Развитие Германии после Второй Мировой Войны
Определение курса после 1945 года.
После безоговорочной капитуляции германской армии 8-9 мая 1945 года последнее имперское правительство во главе с гросс-адмиралом Деницем исполняло свои обязанности еще две недели. Затем оно было арестовано. Позже члены правительства вместе с другими высокопоставленными должностными лицами национал-социалистической диктатуры предстали перед Нюрнбергским трибуналом по обвинению в преступлениях против мира и человечности.
5 июня верховная власть перешла к странам-победительницам: США, Великобритании, Советскому Союзу и Франции. Их главная цель, согласно Лондонскому протоколу от 12 сентября 1944 года и последующим договоренностям, заключалась в осуществлении полного контроля над Германией. В основе этой политики лежал раздел страны на три оккупационные зоны, раздел Берлина на три части и создание совместного Контрольного совета в составе трех главнокомандующих.
Раздел Германии на оккупационные зоны навсегда должен был отбить у нее охоту к мировому господству. Важно было положить конец «тевтонским захватническим устремлениям» в будущем, ликвидировать Пруссию как оплот милитаризма, наказать немцев за геноцид и военные преступления и привить им демократическое сознание.
На Ялтинской конференции (Крым) в феврале 1945 года Франция вошла в круг союзников как четвертая контрольная держава и получила свою оккупационную зону. В Ялте было решено лишить Германию государственности, но не допустить ее территориальной раздробленности. В особенности Сталин был заинтересован в сохрании Германии как единого экономического целого. За огромные жертвы, понесенные Советским Союзом в результате германского нападения, Сталин выдвинул такие колоссальные требования по репарациям, что одна зона не могла бы их удовлетворить. Кроме 20 млрд. долларов, Москва требовала полной передачи Советскому Союзу 80% всех германских промышленных предприятий.
Отступая от первоначальных планов, за сохранение жизнеспособности оставшейся части Германии стали выступать также англичане и французы. Но не из-за стремления получить репарации, а потому что в рамках глобальной системы равновесия президент США Рузвельт примерно с осени 1944 года также выступал за стабильную Центральную Европу. Этого нельзя было достичь без экономической стабильности Германии, поэтому сравнительно быстро Рузвельт отверг пресловутый план Моргентау (сентябрь 1944 года), по которому германская нация в будущем должна была заниматься только земледелием и быть разделенной на северонемецкое и южнонемецкое государства. Вскоре державы-победительницы стала связывать лишь одна общая цель: разоружение и демилитаризация Германии. Ее расчленение стало вскоре «отмирающей идеей», особенно когда западные державы в изумлении увидели, что Сталин сразу же после военного освобождения или захвата Польши и юго-восточной Европы начал массовую советизацию этих стран.
12 мая 1945 года Черчилль телеграфировал президенту США Трумэну о том, что перед фронтом советских войск опустился «железный занавес». «Что за ним происходит, нам неизвестно». С тех пор озабоченный Запад прикидывал, какими могли быть последствия, если бы Сталин был допущен к участию в принятии решений о проведении репарационной политики на Рейне и Руре.
В результате случилось так, что на Потсдамской конференции (с 17 июля по 2 августа 1945 года), первоначальная цель которой заключалась в послевоенном урегулировании в Европе, были приняты соглашения, которые скорее фиксировали, чем решали возникшие проблемы: единодушие было достигнуто только в вопросе денацификации, демилитаризации и демонополизации, а также воспитания немцев в демократическом духе. Далее, Запад дал свое чреватое последствиями согласие на выселение немцев из Польши, Венгрии и Чехословакии. Жестокое изгнание в последующее время около 7,75 млн. немцев находилось в явном противоречии с западными оговорками о «гуманном» осуществлении этого шага. Так поплатились они и за вину немцев, и за перенос польской западной границы как следствие советской оккупации Кенигсберга и Восточной Польши. Минимальный конценсус был достигнут лишь по вопросу о сохранении четырех оккупационных зон в виде экономических и политических единиц. Между тем каждая оккупационная власть должна была удовлетворить репарационные требования в начале за счет своей оккупационной зоны.
