Крестьянский вопрос в начале XIX века
В принадлежащем ему же разделе многотомной «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» он развивает дальше свою мысль. Отмечая сохранение в проекте Комитета 6 декабря 1826 г. самодержавия и крепостного права как незыблемых устоев, Н.М.Дружинин подчёркивает, что «сохраняя и усиливая сословное разделение общества», Комитет всё же «делал небольшой шаг в сторону смягчения крепостного права: он запрещал перевод крестьян в дворовые и отчуждение крепостных без земли, т.е. стремился освободить институт феодальной зависимости от примеси рабовладельческих отношений. Кроме того, создавалось новое сословие "вольноотпущенных земледельцев", в которое зачислялись крестьяне, добровольно освобождённые помещиками, с землёй и без земли». В целом, «это была робкая попытка, не задевая существа феодально-крепостнической системы, приспособить ее к развивающимся буржуазным отношениям».
Вместе с тем, историк обращает внимание, что при обсуждении в Государственном совете «снова ожили старые споры о допустимости подобных преобразований. Реакционные крепостники возражали против каких бы то ни было изменений». Николай I начал колебаться. В этот момент, в 1830 — 1831 гг., произошли события и в Европе, и внутри страны, которые повергли в панику и самого царя, и членов Комитета, и всё крепостнически настроенное дворянство. «План сословно-административной реформы... рухнул как карточный домик. Репрессии заслонили собой всякие попытки преобразований». Позднейшие 8 секретных комитетов имели «такие же плачевные результаты».
В монографии И.А.Федосова была дана ставшая классической для советской историографии оценка деятельности секретных комитетов николаевского времени по крестьянскому вопросу: «Ход экономического развития с неумолимой настойчивостью требовал приспособления государственного аппарата к новым условиям. Самодержавие пыталось провести эти изменения сверху, не затрагивая основ самодержавно-крепостнического строя, причем сделать это руками той самой бюрократии, о которой сам Николай I отзывался с презрением. Уже Комитет 6 декабря 1826 г. поставил перед собой довольно широкую программу деятельности: разработать проекты реформ в области центрального управления и в области местных органов власти и др. Многочисленные секретные комитеты занимались вопросами положения различных сословий, дворянского и городского самоуправления. Для всех этих попыток характерна боязнь сколько-нибудь серьезных изменений, стремление сводить серьезные проблемы к незначительным, формальным переменам. Так, для решения "крестьянского вопроса" было создано несколько секретных комитетов. Но характерно, что вся их деятельность не привела ни к какому изменению положения народных масс. Основным стремлением членов этих секретных комитетов было — по возможности ничего не трогать».
Т.Г.Архипова в диссертации о секретных комитетах николаевского времени уделила некоторое внимание крестьянскому вопросу в Комитете 6 декабря. «Палач декабристов, гонитель просвещения, карьерист, ярый крепостник» — таков, по её мнению, был состав Комитета. Создавая Дополнительный закон о состояниях и «начав с крестьян, Комитет кончил вопросом о предоставлении "новых льгот дворянам"». В заключение автор отмечал, что за всю николаевскую эпоху не было принято ни одного закона, «действительно облегчавшего положение крестьян» .
Примерно такой же подход к данному вопросу демонстрировал М.А.Рахматуллин. Автор придерживался достаточно неопределённой позиции, то отмечая нежелание правительства изменить существующее положение в отношении крепостного права, то указывая на отдельные попытки самодержавия ограничить права помещиков на крестьян, тут же отрицая их значимость. В отношении Комитета 6 декабря он указывал, что «члены комитета, судя по сохранившемуся делопроизводству, по существу занимались бесплодным времяпровождением», одновременно отмечая, что в проектах Комитета «предполагалось сделать шаг в сторону некоторого смягчения крепостного права. Это выразилось и в разработке законопроекта, запрещающего переводить крестьян в дворовые и продажу... крепостных без земли. Тем самым была сделана робкая попытка очистить от рабовладельческого привкуса институт феодальной зависимости». А вот что он писал о самом составе Комитета 6 декабря 1826 г.: «Состав весьма пестрый — от умеренного либерала в лице М.М.Сперанского до ярого сторонника политической реакции — П.А.Толстого».
