Проблемы истории древних кыргызов (первоначальное расселение)
Ю.С. Худяков
В древности и средневековье важную роль в военно-политической и этнокультурной истории Центральноазиатского региона играли кыргызы. Наиболее значительным в истории кыргызского этноса и культуры был период "кыргызского великодержавия" IX-X вв., когда кыргызы подчинили себе Центральную Азию и создали могущественный Кыргызский каганат [1]. Однако на исторической арене кочевого мира кыргызы появились еще ранее, задолго до эпохи раннего средневековья. Первое упоминание о них в китайских исторических сочинениях относится к концу III в. до н.э. [2] Последующий период древней истории кыргызов вплоть до V в. н.э. очень слабо освещен в источниках, а попытки соотнесения исторических сведений с конкретными археологическими культурами и отдельными памятниками остаются дискуссионными.
Опыт реконструкции древнего этапа этнокультурогенеза имеет важное значение для истории не только кыргызского этноса, но и всего Центральноазиатского историко-культурного региона. Все сведения о древнем периоде истории кыргызов содержатся в очень фрагментарных и лаконичных сообщениях китайских династийных хроник. В источниках, повествующих о периоде правления в Китае династии Хань, кыргызы называются гэгунь, или гяньгунь (цзекунь, цзянькунь) [3]. В сочинениях, описывающих события, относящиеся к середине I тыс. н.э., кыргызы именуются хэгу, кигу, гегу (цегу, цзегу) [4]. В конце I - начале II тыс. н.э. китайцы передавали данный этноним в форме хэгусы, хягясы (сяцзясы) [5]. В XIII в. он передавался формой цзилицзисы [6]. Вопрос о соотношении этих терминов, представляющих собой различные варианты фонетической записи иноязычного этнонима китайскими иероглифами, неоднократно обсуждался в науке.
В китайских источниках, относящихся ко времени правления династии Тан, древние термины гяньгунь (цзянькунь) отождествляются со средневековыми хягясы, хагасы (сяцзясы): "Хакас есть древнее государство Гяньгунь" [7]. Специально отмечено, что новый термин является видоизмененной формой прежнего названия, а "государство Гяньгунь... ныне некоторые изменение (так в тексте - А.Р.) называют Хэгусы" [8]. В европейской науке тождественность различных китайских форм, соответствующих этнониму "кыргыз", была отмечена В. Шоттом в середине XIX в. [9] Среди исследователей Южной Сибири в XIX в. для обозначения кыргызов применялся средневековый китайский термин "хагасы" [10]. Н.Я. Бичурин, который ввел данный термин в научный оборот, учитывая сведения о расселении кыргызов на Енисее в средние века, предположил, что хагасы состояли из тюрок и монголов и населяли южные районы Сибири [11]. Исследованные во второй половине XIX в. средневековые памятники Минусинской котловины начали приписывать хагасам [12]. После расшифровки орхонских и енисейских рунических надписей, в которых упоминаются кыргызы, отождествление их с хягясами (сяцзясами) и гянгунями (цзянькунями) китайских летописей стало неоспоримым [13].
Попытки отрицать тождество терминов "гяньгунь" ("цзянькунь") и "хягясы" (сяцзясы) и соответствие последнего этнониму "кыргызы", предпринятые в разное время Н.Н. Козьминым и Л.Р. Кызласовым, диктовались стремлением обосновать историчность современного названия коренного населения Хакасии [14]. В древних и средневековых источниках оснований для противопоставления древних китайских терминов "гяньгунь" и "гэгунь", и средневековых "гегу" и "хягясы" не содержимся. Все эти термины обозначают один и тот же этноним - "кыргызы" [15].
С.Е. Яхонтовым на основании данных по исторической фонетике китайского языка было реконструировано оригинальное звучание этнонима, записанного китайскими иероглифами в формах гэгунь, гяньгунь, кигу, хэгу, гегу, хягусы, хягясы, которые передают и его фонетические варианты термина "кыргыз" [16]. Вопросам локализации места первоначального расселения кыргызов и анализа событий их древней истории уделяли внимание многие исследователи. Основываясь на указаниях китайских источников, Э. Шаванн полагал, что кыргызы первоначально обитали в районе хребта Богдо-Ола в системе Восточного Тянь-Шаня [17]. Ему возражал Г.Е. Грумм-Гржимайло, склонявшийся к мысли о том, чтп кыргызы уже в древности обитали в Саяно-Алтае [18]. Вероятно, он ориентировался на данные об европеоидности древних кыргызов и носителей южносибирских культур эпохи бронзы и сведения по средневековой истории енисейских кыргызов.