Но, как впоследствии показало время, этим было задано основное направление развития политической обстановки: не только урегулирование репараций, но и привязка четырех зон к различным политическим и экономическим системам привели к тому, что «холодная война» проявлялась в Германии острее, чем где бы то ни было в мире. Тем временем в отдельных оккупационных зонах началось создание германских партий и административных органов. Весьма быстро и при жестком регламентировании проходило это в советской зоне оккупации (СЗО). Уже в 1945 году там были разрешены партии и сформированы многие центральные административные органы.
В трех западных зонах политическая жизнь развивалась снизу вверх. Деятельность политических партий допускалась вначале только на местах, после образования земель они были разрешены и на земельном уровне. Лишь позже они стали объединяться в масштабе зон. На зональном уровне сущестовали лишь задатки административных органов. Но поскольку преодолеть материальную нужду в лежащей в развалинах стране можно было только при помощи широкого планирования, охватывавшего все зоны и земли, а совместная администрация четырех держав не функционировала, в 1947 году США и Великобритания решили осуществить экономическое объединение своих зон (Бизония).
Дуэль господствующих систем на Востоке и Западе, а также весьма различное проведение репарационной политики в отдельных зонах привели к блокаде общегерманской финансовой, налоговой, сырьевой и производственной политики, следствием чего явилось совершенно различное развитие регионов. Вначале в межзональной экономической администрации (Бизония/Тризония) не была заинтересована Франция. Сталин выдвинул требование об участии в контроле над Рурской областью и одновременно изолировал свою зону. Так, он не допускал никакого вмешательства запада в проводимую с коммунистической ориентацией политику создания официальных учреждений в СЗО. Перед лицом советской политики запад был беспомощен, как, например, в апреле 1946 года, когда произошло принудительное объединение Коммунистической партии Германии (КПГ) и Социал-демократической Германии (СДПГ) в Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ).
На фоне все большего превращения СЗО в коммунистическую диктатуру – уже в 1948 году о свободном государственном строе там не могло быть и речи – англичане и американцы начали форсировать восстановительные процессы в своих зонах. При этом западные оккупационные державы исходили из следующего: если невозможно создать единую администрацию в послевоенной Германии, то следует, по меньшей мере, смягчить нужду и бедственное положение людей в западных зонах и приступить к созданию свободного и демократического государственного строя. По времени начало «холодной войны» и раскол Германии следовали почти друг за другом.
От вражеского государства к партнерству.
Речь государственного секретаря Бирмса 6 сентября 1946 года в Штутгарте зримо обозначила поворот событий. Сталинская оккупация и границы Польши были охарактеризованы им лишь как временные. По его концепции, в западной Германии изменилась суть военного присутсвия западных союзников: оккупационная и контрольная власть превратилась в «защитную». «Мягкая» репарационная политика должна была удерживать немцев от национал-реваншизма и поощрять их к сотрудничеству. По инициативе Великобритании и США и после преодоления сопротивления Франции была, наконец, создана Тризония, как единое западное экономическое пространство. Опасность дальнейшего советского продвижения на Запад после государственного переворота в Праге 25 февраля 1948 года побудила в конечном счете и Францию придерживаться союзнических интересов. Идея Бирнса наглядно отразились в заключении Брюссельского договора (17 марта 1948 года), а затем и в Североатлантическом договоре (4 апреля 1949 года).
Такое договорное сообщество могло функционировать только в том случае, если бы западная Германия была единым политическим и экономическим целым. В соответствии с этим на Лондонской конференции (23 февраля-3марта, 20 апреля-1 июня 1948 года) Франция, Великобритания и США, а также страны Бенелюкса, впервые подключились к этому процессу, договорились о создании единого государственного устройства в западных оккупационных зонах.
20 марта 1948 года на 82-м заседании Контрольного совета советский представитель маршал Соколовский потребовал предоставления информации о лондонских переговорах. После того как его западные коллеги дали уклончивый ответ, Соколовских покинул заседание Контрольного совета с тем, чтобы уже больше туда не возвращаться.
