Легкомыслие как институт уголовного права

Размещено на /

Введение

Н.А.Добролюбов считал, что «большая часть преступлений и безнравственных поступков совершается по невежеству, по недостатку здравых понятий о вещах, по неумению сообразить настоящее положение дел и последствия поступка; и только немногие безнравственные действия совершаются вследствие твердого, но ложного убеждения»1.

Научно-технический прогресс «привел к увеличению числа преступлений, совершаемых по неосторожности в сферах труда, охраны окружающей среды, движения и эксплуатации разных видов транспорта, использовании новых мощных источников энергии»2.

Во всем мире, в том числе и в нашей стране, постоянно растет число неосторожных преступлений.

Однако, вместе с тем, до настоящего времени «в общественном сознании существует некая недооценка опасности неосторожных преступлений. Принято считать лицо, совершившее указанное преступление, невинной жертвой обстоятельств, что отрицательно сказывается на эффективности борьбы с неосторожными преступлениями»3.

Действительно, в средствах массовой информации, да и в юридической литературе, всё чаще указывается на случайный характер неосторожных преступлений. В результате происходит смешение невиновного причинения вреда с преступлениями, совершенными по легкомыслию или небрежности.

Современная теория уголовного права и действующее уголовное законодательство «не содержат полных и однозначных ответов на постоянно возникающие у правоприменителей вопросы по установлению и доказыванию вины неосторожных преступников»4. По замечанию В.Е.Квашиса, «многоплановая проблема преступной неосторожности остается одной из наиболее актуальных, недостаточно исследованных, сложных и противоречивых криминологических и социально-правовых проблем»5.

Легкомыслие как форма неосторожности является наименее исследованной формой вины.

Всем вышесказанным и обусловлена актуальность темы работы.

Целью работы является всестороннее рассмотрение такого института уголовного права как легкомыслие.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- определить неосторожность как одну из форм вины;

- рассмотреть легкомыслие как вид неосторожности, выявив интеллектуальные и волевые моменты, а также субъективные и объективные стороны;

- выявить различия между такими близкими понятиями как легкомыслие небрежность, косвенный умысел, а также казус.

Теоретическую базу исследования составили монографии (таких авторов как С.В.Векленко, С.В.Гончаренко, Н.Д.Евлоева, В.Е.Квашниса и др.), учебная литература и публикации в периодических изданиях. Эмпирическую базу составило действующее российское уголовное законодательство.

Структура работы соответствует её цели и задачам и состоит из трех глав.

Глава 1. Неосторожность как форма вины

Под виной в уголовном праве понимается «отрицательно оцениваемое уголовным законом психическое отношение лица к совершаемому им запрещенному законом действию (или бездействию) и возможному общественно опасному последствию в форме умысла или неосторожности»6.

Вина - это «психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию и его последствиям. Вина - необходимый признак состава преступления и в этом отношении входит в основание уголовной ответственности»7. Вина является принципом уголовной ответственности.

Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. №63-ФЗ8 (далее – УК РФ) последовательно проводит принцип субъективного вменения9, зафиксированный в ст. 5 УК РФ. Лицо может нести ответственность за содеянное, за причиненные им последствия только при наличии вины, т.е. при соответствующем психическом отношении к содеянному в виде умысла или неосторожности. Причем «вина лица должна устанавливаться по отношению ко всем юридически значимым обстоятельствам преступления, являющимся признаками соответствующего состава преступления или отягчающим наказание»10.

Таким образом, лицо, совершившее запрещенное уголовным законом деяние при наличии вины, признается судом виновным в совершении этого деяния. Согласно ст. 49 Конституции Российской Федерации каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Сущность вины в российском праве традиционно указывает на способ интеллектуального и волевого взаимодействия субъекта с объективными обстоятельствами, составляющими юридическую характеристику деяния11. Конкретные сочетания интеллектуального и волевого элементов, характерные для каждой формы вины, определены в законе. Поэтому под формой вины принято понимать «законодательно закрепленное сочетание интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике виновного по отношению к юридически значимым объективным свойствам противоправного деяния, во взаимодействии с внешними условиями. Соответственно и различие в интенсивности и определенности интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике субъекта, определяет форму вины, а в пределах одной формы вины - ее виды»12.

Отечественное законодательство выделяет две формы вины: умысел и неосторожность13.