В.В. Бартольд первым высказал предположение о том, что в древности кыргызы могли обитать в Северо-Западной Монголии, в районе оз. Кыргыз-Нур. Обобщив сведения китайских источников о гяньгунях, он заключил, что гяньгуни должны были обитать восточнее земель усуней. В.В. Бартольд упомянул о том, что "правителями страны Гяньгунь и других северных стран" были назначенные хуннским шаньюем "сановники китайского происхождения" Вэй Люй и Ли Лин. При этом он выразил сомнение в достоверности этих сведений, поскольку они "не основаны на точном свидетельстве источников". В.В. Бартольд отметил, что утверждение о том, что "Ли Лин остался у хуннов и получил во владение Хягас", отсутствует в источнике и является предположением Н.Я. Бичурина [19].
По мнению А.Н. Бернштама, история кыргызов "уходит в глубокую древность, к IV тысячелетию до н.э.", когда на Енисее и Тянь-Шане обитали этнические группы "одного и того же расового типа". В хуннское время этот единый массив был расчленен на две ветви: тянь-шаньскую - усуней и енисейскую - кыргызов, которые образовали "два фронта для центральноазиатских держав" хуннов, сяньби и жужаней [20].
Иначе реконструировал историю "динлино-гяньгуньских племен" С.В. Киселев. По его представлениям, динлины являлись носителями тагарской культуры. После завоевания хуннами Минусинской котловины в конце Ш в. до н.э. на ее территорию переселились из Северо-Западной Монголии гяньгуни. В I в. до н.э. хунны сделали своим наместником на Енисее пленного китайского полководца Ли Лина, который стал родоначальником династии местных правителей. Он построил для себя дворец в китайском стиле на р. Абакан. В середине I в. до н.э. Минусинская котловина была покорена шаньюем северных хуннов Чжичжи. В последующие века, в течение первой половины I тыс. н.э., в результате ассимиляции динлинов гяньгунями на Енисее сформировался единый этнос - енисейские кыргызы и единая таштыкская культура [21].
Взгляды С.В. Киселева на "этногенез динлино-гяньгуньских племен" были развиты Л.Р. Кызласовым, поддержавшим отождествление динлинов с носителями тагарской культуры в Минусинской котловине. "Владение Гэгунь", как отмечал он, располагалось южнее, в районе оз. Кыргыз-Нур (Северо-Западная Монголия). Миграция гяньгуней под давлением хуннов в конце I тыс. до н.э. в Минусинскую котловину, по его мнению, "блестяще подтверждается" археологическими материалами "тагарско-таштыкского переходного этапа". "Тагарским динлинам" принадлежали грунтовые могилы с погребениями по обряду ингумации, а "динлино-гяньгуньскому населению" - склепы с ингумациями и кремациями [22]. Гяньгуни принесли обряд кремации из Центральной Азии, о чем свидетельствуют раскопки памятников Наинтэ-Сумэ в Монголии и Шурмак-Тей в Туве [23].
Л.Р. Кызласов утверждал, что власть хуннов в Минусе "поддерживалась с помощью специальных наместников", опиравшихся на военные гарнизоны. Такими наместниками были "динлин-ван" Вэй Люй и Ли Лин, которому принадлежал "китайский по архитектуре дом" на Абакане. В правление сына Ли Лина южносибирские племена освободились от власти хуннов. В I в. до н.э. в результате похода Чжичжи-шаньюя на оз. Кыргыз-Нур остававшиеся в этом районе гяньгуни переселились на Енисей. В I в. н.э. хунны были окончательно разбиты сяньбийцами, которые не смогли подчинить динлинов. Гяньгуней Л.Р. Кырласов считает тюркоязычным, а динлинов - угроязычным населением, "перемешавшимися" в единый этнос "древних хакасов" с единой таштыкской культурой [24].