В то время как западные державы были заняты разработкой рекомендаций западногерманским премьер-министрам по созыву конституционного собрания, Сталин использовал введение в обращение немецкой марки на западе (денежная реформа 20 июня 1948 года) в качестве повода для блокады Берлина (Западного) с тем, чтобы присоединить его к советской зоне оккупации. В ночь с 23 на 24 июня 1948 года были блокированы все наземные коммуникации между западными зонами и Берлином (Западным). Прекратилось снабжение города электроэнергией и продовольственными товарами из СЗО. 3 августа 1948 года Сталин потребовал признания Берлина столицей ГДР, где 7 октября 1949 года также было сформировано собственное правительство. Однако президент США Трумэн остался непреклонен и верен своему девизу от 20 июня: нельзя отказываться ни от Берлина (Западного), чтобы не повторить Мюнхен 1948 года, ни от создания западного государства. До 12 мая 1949 года снабжение Берлина (Западного) обеспечивалось по воздушному мосту, организованному союзниками. Такая очевидная привязанность к Берлину как к форпосту западной политики и образа жизни, а также демонстрация Америкой своей силы способствовали на западе Германии развитию сотрудничесвта с оккупационными властями.
Образование Федеративной Республики Германия.
Иностранную помощь из Америки (программа GARIOA) западная Германия получала уже с 1949 года. Но только программа борьбы с «голодом, бедностью,отчаянием и хаосом» (плана Маршалла) позволила добиться решительного сдвига в восстановлении экономики (в 1948-52 гг. была получена помощь на сумму $1,4 млрд.). В то время как в СЗО продолжалось обоществление промышленности, в западной Германии после проведения денежной реформы все больше утверждалась модель «социальной рыночной экономики» (Альфред Мюллер–Армак 1947 год). Новое экономическое устройство, с одной стороны, должно было вопрепятствовать «заболачиванию капитализма» (Вальтер Эйкен), с другой – не допустить централизованного планового хозяйства как тормоза творческой активности и инициативы. Это экономическая цель была закреплена в Основном законе (конституции) и дополнена принципом правового и социального государства, а также федеративной структуры Федеративной Республики Германия. Причем конституция сознательно именовалась Основным законом, чтобы подчеркнуть ее временный характер. Окончательная конституция должна была быть принята только после восстановления единства Германии. 23 мая 1949 года Парламентский совет в Бонне торжественно провозгласил вступление в силу Основного Закона.
В Основной закон, естественно были включены многие замыслы западных окупационных держав, которые 1 июля 1948 года («франкфуртские документы») поручили разработку конституции премьер–министрам западногерманских земель. Вместе с тем в нем был учтен и опыт Веймарской республики. Конституционное собрание на Херренхим-Зе (10-23 августа 1948 года) и Парламентский совет в Бонне (65 членов, делегированных ландтагами, провели первое заседание 1 сентября 1948 года), которые разрабатывали Основной закон, принятый 8 мая 1949 года, обязывали в нем будущие правительства, партии и прочие политические силы придерживаться принципов предупредительной правовой защиты. Все стремления ликвидировать свободный демократический строй, всяческие попытки сменить его правой или левой диктатурой считаются с тех пор достойными наказания или запрета. Антиконституционный характер партий устанавливает Федеральный конституционный суд.
Если в Веймарской конституции – в наивной вере в законодательное благонравие народа – в статье 76 противникам конституции предоставлялось формальное право самим ликвидировать самую свободную по тому времени конституцию в мире, то теперь статья 79 основного закона запрещала изменение увязки всей государственной власти с правами человека (ст.1). Также запрещена ликвидация демократического, правового, социального и федеративного государственного устройства (ст. 20).
Эти конституционные положения явились прямой реакцией на уроки, извлеченные в период диктатуры национал-социалистов. Многие «политики первого часа», пережившие беды и притеснения при этой диктатуре, сразу же после 1945 года включились в активную политическую деятельность и привнесли в строительство новой Германии демократические традиции периода 1848 года и 1919 года, а также «восстания совести» 20 июля 1944 года. В глазах всего мира они олицетворяли уже «другую Германию» и пользовались уважением оккупационных властей. Неповторимые черты новому партийному ландшафту западной Германии придали такие деятели, как первый федеральный президент Теодор Хейс (СвДП), первый федеральный канцлер Конрад Аденауэр (ХДС), Людвиг Эрхард (ХДС), этот «инициатор экономического чуда», а также такие крупные лидеры оппозиции от СДПГ, как Курт Шумахер, Эрих Олленхауэр или гражданин мира Карло Шмид. Шаг за шагом расширяли они права Федеративной Республики Германия на участие в делах мировой политики и ее политическое влияние (оккупационный статут, Петерсбергское соглашение, членство в ГАТТ, вступление в Европейское объединение угля и стали). В июле 1951 года Великобритания, Франция и США объявили об окончании состояния войны с Германией. СССР последовал этому примеру 25 января 1955 года.