На наш взгляд, автор явно преувеличил консерватизм членов Комитета, рассматривая пакет законов, вошедших в проект Дополнительного закона о состояниях, как своеобразную оппозицию справа идеям монарха, также акцентируя излишнее внимание на некоторой оппозиции проекту в Государственном совете. По мнению М.А.Рахматуллина, «даже те сверхробкие шаги Секретного комитета, которые предпринимались для решения крестьянского вопроса, не могли найти поддержки среди большинства дворян и в конечном счете были отвергнуты».
Н.Г.Сладкевич в статье о сословных проектах Комитета 6 декабря в целом негативно оценивала деятельность этого правительственного органа по крестьянскому вопросу, обращая особое внимание на стремление его членов удовлетворить требования дворянской аристократии. Говоря о причинах нереализованности проекта Дополнительного закона о состояниях, автор отмечала общую тревожную обстановку 1830 года и в связи с этим «боязнь нарушения "древних устоев"», сыгравшие тогда значительную роль в отказе правительства от издания подобного закона. Но «при всех колебаниях и балансировании между различными группировками николаевское правительство более всего склонялось в сторону крепостнической реакции, уступая ее домогательствам. Упираясь в стену феодальных отношений, идя по пути усиления сословной реакции, оно вело страну к поражению в Крымской войне».
Назовём также книгу О.В.Орлик, описывающую международную и внешнеполитическую ситуацию — фон, на котором обсуждался проект Дополнительного закона о состояниях. По мнению автора, «реакционная политика царизма нашла свое отражение и в его отношении даже к тем робким попыткам некоторого ограничения крепостного права, которые наметились в подготовленном к изданию летом 1830 г. "законе о состояниях"... О том, насколько эти социальные уступки должны быть незначительными, свидетельствует высказывание одного из деятельнейших членов Секретного комитета, В.П.Кочубея, считавшего, что новое законодательство могло бы "без нарушения прав и без вреда для пользы помещиков улучшить положение их крестьян и вообще крепостных в России"».
Однако, указывала О.В.Орлик, «правительство оказалось не в состоянии осуществить даже и такие половинчатые проекты социальной реформы. В обстановке начавшегося массового антифеодального движения в России царизм посчитал несвоевременным привлекать внимание народных масс к крестьянскому вопросу, опасаясь, что это приведет к дальнейшему обострению классовой борьбы. Под давлением же начавшихся революционных событий на Западе в правительственных кругах России усиливается резко отрицательное отношение к подготовленному "Закону о состояниях", и он становится одной из первых жертв наступления реакции».
П.А.Зайончковский в своём исследовании о политических институтах России в ХIХ в. указывал на то, что «при всех своих полицейских воззрениях,.. при полной убежденности в своей непогрешимости Николай I хорошо представлял себе несовершенство бюрократического аппарата. Обстоятельства складывались таким образом, что самому царю приходилось думать над искоренением его недостатков... 6 декабря 1826 г. был создан специальный комитет, задачей которого являлся пересмотр основ и уставов существовавшего государственного управления... Николай I в течение всего своего царствования, точнее до 1848 г., думал об отмене крепостного права, понимая, что оно является "пороховым погребом" под государством. Правда, он имел в виду решить этот вопрос не сразу и, конечно, "безболезненно", в интересах дворянства... Примерно к середине 30-х годов стремления провести те или иные реформы (за исключением крестьянского вопроса) были оставлены».
Вопрос о политике Николая в отношении крепостного права рассматривается и в исследовании русского историка-эмигранта В.В.Леонтовича. По его мнению, «именно убеждение Николая I в том, что земля есть частная собственность дворян, и надо рассматривать как главное препятствие освобождению крестьян в его время. Целый ряд его высказываний разным людям доказывает, что сам он был сторонником освобождения и даже что освобождение крестьян было одним из самых сильных его желаний. Но Николай считал себя крепко связанным существующим правом, даже в тех случаях, когда право это ему лично совсем не нравилось и противоречило его личным взглядам». Полагая, что крестьянское освобождение будем иметь настоящий смысл только при наделении их землей, которую надо для этого было отобрать у дворян, он не мог здесь пойти против самого принципа частной собственности. «Николай I был недостаточно гибкий человек, чтобы найти выход из этой дилеммы». А если было нельзя предоставить крестьянам свободу, оставалось лишь пойти на ограничение власти помещиков над крепостными, подчинение «некоему государственному контролю».