Ряд положений этой концепции вызвал серьезные возражения у специалистов. А.Н. Липский отметил необоснованность этнографических аналогий между археологическими материалами таштыкской культуры и культуры хантов [25]. А.П. Дульзон указал на ошибочность топонимических толкований Л.Р. Кызласова. Выделенные им "угорские" гидронимы являются кетскими [26]. Н.Л. Членова подвергла сомнению утверждение о генетической преемственности тагарской и динлинской культур [27]. Несмотря на несоответствие сведениям письменных и археологических источников и логические противоречия, эти взгляды стали хрестоматийными и некритически воспроизводятся в работах обобщающего характера [28]. Изучение тагарской погребальной обрядности позволило установить, что обряд сожжения склепов появился еще на сарагашенском этапе культуры, в IV-Ш вв. до н.э., задолго до предполагаемой миграции гяньгуней на Енисей [29]. Значительная вариабельность погребальной обрядности населения Минусинской котловины в хуннское время не сводится к динлино-гяньгуньскому симбиозу. Изучение памятников хуннского времени в Туве также не подтверждает миграцию гяньгуней во II-I вв. до н.э. в Южную Сибирь [30]. Д.Г. Савинов отметил противоречивость эволюционных построений Л.Р. Кызласова, согласно которым грунтовые могилы принадлежат местному тагарскому населению, а склепы - пришлым гяньгуням, поскольку на предшествующем, сарагашенском, этапе тагарской культуры были распространены именно склепы [31]. С.И. Вайнштейн и М.В. Крюков доказали, что "китайский дом" на Абакане был сооружен в начале I в. н.э. и, следовательно, не мог принадлежать Ли Лину, который к тому же на Енисее никогда не бывал [32].
К началу 1980-х годов несостоятельность основных положений концепции "динлино-гяньгуньского этногенеза" на Енисее стала слишком очевидной, что стимулировало поиск новых решений. Ряд усилий в этом направлении был предпринят Д.Г. Савиновым, который попытался снять противоречия предшествующей концепции. Курганы-склепы тесинского этапа тагарской культуры он отнес к памятникам местного тагарского населения, а грунтовые могилы - к памятникам "пришлых племен" [33]. Погребения в каменных ящиках он сначала соотнес с гяньгунями, указав, что в источниках не говорится об обряде кремации у гяньгуней [34]. В дальнейшем Д.Г. Савинов стал связывать захоронения в каменных ящиках хуннского времени в пределах Саяно-Алтая с динлинами [35]. Л.Р. Кызласов в работах последних лет повторил концепцию "динлино-гяньгуньского этногенеза" на Енисее почти без изменений [36]. "Владение Гяньгунь" на Енисее он оценивает в качестве "новой государственности", объединившей гяньгуней и динлинов [37].
Анализ сведений китайских источников о гяньгунях и динлинах свидетельствует, что в течение III в. до н.э. - III в. н.э. эти племена безусловно различались между собой и обитали далеко за пределами Минусинской котловины - в Центральной Азии [38]. Обследование района оз. Кыргыз-Нур в Монголии в 1987 и 2000 г. не выявило археологических памятников, которые можно было бы связать с гяньгунями [39]. Вероятно, свое название это озеро получило в средние века. Проанализировав данные китайских источников, Л.А. Боровкова пришла к выводу, что в древности гяньгуни (цзянькуни) обитали в Восточном Притяньшанье [40]. Археологические комплексы тесинского этапа тагарской культуры и таштыкской культуры в Микусинской котловине не имеют отношения к этнокультурогенезу древних кыргызов. Сомнения по этому поводу ранее уже высказывались А.Н. Липским и Э.Б. Вадецкой [41].
"Владение Цзянькунь (Гяньгунь, Гэгунь)" впервые упоминается в китайских источниках династии Хань в 201 г. до н.э. Цзянькуни названы среди других племен, покоренных хуннским шаньюем Модэ: "Впоследствии на севере они покорили владения Хуньюй, Кюеше, Динлин, Гэгунь и Цайли; посему-то старейшины и вельможи повиновались Модэ-шаньюю и признавали его мудрым" [42]. Цзянькуни и динлины, безусловно, различались китайцами в качестве разных "владений", подчиненных хуннам. Локализация этих племен, по краткому указанию источника, "на севере" от ставки хуннских шаньюев в Ордосе, вряд ли возможна. Попытки соотнесения названий этих племен с культурами Западной и Южной Сибири мало обоснованы и бесперспективны [43]. Динлины были довольно многочисленным этносом, который наряду с юэчжами, дунху, усунями упоминается в источниках значительно чаще, чем цзянькуни. Хунны стремились держать их в подчинении. В начале I в. до н.э. хуннский шаньюй назначил правителем динлинов китайского перебежчика Вэй Люя, происходившего "из хусцев, живших по реке Чаншуй" [44]. Вэй Люй играл активную роль в ставке хуннских правителей во время правления нескольких шаньюев. Когда в середине I в. до н.э. хунны были ослаблены междоусобицами, "динлины, пользуясь слабостью хуннов, напали на них с севера, ухуаньцы вступили в земли их с востока, усуньцы - с запада" [45]. Цзянькуни в связи с этими событиями не упоминаются, что свидетельствует о менее значительной роли, которую они играли на политической арене Центральной Азии.