Безопасность благодаря западной интеграции и европейскому взаимопониманию.
Для федерального канцлера Аденауэра, который до 1963 года лично оказал большое влияние на проводимую Германией внешнюю и внутреннюю политику («канцлерская демократия»), высшей политической целью было воссоединение Германии в условиях мира и свободы. Неотъемлемой предпосылкой для этого было вхождение западной Германии в Атлантическое сообщество безопасности. Поэтому одновременно а отменой оккупационного статуса 5 мая 1955 года состоялось и вступление Федеративной Республики в НАТО. Союз должен был стать надежным щитом, особенно после того, как проект Европейского оборонительного сообщества (ЕОС) провалился из-за сопротивления Франции. Параллельно шло формирование Европейских сообществ (Римские договоры, 1957 год) в оплот против коммунизма.
Недоверие Аденауэра к Москве укоренилось настолько, что в 1952 году он вместе с Западом отклонил предложение Сталина о воссоединении Германии до границы по Одеру Нейсе и придании ей статуса нейтралитета. Слишком туманным показалось ему предложение Сталина, чтобы в ответ на это поставить на карту интеграцию Федеративной Республики в сообщества западных государств. Его подозрительность казалась вполне оправданной, особенно когда 17 июня 1953 года советскими танками было подавлено восстание в ГДР, вызванное отсутствием свободы и «взвинчиванием норм выработки» (Ганс Майер). Однако в то же время стало ясно, что без Москвы невозможно добиться существенного сдвига в решении Германского вопроса. Трезвый государственный расчет побудил установить с СССР, крупнейшей державой в Европе, дипломатические отношения. Во время визита в Москву в сентябре 1955 года Аденауэр, кроме этого, добился освобождения последних 10.000 военнопленных и около 20.000 гражданских лиц. Подавление советскими войсками восстания в Венгрии в ноябре 1956 года и «спутниковый шок» (4 октября 1956 года) свидетельствовали о значительном нарастании мощи СССР. Это выражалось в дальнейших мерах по строительству социализма в ГДР, но, прежде всего, в «берлинском ультиматуме» преемника Сталина Никиты Хрущева, потребовавшего от западных союзников освободить Берлин(Зап.) в течение шести месяцев.
Их решительный отказ побудил Хрущева к попытке продвинуть решение берлинского вопроса с помощью примирительного тона. Действительно, поездка Хрущева в США в 1959 году привела к значительной разрядке обстановки (дух Кэмп-Дэвида»). Во всяком случае президент США Эйзенхауэр к неудовольствию боннского правительства посчитал, что правовые нарушения советской стороны в Берлине не столь значительны, чтобы стать поводом для конфликта с применением силы за пределами Германии.
Обеспокоенность Бонна в отношении безопасности Берлина возросла, когда президентом США стал Джон Ф. Кеннеди и в политических верхах произошла смена поколений. Вследствии этого значительно убавилось влияние Аденауэра на американскую политику в Европе. Кеннеди, правда гарантировал в своих трех основных пунктах («Essentials», 25 июля 1961 года) свободный доступ, присутствие западных держав и безопасность Берлина(Зап.), но в конечном счете реакция союзников на возведение Берлинской стены (13 августа 1961 года) не вышла за рамки дипломатических протестов и символических угроз. Вновь Москве удалось обезопасить свой протекторат. «Голосование ногами» против режима ГДР было подавлено с помощью заградительных сооружений, полос смерти и притеснений. До сооружения стены ГДР покинули свыше 3 млн. человек; только в июле 1961 года оттуда бежали более 30.000 человек.
Этой стеной обе сверхдержавы «застолбили свои владения». Германский вопрос не был решен, но казался урегулированным. Процесс взаимопонимания между обеими сверхдержавами, вызванный атомной патовой ситуацией, продолжался даже после «карибского кризиса» 1962 года.