Вине посвящена глава 5 УК РФ, содержащая статьи 25, 26, которые регламентируют умышленную и неосторожную форму вины, ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины, предусмотрена в статье 27 УК РФ, а невиновное причинение вреда регламентировано в статье 28 УК РФ.

В ряде статей Особенной части УК РФ прямо указано, что соответствующее преступление может быть совершено только умышленно (ст.ст. 105, 111-115 и др.). В других статьях, наоборот, подчеркнута неосторожность как форма вины в составе данного преступления (ст.ст. 109, 118, 124, 143, 168, 216, 218, 219 и др.).

В ч.2 ст.24 УК РФ закреплено следующее правило: деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ. Это означает, что если при характеристике преступления форма вины в уголовно-правовой норме не указана и она с очевидностью не вытекает из способов законодательного описания этого преступления, то оно может быть как умышленно, так и по неосторожности.

По мнению Н.А. Неклюдова, «под неосторожностью разумеются такого рода деяния, которые происходят от неосмотрительности лица. По своему характеру неосторожные деяния совпадают со случайными деяниями, так как на практике весьма трудно разграничить их друг от друга; здесь все зависит от произвола судей»14.

А.Ф.Кистяковский относительно данной формы вины отмечал, что «понятие неосторожности растяжимо и более или менее условно. В одних правонарушениях признаки неосторожности очевидны, в других они едва уловимы. Только посредством анализа каждого данного случая можно определить, принадлежит ли оно к неосторожным или случайным правонарушениям. Было бы всего справедливей эту вину неосторожную, обложив самым низким наказанием, каковы замечания, предостережения или в крайнем случае выговоры, карать преимущественно гражданским взысканием»15. Несколько иной точки зрения придерживался Э.Я.Немировский: «Пусть в неосознаваемой неосторожности нет вины, но репрессия её полезна или даже необходима для охраны правовых благ, при современном развитии техники, распространенности металлических двигателей… в век пара и электричества. Обществу нужно сохранить себя от тех, кто не в состоянии приспособиться к окружающим условиям, и наказание сослужит здесь свою службу»16. В действующих законодательствах многих современных государств, наметились две основные тенденции в области уголовной ответственности за неосторожное причинение вреда17:

1) расширение сферы уголовно наказуемой неосторожности;

2) усиление санкций за отдельные неосторожные преступления, причиняющие тяжкие последствия или создающие реальную опасность наступления таких последствий.

Вопрос неразрывной связи неосторожного поведения с объемом и характером наступивших противоправных последствий вызывает дискуссии.

По замечанию В.Е.Квашиса, «сама природа неосторожных деяний такова, что эти последствия зачастую не зависят от воли и «качества» поведения причинителя вреда и потому носят во многом случайный и ситуативный характер»18.

Действительно, в одних случаях более грубая невнимательность и пренебрежение установленными правилами (например, пожарной безопасности или эксплуатации автотранспорта) могут не повлечь причинение уголовно наказуемого вреда, в других случаях, наоборот, гораздо меньшая невнимательность может стать основанием для привлечения лица, неосознанно нарушившего те или иные правила, к уголовной ответственности. Такое положение лишний раз «свидетельствует об односторонности и ограниченности психологической теории вины, не позволяющей объединить в единое целое все заслуживающее упрека и наказания разновидности преступного поведения»19.

Представляется обоснованной позиция В.Е.Квашиса, который считает, что «рассмотрение неосторожной вины с аксиологических позиций приводит к необходимости такого понимания неосторожности, которое выходит за рамки психического отношения субъекта к последствиям своих действий и их общественной опасности. Оно указывает на более широкое социально-психологическое и социально-политическое содержание неосторожной вины… при таком подходе вина рассматривается не только и не столько в качестве сугубо психологической, сколько в качестве категории социально-этической, предполагающей порицаемость психического отношения субъекта к содеянному…»20.

В УК РФ содержится более восьмидесяти статей, в которых предусмотрена ответственность либо за преступления, совершаемые по неосторожности, либо за умышленные деяния, которыми по неосторожности причиняется вред здоровью личности или материальный ущерб государству и гражданину.

