уходила от Бога ради человеческого самоутверждения, русская же культура, наоборот, стремится возвратиться к Богу. Однако Запад, особенно со времен Петра Великого, начинает сильно проникать в Россию и “вызывает огромные “возмущения” духа”. Под действием этих “возмущений” в России происходит “акт глубочайшего покаяния”, который рождает новое глубинное народное течение, невозможное на Западе, но захватывающее и его. Внутренняя духовная борьба во внешнем, физическом плане проявляется как война миллионных немецких армий против миллионных армий русских. И сверхзадача внутреннего “умного делания” – это построение Града Божьего, это духовное бытие “Святой Руси” как мистически реальной святыни.
Отсюда понятной является постоянная борьба Эрна с немецкой философией, с ее оторванными от жизни категориями и понятиями. Он обвиняет немецкую философию в том, что учения ее приверженцев опустошают и умерщвляют живую материю, а человеческую душу превращают лишь в набор восприятий, что, в конечном счете, ведет западную цивилизацию на порог гибели.
Во время первой мировой войны Эрн публикует вызвавшую широкий отклик статью “От Канта к Круппу”, в которой показывает разрушительное для человечества влияние немецкой философии, идущей от Канта.
Согласно Эрну, философия “германизма”, приведшая мир к чудовищной войне, питается корнями от идей Иммануила Канта, выраженных в его работе “Критика чистого разума”. Из этой работы вытекает, что человек как во внешнем, так во внутреннем опыте лишен всякого контакта с истинно Сущим, но это означает, что и для Бога уже нет места в представлениях человека о полноте Сущего. Кант как бы “законодательно” “перерезает” связь между разумом и Богом. Следствием этого явился расцвет феноменалистических наук в Германии, которые подготовили почву для торжества германского духа, изменили всю историю Германии, поскольку в ней не осталось места для абсолютных святынь, для онтологической Справедливости и Божественного Промысла. Но поскольку Бог выведен за пределы мира, то возникает мечта хотя бы о временном “земном рае”, который строится на принципах насилия и власти одного человека над другим, на принципах полного завоевания Природы.
Для установления такой власти требуется развитая техника, мощное оружие, что неизбежно приводит к милитаризму, выразителем которого и является военный магнат Крупп. “...Орудия Круппа – суть самое вдохновенное, самое национальное и самое кровное детище немецкого милитаризма”. В этих орудиях выражается глубинное самоопределение немецкой нации, ее самонадеянность и самоуверенность в победах, которые, по мысли немцев, должны “весь сырой материал грядущих потрясений” оформить в категории и схемы “основных вожделений пангерманизма”.
Эрн приходит к заключению, что разразившаяся мировая война “есть в своей глубочайшей духовной сути столкновение всемирно-исторических начал”, выражаемое внешне как столкновение духа России и духа Германии. “Для Германии нет ничего выше меча, выше грубой физической силы, – сам Бог есть сила для них, а не правда. <…> Для России же меч – служение, а над мечом как святыня – крест, и сила сильна не силой, а правдой и только правдой”.
Борьба Эрна с германизмом, а в его лице со всем западным типом мышления, который он определяет как “ratio”, проявляется во всем, даже в стиле изложения мыслей. Слог его очень острый, порою даже сатирический. Его произведения рисуют нам человека не просто одаренного и имеющего за плечами огромный багаж знаний, но прежде всего одержимого идеей и, если так можно выразиться, одержимого Духом Святым.
Позиция Эрна в отношении “русской идеи” вызывала острую полемику и порой совершенное неприятие его философской позиции. Так, известный русский философ С.Л. Франк обвинил Эрна в “философском национализме”. Современный нам автор С.Г. Киселев также считает, что “под влиянием идеи германофобии Эрн свел войну к столкновению “духа Германии” и “духа России”.
В 1910-1915 годах Эрн оформляет свои основные философские идеи, полемизируя с русским вариантом международного журнала “Логос”. Эти идеи заключаются в “категорическом отрицании неокантианства и, далее, всей современной западной философии, что, в конце концов, должно было привести к самостоятельной русской философии”.
Н.А. Бердяев пишет в работе “Русская идея”, что хотя критика “германизма” Эрна была часто несправедлива, но она была очень популярна в кругах русской философской молодежи. В.В. Зеньковский в своей “Истории русской философии” отмечает, что у Эрна “было большое философское чутье, бесспорное дарование…”, а Ютта Шеррер, отводя Эрну видное место в плеяде русских мыслителей ХХ века, называет его “глашатаем духа” своей эпохи.
Литература
Вебер Альфред. История европейской философии / И.А. Линниченко (пер.со 2-го фр.изд.), Вл.В. Подвысоцкий (пер.со 2-го фр.изд.). — Изд. 2-е — М. : URSS. ЛКИ, 2007. — X, 409с.
Евлампиев Игорь Иванович. История русской философии: Учеб. пособие для студ. вузов. — М. : Высшая школа, 2002. — 584с.
Зеньковский Василий Васильевич . История русской философии: В 2 т. — М. : Аст, 1999. — 542с. Т. 1 — 542с.
История философии: Учеб. для вузов / В.П. Кохановский (ред.), В.П. Яковлев (ред.). — Ростов н/Д : Феникс, 1999. — 573с.