Исходя из этого, Бонну пришлось интенсивнее заниматься поисками своего пути, а временная дистанцированность в отношениях с Вашингтоном была компенсирована во внешних делах «летом германо-французской дружбы». Заключив в январе 1963 года Елисейский договор, Аденауэр и де Голь придали германо-французской дружбе особый вес. Чтобы подчеркнуть новое качество двухсторонних отношений, де Голь во время своего триумфального визита в Бонн (1962) выступил с речью, где высказался о «великом немецком народе». Как сказал генерал, вторую мировую войну следует оценивать скорее категориями трагедии, нежели категориями вины.
Политика взаимопонимания с Западом перекликалась с прояснением обстановки в отношениях с Восточной Европой. В декабре 1963 года в Афинах НАТО дала соответствующий сигнал, приняв новую стратегию гибкого реагирования («flexible response»), пришедшей на смену стратегии массированного возмездия («massive retaliation»).
Чтобы как-то сдвинуться с застылых позиций, Федеративная Республика Германия стремилась улучшить отношения, по крайней мере, с государствами, находившимися на подступах к СССР. Не отказываясь официально от доктрины Хальштейна (ее главный принцип – не устанавливать дипломатические отношения с теми странами, которые установили или поддерживали дипломатические отношения с ГДР), тормозившей дипломатическое признание ГДР, преемники Аденауэра Людвиг Эрхард и Курт Георг Кизингер строили свою политику, исходя из жестких реалий в Центральрой Европе. Не в последнюю очередь это было и ответом на новую линию во внешней политике, которую проводила оппозиционная СДПГ и которую 15 июля 1963 года Эгон Бар охарактеризовал как «изменение путем сближения».
Учреждение германских торговых миссий в Бухаресте и Будапеште стало обнадеживающим началом. На Западе интенсивно продолжались работы по созданию Европейского сообщества (ЕС) на базе Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), Европейского сообщества по атомной энергии (ЕВРАТОМ) и Европейского экономического сообщества (ЕЭС) (8 апреля 1965 года).
Установление дипломатических отношений с Израилем вопреки панарабскому протесту было важным шагом германской политики, нацеленным на развитие взаимопонимания. В начале 1967 года Бонн установил дипломатические отношения с Румынией. В июне 1967 года торговые миссии были учреждены соответственно в Праге и Бонне.
Доклад Хармеля в декабре 1967 года, по крайней мере, подготовил дальнейшие меры по разрядке, так как в качестве двойной цели западного союза он утвердил сохранение военной мощи и одновременно готовность к диалогу с восточным блоком. В 1967 году Бонн и Белград вновь установили дипломатические отношения, преванные до этого из-за признания Белградом ГДР. В дипломатическую дискуссию включилась Польша с предложением заключить соглашение об отказе от применения силы.
Кроме примирения с европейскими соседями и интеграции в сообщество западных государств, большое значение Аденауэр придавал и искуплению вины перед еврейским народом. В результате систематической кампании по уничтожению евреев, проводившейся нацистами, погибли 6 млн. человек. Значительное влияние на начинающееся примирение между евреями и немцами оказали добрые личные отношения первого федерального канцлера с израильским премьер-министром Давидом Бен Гурионом. Навсегда останется в памяти встреча обоих государственных деятелей 14 марта 1960 года в гостинице «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке. В 1961 году, выступая в парламенте, Аденауэр подчеркнул, что Федеративная Республика Германия подтвердит полный разрыв немцев с национал-социалистким прошлым, лишь возместив пострадавшим и материальный ущерб. Еще в 1952 году в Люксембурге было подписано первое соглашение о выплате еврейским беженцам финансовой помощи на устройство жизни в Израиле. Из примерно 90 млрд. немецких марок, предоставленных на возмещение ущерба, почти одну треть получил Израиль и еврейские организации, в частности, Jewish Claims Conference, фонд поддержки, созданный для преследуемых евреев. Однако дипломатические отношения были установлены лишь в 1965 году.
Германо-германский диалог, несмотря на отмежевание ГДР.
Начавшийся процесс разрядки не претерпел каких-либо значительных изменений, несмотря на «брежневскую доктрину» неделимости социалистических территорий, в рамках которой ГДР проводила дальнейшие меры по размежеванию (например, требуя наличия паспорта и визы для транзитного сообщения между Федеративной Республикой Германия и Берлином (Западным), и несмотря на то, что Варшавский Договор пресек пражскую политику реформ («пражская весна»). В апреле 1969 года Бонн заявил о своей готовности к соглашениям с ГДР, не переходя к ее признанию на основе международного права.