Практическое значение умения различать умысел (как прямой, так и косвенный) и неосторожность (легкомыслие и небрежность) очень велико и заключается не исключительно в том, что при установлении умысла виновного в содеянном его следует наказать строже, а в том, что, во-первых, отдельные правонарушения могут считаться таковыми только в случае умышленных деяний правонарушителя (или исключительно с прямым умыслом в уголовной юрисдикции), а следовательно, в ряде случаев запрещенное законом поведение лица не может рассматриваться как противоправное при установлении в нем неосторожности (либо эвентуального умысла в уголовной юрисдикции), а во-вторых, в уголовном праве содеянное может признаваться приготовлением к преступлению или покушением на преступление исключительно за умышленные правонарушения, совершенные с прямым умыслом.

Таким образом, «степень вероятности наступления негативных последствий способна влиять на вид и размер тягот и лишений, применяемых к правонарушителю. Поэтому, на наш взгляд, недопустимо при разграничении форм и видов вины руководствоваться теорией вероятности, проводя разграничение форм вины, исходя исключительно из характера предвидения вероятности наступления неблагоприятных последствий»21.

Многочисленные научные труды исследователей форм вины убеждают нас в том, что в современном праве разграничение форм и видов вины носит сбалансированный комплексный характер, основанный на интеллектуально-волевых моментах противоправного поведения22. Различие между прямым и косвенным умыслом по волевому критерию заключается в том, что при прямом умысле виновное лицо желает наступления общественно опасных последствий, при косвенном умысле - сознательно допускает их наступление, либо относится к ним безразлично.

Высказывались доводы, что «желание всегда неразрывно связано с определенной целью. То, что не является целью лица, не может быть его желаемым... различные психологические оттенки волевого отношения к наступившим последствиям не имеют значения...»23. Однако «желание» или «сознательное допущение» с большой натяжкой можно соотнести с волевой концепцией, поскольку и первое и второе не характеризует волю субъекта.

В свою очередь В.В. Лунев отстаивает позицию, что «воля не сводима к желанию», а указанное в законе «желание» не является основным признаком воли и совсем к ней не относится «допущение» (при косвенном умысле)24. Мнение исследователя вполне согласуется с данными психологической науки. Так, С.Л. Рубинштейн считает, что «наличие желания еще не является законченным волевым актом». Желание может быть не столько практичным, сколько содержательным и аффективным. Вместо того чтобы претвориться в действие, желание может дать простор чувствам и представлениям. С точки зрения психологии «желать еще не значит хотеть». Желание переходит в подлинно волевой акт, то есть в хотение, в том случае, когда имеет место устремленность не на предмет желания, а на овладение им, на достижение цели. «Хотение имеется там, где желанна не только сама по себе цель, но и действие, которое к нему приводит»25.

Развитие желания определяется как предметом желания, способами и условиями его удовлетворения, так и устойчивостью, длительностью, силой самого желания. В зависимости от этого различают желания: выполнимые, нереальные, противоречивые, безрассудные, целевые и т.п. Желания наряду с интересами и убеждениями характеризуют сознательное отношение человека к его деятельности.

Законодательное описание так называемых волевых признаков умысла и неосторожности характеризует не столько волю субъекта правонарушения, сколько содержание его сознания.

В законодательном определении умысла выделяется три психологические составляющие:

1) осознание лицом общественно опасного либо противоправного характера деяния;

2) предвидение его общественно опасных либо вредных последствий;

3) желание либо допущение этих последствий.

Как видно, ст. 25 УК РФ определяет умысел через такие «неюридические» понятия, как «осознание», «предвидение» и «желание».

Первые два признака (осознание и предвидение) образуют интеллектуалистический подход к разграничению умысла, третий компонент (желание либо допущение) составляет волевой подход.

В отношении первых двух признаков известный исследователь вины А.И. Рарог писал: «Признаком интеллектуального элемента прямого умысла является сознание общественно опасного характера совершаемого деяния, то есть хотя бы общей характеристики объекта посягательства, а также фактического содержания и социальных свойств всех составных элементов действия или бездействия. Вторым интеллектуальным признаком прямого умысла является предвидение общественно опасных последствий совершаемого деяния. Под предвидением подразумевается отражение в сознании тех событий, которые произойдут, должны или могут произойти в будущем»26.

В уголовном законодательстве правонарушение считается умышленным, если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность либо противоправный характер своих действий.

Характер предвидения разграничивает прямой, косвенный умысел и неосторожность в уголовном праве. Лицо, действующее с прямым умыслом, предвидит неизбежность наступления общественно опасных последствий и желает их наступления. Субъект, который действует с косвенным умыслом, предвидит возможность наступления преступного результата, сознательно допускает их наступление или относится к ним безразлично. Именно предвидение неизбежности или реальной возможности наступления законодательно наказуемых последствий означает наличие умысла27.