Отмечая меры Николая, автор указывает, что здесь «ограничение прав дворянства никоим образом не выливается в расширение прав крестьян». Автор объясняет это обстоятельство тем, что «поскольку правительство не могло или во всяком случае не осмеливалось сделать и крестьян свободными и полноправными гражданами, а тем самым окончательно укрепить в России гражданский строй, не оставалось иной возможности, как прибегать к мероприятиям, которые соответствуют сути крепостного строя».
Историк присоединяется к мнению А.Д.Градовского о том, что «крепостное право было при Николае в некоторой степени ограничено. Эти ограничения или смягчения крепостного права достигнуты были не укреплением принципов гражданского строя и их распространением на крестьянство, а наоборот, путем некоторого, хотя и частичного, возврата к доекатерининским формам крепостного права».
Обращая внимание на дела Комитета 6 декабря 1826 г., автор указывает на некоторые характеристические черты плана М.М.Сперанского по крестьянскому вопросу. «По мнению Сперанского, надо стремиться к восстановлению настоящего крепостного права, т.е. прикреплению крестьянина не к особе помещика, а к земле, и обязательства крестьян по отношению к хозяевам изложить в форме договора». Наконец, отметим традиционную позицию автора насчет того, что император «еще и потому колебался, что недостаточно находил поддержки» своим эмансипационным планам «среди дворян, среди своих сотрудников из высших чиновных кругов» .
Н.П.Ерошкин в монографии о российских политических институтах первой половины ХIХ века, отмечал неспособность самодержавия, особенно во второй четверти столетия, к реформам наподобие реформ 1801 — 1811 гг. Специфика бюрократического «законодательного механизма» этого периода обусловила появление новых своеобразных государственных учреждений — временных «высших комитетов». Опасения правительства по поводу того, что деятельность некоторых из них может вызвать какие-либо «неосновательные надежды» на перемены, особенно в отношении крепостного права, «определили их секретность». По мнению Н.Ерошкина, наиболее значительным из этих комитетов был Комитет 6 декабря 1826 г., созданием которого «самодержавие сделало последнюю судорожную попытку укрепить дряхлую систему крепостнической государственности посредством общих ее преобразований».
Вместе с тем, автор отмечал, что «при огромном размахе затронутых вопросов практический резонанс деятельности Комитета 6 декабря оказался ничтожно малым». Тем не менее, «под влиянием материалов комитета отдельные секретные, так называемые "крестьянские" комитеты подготовили частные меры по крестьянскому вопросу». Говоря о рассмотрении крестьянского вопроса в комитетах николаевского времени, Н.П.Ерошкин указывал, что ни один из секретных комитетов «не ставил серьезно вопроса об освобождении крестьян», а их деятельность была направлена лишь «на устранение крайностей и неудобств крепостного строя». И всё же историк считал Комитет 6 декабря 1826 г. одним из наиболее значительных для своей эпохи. Но в этот период «феодальное государство уже не было способным на крупные реформы, и, прозаседав до 1832 г., Комитет был распущен. Из всех его многочисленных проектов были реализованы лишь сравнительно небольшие мероприятия...».
Свою лепту в изучение вопроса внёс и Н.Я.Эйдельман, коснувшийся в одной из статей проблемы определения внутриполитического курса в начале правления Николая I. Как и ряд других историков, он отмечает наличие «довольно значительных колебаний правительства в выборе курса», подчёркивая серьёзные отличия от того, что будет в 40-е и 50-е гг. Историк обращает особое внимание на иллюзии самого монарха по поводу возможности серьёзных преобразований в России. С другой стороны, кратко излагая ход работы Комитета 6 декабря 1826 г., Н.Эйдельман соглашается с общепринятой для советской историографии точкой зрения о торпедировании членами Комитета, представителями высшей бюрократии эмансипационных планов самого монарха посредством издания единого закона для различных сословий государства (Закон о состояниях), длительная подготовка которого должна была отложить в долгий ящик либеральные идеи Николая I.