Без предварительного согласования с Москвой, разумеется, тудно было добиться каких-либо германо-германских договоренностей. Когда в Бонн поступило предложение из Москвы заключить соглашение об отказе от применения силы, стали быстро проступать очертания так называемой «новой восточной политики» правительства социально-либеральной коалиции, сформированного 21 октября 1969 года.
За несколько месяцев до этого (5 августа 1969 года) федеральным президентом стал Густав Хайнеман, бывший еще во времена Аденауэра решительным сторонником взаимопонимания между Востоком и Западом. Вилли Брандт, представитель активного сопротивления гитлеровской диктатуре, стоял во главе федерального правительства, которое направляло свою энергию на создание общеевропейского мирного устройства.
Новые условия мировой политики были благоприятными. Москва и Вашингтон вели переговоры об ограничении стратегических вооружений (ОСВ), а НАТО предлагала вести переговоры о двустороннем сбалансированном сокращении вооруженных сил и вооружений. 28 ноября 1969 года ФРГ присоединилась к Договору о нераспространении ядерного оружия. После внутриполитических коллизий (по поводу войны во Вьетнаме, законов о чрезвычайном положении, судебных процессов, связанных с Освенцимом, внепарламентской оппозиции, студенческих бунтов), имевших место во времена «большой коалиции» в составе ХДС и СДПГ, новому правительству было необходимо добиться успеха при переходе к политике взаимопонимания. Пока в Москве и в Варшаве велись переговоры об отказе от применения силы, Бонн и Берлин (Восточный) тоже искали пути к лучшему взаимопониманию. 19 марта 1970 года в Эрфурте впервые состоялась встреча Брандта и Штофа, глав правительств обоих германских государств. Встреча была продолжена 21 мая 1970 года в Касселе. В августе 1970 года в Москве был подписан договор о взаимном отказе от применения силы и признании статуса-кво. Обе стороны заверили, что они не имеют каких-либо территориальных претензий «к кому бы то ни было». В переданном в Москве «Письме о германском единстве» ФРГ отмечала, что договор не противоречит цели – вести дело к состоянию мира в Европе, «в условиях которого немецкий народ, свободно распоряжаясь своей судьбой, вновь обретет единство».
7 декабря этого же года был подписан «варшавский договор» с Польшей, в котором подтверждалась неприкосновенность существующей границы (по Одеру-Нейсе). Варшава и Бонн заверили, что у них нет друг к другу никаких территориальных притязаний, и объявили о намерении улучшить сотрудничество между обеими странами. В «информации» о гуманитарных мерах Варшава согласилась с переселением немцев из Польши и объединением их семей с помощью Красного Креста.
В целях обеспечения ратификации «восточных договоров», Великобритания, Франция, США и СССР подписали Четырехстороннее соглашение по Берлину, согласно которому западные секторы Берлина не являлись составной частью ФРГ, но одновременно за Бонном признавались представительские полномочия по Берлину (Западному). Кроме того, следовало улучшить «связи» между Берлином (Западным) и ФРГ и расширить отношения между Берлином (Восточным) и Берлином (Западным). Стремление немцев к миру и разрядке получило признание во всем мире. Вилли Брандту была присуждена Нобелевская премия мира (1971 год)
А вот блоку ХДС/ХСС, впервые находившемуся в оппозиции, результаты переговоров показались недостаточными. Но конструктивный вотум недоверия Брандту в парламенте не прошел из-за нехватки необходимого для этого количества голосов. 17 мая 1972 года Германский Бундестаг одобрил договор с Советским Союзом и Польшой. Большинство депутатов ХДС/ХСС воздержались от голосования. Бундестаг в «разъяснительной резолюции» по договорам подтвердил, что они не противоречат восстановлению германского единства мирным путем.