Юридическое значение форм вины велико.

Во-первых, в отношении случаев причинения общественно опасных (вредных) последствий без вины и случаев неосторожного совершения деяний, наказуемых лишь при умышленном их совершении, форма вины является субъективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного (правомерное поведение от противоправного).

Во-вторых, форма вины является основанием дифференциации ответственности и наказания за правонарушения, которые могут совершаться как умышленно, так и неосторожно.

В-третьих, наличие умышленной формы вины обосновывает, а неосторожной вины исключает постановку вопроса о преступных мотивах и целях.

В-четвертых, форма вины зачастую способствует квалификации преступления или правонарушения.

Глава 2. Понятие, содержание и значение легкомыслия

Психическое отношение виновного к содеянному характеризуется при неосторожности интеллектуальным и волевым элементами. Интеллектуальный элемент преступного легкомыслия характеризуется предвидением возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), волевой элемент - самонадеянным расчетом на предотвращение этих последствий: «Преступление признается совершенным по легкомыслию28, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий» (ч.2 ст.26 УК РФ).

При преступном легкомыслии сознание и воля лица не безразличны к возможным вредным последствиям совершаемого деяния, а направлены на их предотвращение. «Закон характеризует волевое содержание легкомыслия не как надежду, а именно как расчет на предотвращение общественно опасных последствий, имеющих под собой вполне реальные, хотя и недостаточные основания. При этом виновный рассчитывает на конкретные, реальные обстоятельства, способные, по его мнению, противодействовать наступлению преступного результата…»29.

Субъективные факторы касаются таких обстоятельств, как возраст, опыт, профессия, образование виновного и др. Учет этих факторов и позволит ответить на вопрос, могло ли данное лицо в данной конкретной ситуации правильно оценить недостаточность сил и обстоятельств, которые, по его мнению предотвратят наступление вредных последствий его поведения.

Предвидение абстрактной, т.е. отвлеченной от данной конкретной ситуации возможности наступления общественно опасных последствий, характеризуется тем, что «виновный не осознает действительного развития причинной связи, хотя при надлежащем напряжении своих психических сил мог бы осознать это. Он самонадеянно преувеличивает свои возможности либо неправильно оценивает обстановку или объективно существующие обстоятельства, которые, по его мнению, должны предотвратить наступление вредных последствий, чего на самом деле не происходит»30.

Элемент легкомыслия заключается в самонадеянном расчете на предотвращение вредных последствий своего поведения.

При легкомыслии субъект надеется предотвратить наступление вредных последствий, но его расчеты самонадеянны, т.е. основываются хотя и на реальных факторах, каковыми могут быть силы природы, профессиональные навыки, действия других лиц, механизмов и т.д., однако без достаточных на то оснований.

Типичным примером преступного легкомыслия является психическое отношение лица, управляющего механическим транспортным средством, к нарушению правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств и наступившим в результате этого последствиям (ст. 264 УК РФ). «Предположим, что водитель автомашины едет с превышением допускаемой скорости. При этом он предвидит, что вообще от превышения скорости могут наступить преступные последствия, что в результате такого превышения он не сможет предотвратить наезд на потерпевшего (пешехода) и, следовательно, причинение ему вреда (как водитель, он знает, что ограничение скорости и существует для предотвращения возможного вреда). Тем не менее лично для себя водитель обычно исключает наступление такого результата, надеясь при этом на собственный опыт безаварийного вождения автомобиля («езжу 10 лет, и ничего не случалось»), исправное техническое состояние автомашины («только неделя, как из капитального ремонта»), хорошее покрытие дороги, сухую погоду и т.д. и т.п. Однако в конечном («роковом») случае все эти надежды оказываются неосновательными: виновный не сумел предотвратить наступление тяжких последствий, совершил наезд на пешехода, причинив ему тяжкие телесные повреждения»31.

С.Скляров вообще считает, что легкомыслие не вписывается в критерии неосторожной формы вины: «…вызывает определенное сомнение правильность отнесения легкомыслия (во всяком случае того. Что под ним понимается) к неосторожной вине. Думается, что неосторожность должна отличаться от умысла, прежде всего, непредвидением лицом общественно опасных последствий своих действий (бездействия). Если лицо предвидит возможность наступления общественно опасных последствий и таким образом осознает общественную опасность совершаемых им действий (бездействия), однако рассчитывает на их предотвращение, то независимо от степени уверенности такого расчета и его оснований содеянное надлежит расценивать как умышленное преступление»32.