В другом своём исследовании Н.Эйдельман дал краткую характеристику николаевских реформ, отметив, что «после того, как Александр 1 не решился, а декабристы не сумели произвести революционные преобразования в стране, Николай I, без сомнения, некоторое время пытался взять на себя роль "революционера сверху"... Ряд реформ (главнейшая — ослабление и затем отмена крепостного права) были задуманы действительно, а не на словах… Были созданы десятки тайных проектов, 11 секретных комитетов по крестьянскому вопросу... Не получились же у Николая реформы прежде всего из-за сильного и все нарастающего эгоистического, звериного сопротивления аппарата, высшей бюрократии, дворянства. Умело, мастерски они топили все сколько-нибудь важные антикрепостнические проекты, для чего имелось несколько надежных способов. Во-первых, затянуть время, отложить их в долгий ящик, передать бюрократическим комиссиям и подкомиссиям. Во-вторых, если царь настаивает, то выдать проекты практически неосуществимые... Третий прием — запугать монарха бунтами, непослушанием народа, для чего, между прочим, нередко завышались "сводки" о крестьянском сопротивлении… В-четвертых, умели (тоже преувеличивая) сообщить царю о недовольстве помещиков, опасающихся за свою собственность. В-пятых, уже знакомые ссылки на революцию в Западной Европе, на "ихние беспорядки", в то время как у нас все же "благостная тишина»...
С.В.Мироненко монографическом исследовании также коснулся рассматриваемого вопроса. Прежде всего, он обратил внимание на тайну, скрывавшую от общества деятельность 11-и секретных комитетов (в число которых он включил и комитет под руководством Д.А.Гурьева 1818 г.) по крестьянскому вопросу. Главной причиной их секретности, по мнению учёного, был «страх и перед дворянством, и перед крестьянством... В тайне верховной власти виделась лучшая гарантия успеха. И в этом в который уже раз необыкновенно ярко и наглядно проявилась ограниченность самодержавного строя. Лишь преодолев недоверие к обществу, передав ему часть своих прерогатив, сделав первый, пусть самый незначительный шаг к изменению своей собственной сути, самодержавие в конце 1850-х годов сумело вплотную подойти к реформе, а затем и осуществить ее. Неудача всех одиннадцати секретных комитетов — убедительное доказательство сказанного. Сравнительная легкость, с которой правительству удалось преобразовать государственную деревню, объяснялась тем, что здесь не затрагивались интересы помещиков-крепостников».
Особое внимание историк всё же обратил на начальный этап деятельности комитетов, прежде всего, Комитета 6 декабря 1826 г. Характерным, по мнению автора, явлением было то, что «вначале правительство в ряде комитетов пыталось разобраться в общих принципах, которые можно было бы принять при решении крестьянского вопроса, и лишь после очевидной неудачи предпринятых усилий обратилось к выработке частных мер, не затрагивающих впрямую основы крепостничества, но направленных на отсечение его отдельных частей и уничтожение наиболее гнусных проявлений». При этом отмечено, что «ни одно из ... более чем скромных намерений», выдвинутых в проекте Дополнительного закона о состояниях, выработанного Комитетом 6 декабря 1826 г., «не было осуществлено», а «рекомендации» Комитета 1829 года о запрещении продажи крестьян без земли «не получили никакого практического воплощения».
В последующем издании С.Мироненко несколько скорректировал мнение об отношения монарха к решению крестьянского вопроса: «Однако тот факт, что царь вновь и вновь возвращался к попыткам решения крестьянской проблемы, и создание им все новых и новых Секретных комитетов говорят о том, что Николай I был более сложной политической фигурой, чем принято было считать в советской историографии». Особенно стоит обратить внимание на принципиальное положение о том, что «серьезность намерений Николая I приступить к выработке основ освобождения крестьян проявилась к середине 30-х годов». Историк подчёркивает, что, «отдавая разработку реформы высшим чиновникам империи, из которых неизменно составлялись cекретные комитеты, император сам связывал себе руки», оказываясь «бессильным перед крепостническими убеждениями высших сановников. Вся сила его зиждилась на подчинении законам системы и сразу иссякала, как только требовалось выйти за их пределы. Но именно это и было необходимо для решения крестьянского вопроса».
Применительно к Комитету 6 декабря 1826 г. и в новом издании сохранилось у С.В.Мироненко прежнее мнение о том, что «его деятельность завершилась вполне безрезультатно. Ни один из подготовленных проектов не был реализован... К 1831 году выяснилось, что реформы не столь уж необходимы и России, и новому императору» 24.
Эту точку зрения разделяет, в целом, и П.Н.Зырянов, автор новейшего учебника по отечественной истории для вузов: «В первые годы царствования Николай I не придавал большого значения крестьянскому вопросу. Постепенно, однако, царь и его ближайшее окружение приходили к мысли, что крепостное право таит в себе опасность новой пугачевщины, что оно задерживает развитие производительных сил страны и ставит ее в невыгодное положение перед другими странами — в том числе в военном отношении» 25.
Б.Г.Литвак, говоря о кризисе крепостничества в предреформенные десятилетия, отмечал, что «верхний эшелон власти, который в самодержавной России пользовался особой самостоятельностью и независимостью от своей социальной опоры — помещичьего дворянства, — не мог подняться над уровнем обыденного сознания помещика и видел причины кризиса не в крепостном праве, а в "злоупотреблениях" этим правом, проводя косметический ремонт обветшавшего здания. Начатый указом Павла I 1797 г. о трехдневной барщине — первым государственным вмешательством в отношения помещика со своими крестьянами, — этот ремонт продолжался всю первую половину ХIХ в., и конца ему не видно было не только потому, что тридцатилетие царствования Николая I имело своей целью "заморозить" Россию, а и потому, что внешняя, видимая мощь империи позволяла самодержавию только поглаживать эту болевую точку, вместо того, чтобы рассечь нарыв». Именно этим можно объяснить неудачу многочисленных секретных комитетов, обсуждавших вопрос о крепостном праве в это царствование, «что очень напоминало танец кота вокруг котла с горячей кашей» .
В одной из своих последних статей, посвящённой общественной борьбе в период подготовки крестьянской реформы, И.Д.Ковальченко указывал, что «исходным рубежом размежевания направлений общественной мысли и освободительного движения было отношение к крепостничеству. В этом плане отчетливо выделяются два лагеря идейных и общественных направлений — консервативный и либерально-радикальный. Разумеется, в каждом из них были свои существенно отличные внутренние течения. Различия между этими течениями были связаны с решением вопроса о том, как сохранить старое или как перейти от старой системы социально-экономических отношений к новой системе, т.е. каковы должны быть содержание преобразований и методы их проведения. В этой связи нельзя стирать или вовсе игнорировать различия, например, между теми консерваторами, которые стояли за сохранение крепостничества в неизменном виде, и теми, кто допускал возможность при сохранении сути этих отношений перехода к их более мягким формам».
Говоря далее про подобных консерваторов, историк отмечает, что важная сторона их деятельности, кроме всего прочего, состояла в том, «что они подталкивали правящую верхушку и прежде всего императора к каким-то практическим действиям», тем более в ряде случаев придворные круги и сам император могли не иметь определенной позиции в данном вопросе. Наконец, в вопросе о деятельности секретных комитетов николаевского времени автор придерживается традиционного мнения, о том, что их деятельность «была направлена на то, чтобы похоронить вопрос о крепостном праве в бесплодных обсуждениях».
В одном из современных изданий — «Истории России в портретах» — также дается характеристика политики самодержавия по крестьянскому вопросу при Николае. Авторы труда отмечают, что интерес властей к этой проблеме «был вынужденным из-за частых крестьянский волнений». При этом, «в царствование Николая I по крестьянскому вопросу было сделано во всяком случае больше, чем в царствование "либерального" Александра I, и немало проведено подготовительной, аналитической работы для принятия его преемником Александром II решения об отмене крепостного права. Однако практические результаты работы были мизерные... Николай I не мог решиться на серьезную ломку существовавшего социального порядка…Вопрос об освобождении крестьян от крепостничества государь считал делом будущего и думал, что оно должно совершаться постепенно с непременным сохранением права помещиков на землю. Чтобы хоть как-то облегчить положение крепостных крестьян, не затрагивая основ крепостничества, Николай ... принял ряд мер по ограничению личной зависимости крепостных от помещиков в тех сферах, где проявления крепостничества однозначно смахивали на рабовладение... Однако такие меры носили в основном рекомендательный характер и были не обязательными для исполнения». Применительно к истории Комитета 6 декабря 1826 г. авторы издания отмечают, что его главным и единственным итогом стал проект закона о состояниях, обсуждавшийся и принятый Государственным советом, но не реализованный из-за внешнеполитических обстоятельств и возражений великого князя Константина.
В одной из статей Т.А.Капустиной о Николае I высказывается мнение, что «крестьянский вопрос во внутренней политике занимал ведущее место, но результаты, достигнутые на путях его решения, не соответствовали затраченным усилиям. Причину этого следует искать как в личных взглядах императора, так и в условиях, в которых ему приходилось проводить свою политику в жизнь. Лично сам император относился к крепостному праву отрицательно, вынеся такое мнение из непосредственных впечатлений молодости, когда он путешествовал по России, сталкиваясь с неприглядными сторонами крепостного быта. Знакомство с делом декабристов только укрепило его убеждения. Однако Николай I вовсе не был сторонником полного освобождения крестьян, то есть перехода к бессословному строю. Его взгляды в крестьянском вопросе вытекали из его общих воззрений на сословные отношения. Если за дворянством не признается политическая независимость, поскольку она противоречит принципу абсолютизма, то за ним не может быть признано и право владеть другим сословием — крестьянством как видом собственности. Эта мысль, как и мнение, что такое владение нарушает экономические интересы государства, отчетливо осознавались Николаем I. Отсюда его стремление вернуть крестьянам их гражданские права, придав им особое государственное состояние.
Однако, по-видимому, Николай I вообще не представлял себе такой государственный строй, где народ был бы свободен от государственной опеки. Он смотрел на дворянство как на агента правительственной власти над крестьянством. В этих взглядах следует искать объяснение нерешительности мер по крестьянскому вопросу, предпринятых в царствование Николая I, которые сводились лишь к частным поправкам и изменениям. Но и на этом пути император не находил себе достаточной поддержки даже среди наиболее близких к нему лиц. Теоретик николаевской правительственной системы... граф С.С.Уваров утверждал, что "вопрос о крепостном праве тесно связан с вопросом о самодержавии". Это две параллельные силы, которые развивались вместе, у того и у другого одно историческое начало, и законность их одинакова, "поэтому отмена крепостного права неминуемо приведет к краху самодержавия". В заключение автор утверждает, что "попытки решить крестьянский вопрос в царствование Николая I показывают, что даже царь, пытавшийся быть самодержцем в полном смысле слова, не мог проявить неуступчивости по отношению к дворянству, вопреки своим собственным взглядам».
В новейшем исследовании Р.Г.Эймонтовой подчёркивается нарастание в политике Николая I реакционных настроений, хотя облик самого монарха, строй его мыслей, вряд ли менялся в течение всего царствования. Показательно следующее высказывание историка. Указывая на факт сравнения Николая I с Петром I у современников, она решительно противостоит этому: «Но, конечно, по масштабам и плодотворности деятельности он несоизмерим с Петром I, а ее направленность была во многом противоположна петровской (особенно в отношении к Западу и западноевропейской цивилизации)... Император Николай Павлович показал себя человеком самостоятельным, способным на решительные организационные перестройки. Но, как правило, введенные им новшества имели целью консервацию основ старого порядка».
Останавливаясь на деятельности Комитета 6 декабря 1826 г., автор не акцентирует внимания на оппозицию его планам самого Комитета, а, наоборот, подчёркивает единодушие его членов и даже членов Государственного совета, поддержавших в 1830 г. проект Дополнительного закона о состояниях, объясняя провал последнего колебаниями самого монарха, влиянием его родственников — великих князей Константина Павловича и Михаила Павловича, а также сложной международной ситуацией — Июльской революцией во Франции 1830 г. и др. При этом показательна следующая сентенция автора: «Принятые в царствование Николая I меры по ограничению крепостного права в большинстве случаев не дали сколько-нибудь значительных результатов. В научной литературе нередко делается упор на то, что император не встречал поддержки в своем ближайшем окружении. Но не забудем, что это окружение создавал он сам» .