«Восточные договоры» были, наконец, дополнены Договором об основах отношений между Федеративной Республикой Германия и Германской Демократической Республикой, которому предшествовали встречи и переговоры с июня 1972 года. После повторного избрания Вилли Брандта федеральным канцлером 14 декабря 1972 года был открыт путь к подписанию этого документа, что и произошло в декабре того же года. В нем зафиксирован отказ обеих сторон от угрозы силы и ее применения, а также нерушимость германо-германской границы и уважение независимости и самостоятельности обоих государств. Далее обе стороны подтвердили готовность к урегулированию практических и гуманитарных вопросов. В связи с особым качеством их отношений они договорились об учреждении не посольств, а «представительст». И здесь при заключении договора от имени правительства ФРГ было передано письмо, в котором подчеркивалась воля к единству Германии. То, что договор не находился в противоречии с этой целью, было подтверждено Федеральным конституционным судом по ходатайству земельного правительства Баварии. Вместе с тем суд констатировал, что по международному праву Германская империя продолжает существовать и частично идентична с Федеративной Республикой Германия, а ГДР не может считаться заграницей, а может расматриваться как часть территории империи.
В 1973 году был подписан «пражский договор» между Чехословакией и ФРГ. В нем записано, что «согласно настоящему договору» Мюнхенской соглашение 1938 года признается недействительным. В договоре закреплены также нерушимость границ и отказ от применения силы.
Отношения между ГДР и ФРГ не претерпели существенных изменений и с началом венских переговоров о взаимном сокращении вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе (MBFR), и во время заключения советско-американского Соглашения о предотвращении ядерной войны, и во время проведения в Хельсинки Совещания тридцати пяти государств по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). С одной стороны, ГДР имела материальные и финансовые выгоды от отдельных соглашений, заключенных впоследствии на базе Договора об основах отношений, с другой стороны, она скрупулезно следила за идеологическим размежеванием. После изменения конституции в ГДР изчезло понятие «социалистическое государство германской нации». Оно было заменено «социалистическим государством рабочих и крестьян». Исключен был и такой пассаж, как «осознавая ответственность, указать всей германской нации путь в будущее мира и социализма».
Гельмут Шмидт тоже стремился продолжить политику баланса интересов. 16 мая 1974 года он сменил на посту федерального канцлера Вилли Брандта, которому пришлось уйти в отставку из-за дела о шпионаже (дело Гийома). до 1981 года было продлено действие соглашения по «свингу», по которому ГДР разрешалось регулярно делать перерасход до 850 млн. марок по кредиту, получаемому от Федеративной Республики Германия.
ГДР по-прежнему имела большую выгоду от различных финансируемых Западом транзитных урегулирований, оставаясь при этом политически закрытой страной. Хельсинский Заключительный акт СБСЕ (1975), в котором провозглашались свобода передвижения через границы и необходимость большего уважения прав человека и гражданских прав, стал причиной разочарования не только для граждан ГДР. Не прекратились придирки при пересечении границы, произвол с запретом въездов, отклонение ходатайств о посещении Лейпцигской ярмарки. Критические репортажи западных журналистов о ГДР заканчивался высылкой. После того, как режим СЕПГ лишил поэта-барда Вольфа Бирмана гражданства, авторитет ГДР сильно упал во всем мире. Однако ради жителей ГДГ ФРГ продолжала свою политику взаимопонимания и единения. Так, в 1978году с ГДР были заключены соглашения о строительстве автострады Берлин-Гамбург и приведении в порядок транзитных водных путей в Берлин (Западный), по которым ФРГ брала на себя значительную долю расходов. Кроме того,продолжался выкуп у ГДР политических заключенных. В итоге Бонн выплатил ГДР свыше 3,5 млрд. марок за освобождение 33.755 человек и объединение 250.000 семей.
«Ракетный спор» против политики разрядки. Вто время как в Западной Европе успешно продолжался процесс объединения, в Восточной Европе конец десятилетия разрядки и начало 80-х годов ознаменовались новыми конфликтами. Ввод советских войск в Афганистан и объявление военного положения в Польше – как и размещение в СССР новых ракет средней дальности(СС-20) – привели к ухудшению климата между Востоком и Западом . Появилась угроза рецидива острой конфронтации.
На эту опасную дестабилизацию баланса безопасности НАТО отреагировала решением приступить с 1983 года к ракетному довооружению. Одновременно СССР были предложены переговоры по контролю над вооружениями (двойное решение НАТО). США, Великобритания, Канада, Норвегия и ФРГ отказались участвовать в Олимпийских играх 1980 года в Москве в знак протеста против вводы советских войск в Афганистан.
Все вновь пришло в движение после выдвинутого американцами предложения о так называемом «нулевом» решении, которое предусматривало ликвидацию советских ракет средней дальности при одновременном отказе НАТО от установки ракет