неосторожность легкомыслие вина последствие

Глава 3. Отличие легкомыслия от косвенного умысла, небрежности и казуса

Как нетрудно заметить из определения легкомыслия, данного в предыдущем параграфе работы, содержание интеллектуального элемента преступного легкомыслия почти что совпадает с таковым при умысле (в обоих случаях лицо предвидит наступление общественно опасных последствий). Однако на самом деле содержание этого предвидения отличается. «Во-первых, при преступном легкомыслии лицо предвидит только возможность наступления общественно опасных последствий (при прямом умысле еще и неизбежность). Во-вторых, и это главное, предвидение при преступном легкомыслии носит абстрактный характер. Это значит, что лицо предвидит, что от такого (подобного) деяния, которое оно совершает, вообще (в принципе) могут наступить такие-то последствия. Однако в своем конкретном случае лицо исключает наступление таких последствий и, следовательно, лично для себя их не предвидит. Таким образом, действующий с преступным легкомыслием не осознает реального развития причинной связи между своим поведением и наступившими в итоге преступными последствиями»33.

И всё же «главное отличие легкомыслия от косвенного умысла заключается в содержании волевого элемента. Если при косвенном умысле виновный сознательно допускает наступление общественно опасных последствий, т.е. одобрительно относится к ним, то при легкомыслии отсутствует не только желание, но и сознательное допущение этих последствий, и, наоборот, субъект стремиться не допустить их наступления, относится к ним отрицательно»34.

Таким образом, при легкомыслии лицо, сознавая абстрактно общественно опасный характер своего поведения, предвидит возможность наступления вредных последствий вообще, в подобных случаях, но считает, что в данных конкретных условиях реальность их наступления маловероятна или даже невозможна.

Такое активное неприятие последствий, расчет на их предотвращение, субъективная уверенность в их ненаступлении существенно уменьшает степень вины при легкомыслии по сравнению с различными вариантами в виде умысла35.

Различие между косвенным умыслом и легкомыслием видно на следующем примере.

«По предварительной договоренности между собой С. и И. с целью хищения вещей проникли в дом 76-летней А., избили её, причинив тяжкие телесные повреждения, в том числе переломы костей носа, скуловых костей и основания черепа, связали её и вставили в рот кляп. После этого они похитили интересовавшие их вещи и скрылись. В результате механической асфиксии, развившейся из-за введения тряпичного кляпа в рот, А. на месте происшествия скончалась. Суд первой инстанции признал деяние в части лишения А. жизни неосторожным убийством, основываясь на показаниях подсудимых о том, что они избили А. не с целью убийства, а чтобы сломить её сопротивление, рассчитывая, что утром к А. придут родственники или знакомые и освободят её. Однако Военная коллегия Верховного Суда РФ приговор отменила и направила дело на новое кассационное рассмотрение, указав следующее.

Осужденные знали о преклонном возрасте А., но применили к ней насилие, опасное для жизни, а затем, связав руки и ноги, оставили её с разбитым лицом, залитой кровью носоглоткой и с кляпом, закрывавшем дыхательные пути, забросав её одеялом и матрацем. Для С. и И. было очевидным беспомощное состояние А. и они безразлично относились к этому, а также к возможным последствиям, т.е. действовали с косвенным умыслом»36.

Исходя из изложенного, косвенный умысел отличается от неосторожной вины в форме легкомыслия исключительно тем, что при последней лицо самонадеянно без достаточных к этому оснований рассчитывает на предотвращение последствий совершаемых ими действий (бездействия), поскольку как при косвенном умысле, так и при легкомыслии лицо осознает, что его действия (бездействие) нарушают общепринятые правила поведения, и предвидит возможность причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам.

В то же время при косвенном умысле, так же как и при легкомыслии, лицо может самонадеянно рассчитывать на предотвращение преступных последствий совершаемых им действий (бездействия), рассчитывать на то, что последствия вообще почему-либо не наступят или на определенные обстоятельства, создающие некоторую вероятность предотвращения последствий. Поэтому «в качестве основного признака, позволяющего отграничить косвенный умысел от легкомыслия, в теории уголовного права и правоприменительной практике фактически используется степень уверенности лица в надежде на ненаступление вредных последствий совершаемых им действий (бездействия)»37.