Наконец, приведём одно интересное высказывание из новейшего исследования Б.Н.Миронова. По мнению этого историка, «Екатерина II и Александр I, не сочувствовавшие крепостному праву, не отменяли его из-за оппозиции влиятельных придворных кругов и дворянства. Николай I боялся отменить крепостное право из-за непредсказуемости последствий этого шага, хотя и завещал своему сыну отменить его» .
Заключение
Таковы наиболее значимые работы отечественных историков по данной тематике. Стоит отметить недостаточную изученность исследуемого вопроса, а также определённую заданность, на наш взгляд, существующей точки зрения о деятельности Комитета 6 декабря 1826 г., скорее подчеркивающей его сходство с другими комитетами николаевского времени, нежели отмечающей различия, на которые мы, в свою очередь, обращаем большее внимание.
Вместе с тем, отечественные историки, расходясь между собой в определении числа занимавшихся крестьянским вопросом секретных комитетов, сходятся во мнении, что именно Комитет 6 декабря 1826 г. был едва ли не самым важным: если не по итогам его работы в области законодательной, то по широте подхода к проблеме, в постановке вопроса, ставшей в той или иной степени отправной точкой для деятельности последующих комитетов.
В историографии преобладающим является мнение об оппозиции членов Комитета монаршей инициативе, при этом напрашивается аналогия с другими комитетами николаевского времени. Сам проект Дополнительного закона о состояниях рассматривается, в основном, как консервативная уловка членов Комитета, ставившая дополнительные преграды решению крестьянского вопроса. Без достаточных оснований, опять же, скорее, по аналогии консервативной считается и позиция Государственного совета, отвергшего проект. Одновременно, вполне справедливо все факторы, повлиявших на то, что в 1830 г. проект так и не был приведён в действие, рассматриваются в совокупности: здесь и французская Июльская революция, и Августовская революция в Бельгии, и Польское восстание, и различные волнения в России, и оппозиция проекту в императорской семье, и колебания самого монарха и т.д. Большинство историков вообще игнорирует какие-либо реальные результаты деятельности Комитета, относясь к указу 1833 г. (о нём речь пойдёт ниже) крайне скептически. Во-первых, потому что запрет продажи людей без земли с раздроблением семейств не всегда, мягко говоря, действовал, а подобной статистики нет; а во-вторых — из-за свойственного отечественной либеральной и особенно марксистской историографии пренебрежительного отношения ко всем подобным реформам в сравнении с отменой крепостного права в 1861 г. Такова вкратце историография исследуемого вопроса.
Литература
Чулков Г.И. Императоры. Психологические портреты. М., 1991. С. 195 — 196.
Платонов С.Ф. Учебник русской истории. СПб., 1993. С. 344 — 346.
Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. Т. IV // Избранные произведения в 4 книгах. Кн. 2. М., 1965. С. 275 — 279, 281 — 282, 608.
Ловков А.И. Комитет 6 декабря 1826 года. Канд. дисс. М., 1946. С. 24 — 26, 41, 44, 45, 49, 53, 58, 141, 164, 165, 169, 188, 197 — 201.
Дружинин Н.М. История с СССР с древнейших времен до наших дней. Первая серия. Т. IV. М., 1967. С. 265 — 300.
История СССР с древнейших времен до наших дней. Первая серия. Т. IV. М., 1967. С. 266 — 267, 289, 300.
Федосов И.А. Революционное движение в России во второй четверти ХIХ в. (революционные организации и кружки). М., 1958. С. 21.
Архипова Т.Г. Высшие комитеты России 2-ой четверти ХIХ века. (К истории кризиса феодально-крепостнической государственности). Канд. дисс. М., 1970. С.36, 153 — 154, 156; См. также: Архипова Т.Г. Секретный комитет 6 декабря 1826 г. // Труды МГИАИ. Т. 20. М., 1965.
Рахматуллин М.А. Подъем крестьянского движения и реакция