В источниках более определенно о местоположении цзянькуней и динлинов говорится при описании событий середины I в. до н.э. После распада единой хуннской державы Чжичжи, шаньюй северных хуннов, совершил поход на запад, в Притяньшанье. Во время этого похода он "на севере от усуньских земель разбил (племя) уцзе, и уцзе сдались (ему). Подняв их (уцзе) войско, (Чжичжи) на западе (от уцзе) разгромил цзянькуней. К северу (от уцзе и цзянькуней) сдались динлины. Объединив (эти) три владения, (Чжичжи) неоднократно направлял свои войска против усуней и всегда побеждал их. В 7000 ли на восток от Цзянькунь находится ставка шаньюев, а в 5000 ли на юг - Чеши; Чжичжи и обосновался (в землях цзянькуней)" [46].
Хотя места расселения цзянькуней указаны довольно точно, исследователи локализовали их по-разному, поскольку направления и расстояния не вполне соответствуют друг другу. По реконструкции Л.А. Боровковой, земли уцзе и цзянькуней находились севернее восточных земель усуней к северу от хребта Боро-Хоро в системе Восточного Тянь-Шаня и к западу от пустыни Дзосотын-Элисун [47]. Динлины обитали севернее цзянькуней. По-видимому, они занимали значительно большую территорию, чем цзянькуни, поскольку ранее упоминались в качестве северных соседей самих хуннов. Во время пребывания Чжичжи в земле цзянькуней к нему было направлено посольство от правителя Канцзюя. Затем Чжичжи с войском ушел на запад к канцзюйцам, где и погиб [48].
В I в. н.э. динлины занимали обширную территорию Центральной Азии, в том числе земли к северу от владений северных хуннов. В период ослабления последних южные хунны нападали на них с юга, динлины же производили набеги с тыла, сяньбийцы - с восточной, а владения Западного края -г с западной стороны [49]. Динлины продолжали обитать севернее бывших хуннских земель и после падения объединения северных хуннов. Во П в. н.э. сяньбийский вождь Таньшихуай "на севере отразил динлинов, на востоке заставил отступить (владение) Фэюй, на западе нападал на усуней и овладел всеми бывшими сюннскими землями, которые тянулись с востока на запад более чем на 14 тыс. ли..." [50]. При описании событий I-II вв. н.э. цзянькуни не упоминаются, что скорее всего объясняется отсутствием у них достаточных военных сил для ведения самостоятельной политики. Однако это не дает оснований для предположения о том, что цзянькуни к этому времени уже смешались с динлинами на Енисее и их название появится вновь лишь в VI в. н.э. [51] Они упоминаются в источнике "Вэй Люэ" (III в. н.э.): "Владение Гяньгунь расположено северо-западнее Канцзюй. Отборного войска 30 тыс. человек. Следуют за скотом. (Там) много соболей, есть хороши лошади. Владение Динлин находится севернее Канцзюй. Эти выше (названные) три государства, с Гяньгунь в центре, находятся от ставки шаньюя сюнну на р. Аньсишуй на (расстоянии) 7 тыс. ли, на юге от них 5 тыс. ли - Чеши и шесть (других) владений, на юго-запад до границ Канцзюя - 3 тыс. ли, на западе до ставки канцзюйского вана - 8 тыс. ли. Некоторые считают, что эти динлины и являются теми динлинами, что (обитают) к северу от сюнну, а северные динлины, (находящиеся) западнее Усунь, по-видимому, другое поколение их. Кроме того, севернее сюнну расположены государства: Хуньюй, Цзюеше, Динлин, Гэгунь, Синьли. По-видимому, динлины, (которые живут) к югу от Бэйхай, - это не те (динлины), которые находятся западнее Усунь" [52].
В данном компилятивном источнике воспроизведены сведения из летописей ханьского времени и материалы, относящиеся к III в. н.э. Местоположение цзянькуней, судя по расстояниям до владения Чеши и бывшей ставки хуннских шаньюев на р. Ансишуй, осталось прежним, в