Таким образом, различие между умыслом (косвенным) и преступным легкомыслием лежит как в сфере интеллектуального элемента (при преступном легкомыслии предвидение носит абстрактный характер, а при умысле косвенный), так и в сфере волевого элемента (при легкомыслии лицо самонадеянно рассчитывает на предотвращение наступления последствий своих общественно опасных действий (бездействия), а при косвенном умысле сознательно допускает наступление этих последствий (либо безразлично относится к ним).

В чем же различие между легкомыслием и вторым видом неосторожности – небрежностью?

В соответствии с ч.3 ст.26 УК РФ «преступление признается совершенным по небрежности, если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия».

Вина в виде небрежности резко отличается от других видов умышленной и неосторожной вины. По аналогии с легкомыслием определим интеллектуальный и волевой моменты небрежности.

Совершение преступления по небрежности с точки зрения интеллектуального момента характеризуется отсутствием у лица, совершающего определенные действия (бездействие), осознания их запрещенности уголовным законом и общественной опасности, а поэтому и отсутствием предвидения возможности наступления общественно опасных последствий этих действий или бездействия.

С точки зрения волевого момента совершение преступления по небрежности предполагает отсутствие волевых усилий к проявлению внимательности и предусмотрительности при совершении соответствующих действий или бездействия. При этом если бы данное лицо при совершении определенных действий (бездействия) проявило большую внимательность и предусмотрительность, то оно должно было и могло осознать общественную опасность этих действий (бездействия) и предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий, а, следовательно, должно было и могло их предотвратить.

Поскольку при небрежности лицо не предвидит возможности наступления последствий своего деяния, возникает вопрос: может ли проявляться воля в отношении того, что лицо не предвидит? Психология и здравый смысл отвечают на этот вопрос отрицательно.

Как представляется С.В.Векленко, «законодателем прямо предоставляется возможность привлечения к уголовной ответственности лиц, которые на момент совершения преступления не предвидели, а значит, и не осознавали возможности причинения вреда общественным интересам. Сформировавшееся в современной теории уголовного права субъективистское представление об институте вины не позволяет рассматривать его в рамках преступную небрежность, необходимым условием реализации которой является объективность критериев, лежащих в её основе»38.

Довольно категорично высказал свое мнение по данному вопросу В.В.Лунеев: «Уголовная ответственность за небрежность в той трактовке, как она представлена в отечественной науке и практике, не укладывается в принцип субъективного вменения… Чтобы избежать оценочных элементов объективного вменения при небрежности и остаться на позициях субъективного вменения есть лишь один путь – ограничить привлечение к уголовной ответственности за небрежность лишь случаями, где психическое отношение к деянию (к действиям и последствиям) в той или иной мере просматривается»39.

Действительно, приведенная выше законодательная формулировка преступной небрежности свидетельствует о допустимости привлечения к уголовной ответственности при отсутствии у лица собственного, внутреннего отношения к совершаемым действиям, что абсолютно необходимо при совершении преступлений с другими формами вины.

Нельзя не согласиться с мнением Г.С.Фельдштейна, который считал, что невозможно обосновать ответственность за неосторожность, исходя из волевой теории вины40. Об этом свидетельствует уже само указание на отсутствие у лица предвидения наступления последствий своих действий. В этой связи утверждение, что при неосторожности лицо действует со знанием дела, представляется весьма спорным.

«Знать – это предвидеть, а предвидения в рассматриваемом случае вовсе не требуется»41. Скорее всего, по этой причине далеко не все правоведы признают действия человека при преступной небрежности волевым актом. К.Ф.Тихонов, например, полагает, что воля человека и осознанность действия не в полной мере объясняют неосторожность вообще и преступную небрежность в частности. Данные формы вины, по его мнению, выходят за её пределы42.

А вот с точки зрения С.В.Гончаренко отсутствие предвидения последствий деяния при небрежности не означает отсутствия вообще какого-либо отношения субъекта к наступлению этих последствий, так как это было бы равнозначно отсутствию самой вины: «отсутствие такого предвидения не есть пустота в психике человека, а отношение с положительным содержанием, которое состоит в том, что в момент совершения преступного деяния у лица имеется реальная возможность предвидения этих результатов»43.

Отсутствие предвидения при преступной небрежности – это «неосознание картины будущего, полученной (в пределах индивидуальных возможностей) в результате опережающего отражения своего поведенческого акта»44. Конкретным психическим образованием, реализующим опережающее отражение действительности на том уровне, который соответствует преступно-небрежным деяниям, является установка на конечный результат деяния.

Обязанность лица предвидеть общественно опасные последствия своего действия или бездействия («должно было») определяется на основе объективного критерия преступной небрежности, который имеет сложную структуру: «во-первых, это – правила поведения, зафиксированные в нормативных документах (законах, инструкциях и т.д.) – «объективная реальность»; во-вторых, это – правила общежития, т.е. входящие в структуру общественного сознания формально не закрепленные правила поведения в повседневной жизни – «сознание, принадлежащее другим субъектам»; в-третьих, это – адекватно отражаемые индивидом нормы и правила поведения в конкретной ситуации совершения преступления. Конкретной формой этого отражения являются целевые и операциональные установки, представляющие собой готовность осуществить действие по выработанным и принятым в обществе образцам»45.

Субъективный критерий преступной небрежности следует понимать «не только и, возможно, не столько как возможность лица «соответствовать требованиям объективного критерия», а как область объективной реальности, которая была отражена и, в принципе, могла быть осознана в момент совершения преступления»46.

Благодаря опыту индивид воспринимает событие, в том числе и собственный поведенческий акт, не как единичный, изолированный от мира компонент реальности, а как часть универсальной причинно-следственной связи, как явление, органически вплетенное в социальную жизнь, во всех его многообразных отношениях развития. Опережающее отражение этого события формирует в психике индивида идеальный образ ещё не наступивших, но закономерно возможных последствий того или иного события. Применительно к преступно-небрежному поведению, при котором лицо не предвидит на уровне сознания возможных последствий своего деяния. Это означает, что «психика человека способна отражать не только определенный поведенческий акт (деяние), но и сцепленные с ним логикой причинной связи общественно опасные последствия, необходимость (реальная возможность) которых усваивается в процессе социальной практики в опыте. Идеальный образ этих будущих последствий, наряду с социальным опытом (прошлое) и актуальным восприятием (настоящее) и создает ту субъективную ситуацию, на основе которой формируется предвидение последствий в виде установки, как неосознанной готовности индивида к восприятию будущих событий»47.

Легкомыслие следует отличать от случая или казуса, т.е. таких ситуаций, когда лицо, причинившее своим деянием общественно опасные последствия, не предвидело, не должно было и не могло предвидеть их наступления. «Случайное, без умысла и неосторожности, т.е. без вины в какой бы то ни было форме причинение вреда не влечет уголовной ответственности вследствие отсутствия состава преступления, т.е. субъективной стороны преступления»48. Как отмечает С.В.Векленко, легкомыслие «находится на границе преступления и случая (невиновного причинения вреда). Каких-либо критериев их разделения в теории уголовного права не существует, что делает разрешение данного вопроса исключительно прерогативой суда. Как правило, в подобных ситуациях имеет место произвольное решение, основывающееся на собственных представлениях и весьма свободном истолковании той или иной жизненной ситуации. Функция определения того, могло или не могло лицо осознавать возможность наступления общественно опасных последствий, лежит исключительно на судах»49. Решения же судов по данному вопросу отличаются своей неопределенностью и неконкретностью, часто отсутствует логика, основанная на предписаниях закона. Характерным в этом отношении является следующий пример: «судом Коми-Пермяцкого автономного округа по ч.1 ст.109 УК РФ был осужден гр-н Едакин, совершивший данное преступление посредством производства выстрела из ружья, которое, по его мнению, было незаряженным. Суд пришел к выводу о случайности происшедшего, но, несмотря на это, признал Едакина виновным в причинении смерти по неосторожности и назначил ему наказание»50.

Невиновное причинение вреда, согласно ст. 28 УК РФ, может проявиться в двух видах. В соответствии с ч. 1 ст. 28 УК РФ «деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть».

Как отмечают исследователи51, используя разделительный союз «либо», законодатель в ч. 1 ст. 28 УК РФ тем самым установил четыре возможных варианта невиновного причинения вреда: 1) лицо не осознавало общественной опасности своего деяния и по обстоятельствам дела не могло ее осознавать; 2) лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было и не могло их предвидеть; 3) лицо не предвидело возможности наступления таких последствий, не могло их предвидеть, хотя и должно было; 4) лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных