Раскулачивание колхозников

Реферат

На тему:

"Раскулачивание" колхозников

1. Насильственное выселение

Принуждение, облеченное в специфическую идеологическую форму борьбы за хлеб, подробно описанное профессором Н.Д. Кондратьевым на примере продразверстки 1918 г., активно применялось в послевоенные годы. Срыв плановых заготовок толковался как действия, направленные на подрыв общественного строя. Производственные неудачи, пишет французский историк Габор Т. Риттершпорн, толкали руководство на поиск врагов. Если в 20-е и 30-е годы виновниками были кулаки, то в конце 40-х годов ими стали несправившиеся с заданием колхозы, совхозы, а страдали от этого люди. Ежегодно большинство колхозов и совхозов, вынужденных под давлением отдавать последнее зерно, не обеспечивали своим работникам натуральную и денежную оплату труда. Голод, отсутствие материальной заинтересованности приводили к тому, что производительность труда в колхозах и совхозах падала. Весь "интерес" держался на том, что крестьянину разрешали пользоваться приусадебным клочком земли с условием полной отдачи в общественном хозяйстве.

Беспокойство правительства вызывало возросшее стремление крестьян любым способом сбежать из колхоза. Представитель Совета по делам колхозов в Чкаловской области информировал секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова о том, что "колхозники выходят из колхозов, становятся единоличниками. Число единоличных хозяйств в области увеличилось с 1078 в 1947 г. до 1907 в 1948 г., т. е. на 70%". Из других мест поступала информация о передаче колхозной земли для расширения приусадебных участков и переходе колхозных дворов на аренду. По тем временам такие факты расценивались не только как нарушение колхозного устава, а и как покушение на социализм.

В Совет по делам колхозов при правительстве СССР поступало много писем с предложением о коренном изменении системы организации труда. Председатели колхозов из Кировской области, сообщив о том, что после заготовок 1947 г. хозяйства снова остались без хлеба, предлагали уменьшить хлебопоставки, налоги, гарнцевый сбор, натуральную плату государству за работу МТС, меньше продавать за границу, чтобы оставлять колхозам и колхозникам потребное количество хлеба. Вместо того, чтобы дать колхозам и совхозам возможность самим решать хозяйственные вопросы и право распоряжаться хотя бы частью произведенной продукции, как единственно верный путь выхода из нищеты, правительство вновь пошло на применение устрашающих мер, чтобы силой заставить людей бесплатно трудиться в колхозах и совхозах, изымать в пользу государства всю произведенную ими продукцию и под угрозой ареста платить непомерные налоги.

В ход был пущен секретный указ о выселении в необжитые районы СССР колхозников и единоличников, не выполнявших обязательных заданий. Проект указа был подготовлен аппаратом Н.С. Хрущева, возглавлявшего тогда Компартию Украины. За основу была взята статья 683, тома IX Свода законов Российской империи. В досоветские времена крестьянские общества могли выносить приговоры об удалении из села лиц, дальнейшее пребывание коих угрожало местному благосостоянию и безопасности. Хрущев тогда едва ли ожидал, что именно ему в скором будущем придется публично осуждать репрессии. Проба эксперимента проводилась на Украине. До начала весенних полевых работ, 21 февраля 1948 г. Президиумом Верховного Совета СССР был принят указ "О выселении из Украинской ССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни". Указ предоставлял право местному руководству при помощи колхозных собраний и сельских сходов решать вопрос о выселении за пределы республики в отдаленные края практически любого живущего в деревне человека.

Инициатор указа Хрущев на том не успокоился и 7 апреля 1948 г. направил письмо Сталину, в котором восхвалял положительное влияние указа на укрепление трудовой дисциплины и предлагал распространить его действие на другие республики Союза. Аргументируя свое предложение он писал: "Повсеместное применение указа ускорит укрепление трудовой дисциплины, что обеспечит своевременное выполнение всех сельскохозяйственных работ, получение высоких урожаев, продуктивности животноводства...". Сталин одобрил предложение. Если вначале указ действовал только в 16-ти восточных областях Украины, то с 2 июня того же года, согласно новому указу, хрущевский почин охватил и другие территории СССР, за исключением западных областей Украины, Белоруссии и республик Прибалтики. На следующий день правительство приняло постановление №1871-730-с с грифом "Секретно, не для печати" за подписью Сталина и Чадаева, в котором был подробно расписан порядок применения Указа на практике и определены отдаленные районы размещения будущих спецпоселенцев в бассейнах рек Оби, Енисея и Лены. С 23 ноября 1948 г. Указ стал действовать в Измаильской области Украинской ССР.

Под предлогом укрепления дисциплины началось преследование колхозников и единоличников. Сами жители деревни назвали это особое государственное мероприятие вторым раскулачиванием. На сей раз "классовый враг" был обнаружен среди самих колхозников, которые на самом деле, как и немногочисленные советские единоличники, были еще реальной опорой существовавшего строя. Указ был ударом в спину. В архивах МВД сохранились, полученные от завербованных из крестьянской среды осведомителей, высказывания колхозников с оценкой происходившего: "В 1930 году выселяли кулаков, а теперь выселяют нашего брата"; "Начинается раскулачивание тех, кто стремился остаться самостоятельным..."; "Это страшнее раскулачивания 19291932 гг. От такого суда никуда не уйдешь!" и др. Назначение репрессий состояло в том, чтобы запугать народ, сломить нараставшее антиколхозное движение, заставить работать бесплатно голодных, оборванных людей и одновременно загнать в колхозы и совхозы как можно больше жителей села, из так называемого околоколхозного населения. Поскольку в послевоенной деревне были единицы тунеядцев и паразитов, то под действие Указа в основном незаслуженно попали фронтовики, вдовы, старики и молодежь.

Не случайно репрессии начались с Украины, где за время оккупации немало крестьян вернулось к единоличному ведению хозяйства. После освобождения они не желали возвращаться в колхоз. Таких людей выселяли в первую очередь, так как они мешали восстанавливать колхозно-совхозную систему. Возьмем типичный для Украины пример. На собрании по обсуждению указа от 21 февраля 1948 г. в колхозе им. Чкалова села Обуховичи Иванковского района Киевской области после того, как было предложено выселить 4-х колхозников, взял слово член ВКП(б) Ф.Н. Гук. Он сказал: "Мы обсуждаем колхозников, которые не хотят работать в колхозе. А почему не хотят? — Потому что во время оккупации получили от немцев землю и хозяйничали на ней самостоятельно. Такая жизнь их устраивала, поэтому они не желают снова идти в колхоз...". В тот же день Бюро Иванковского райкома КП(б)У рассмотрело поведение коммуниста Гука и за проявленное антиколхозное настроение исключило его из партии.

Одновременно правительство решило покончить с единоличниками и укрепить колхозы путем присоединения их скота и инвентаря. После войны в РСФСР насчитывалось 242,8 тыс. маломощных, ограничиваемых законом и налогами, единоличных хозяйств, в восточных областях Украинской ССР — 34,9 тыс., примерно 30 тыс. хозяйств уцелело в Закавказье и Средней Азии. По России численность единоличных хозяйств составляла 2,5% численности хозяйств колхозников. По другим республикам, кроме Прибалтики, Зап. Украины, Зап. Белоруссии, Молдавии и того меньше. Таким хозяйствам предлагали "по-хорошему" вступить в колхоз, в противном случае давали понять, что их ожидала ссылка с конфискацией имущества. В некоторых случаях сельская администрация охотно шла на раскулачивание, как на возможность поживиться за чужой счет.

Учитывая опыт коллективизации 30-х годов, ЦК ВКП(б), Совмин СССР через республиканские, краевые, областные органы власти возглавили кампанию по реализации указа. Накануне на местах было получено закрытое письмо, в котором партийно-советским активам разъяснялась цель и задачи указа, давались инструкции по подготовке планов проведения мероприятия на всех уровнях, вплоть до колхозного, и даже в составлении списков кандидатов на выселение. В села были направлены сотни работников. Под контролем областных представителей непосредственно подготовкой и проведением колхозных собраний руководили секретари райкомов партии и председатели райисполкомов. Для обеспечения порядка, усиления охраны общественного имущества, предотвращения возможных покушений с целью мести на жизнь колхозного актива со стороны "антисоветски настроенных лиц и родственников выселяемых" к делу подключились органы внутренних дел и государственной безопасности.

На основании указа по приговорам общих собраний и сельских сходов, за невыполнение обязательного минимума трудодней и прочие "грехи" выселяли на 8 лет. После собрания, чтобы не сбежали, приговоренных сразу арестовывали. Райисполкомы должны были не позднее чем в 7-дневный срок проверить и вынести решение об утверждении общественного приговора или отказе в утверждении. До отправки в места поселения, в ожидании заявок МВД на рабочую силу, приговоренных держали на сборных пунктах и в камерах предварительного заключения. В документах жертвы указа назывались спецпереселенцами и осужденными. Их перевозка осуществлялась по тарифу, предусмотренному для транспортировки заключенных, с той разницей, что средств на питание "указников" выделяли значительно меньше. На основании пятого пункта указа выселенные по общественным приговорам, только по истечении 5-ти лет после выселения могли возбуждать ходатайства перед исполнительными комитетами районных Советов депутатов трудящихся, которыми были утверждены общественные приговоры, о возвращении их на прежнее место жительства.

Кроме выселения применялась другая мера наказания "уклонявшихся от трудовой деятельности" — предупреждение о возможной высылке. В этом случае колхознику давался для исправления 3-х месячный испытательный срок, с письменным обязательством исправиться и честно трудиться, выполняя обязательный минимум трудодней. Если взятые обязательства нарушались, то до истечения 3-х месячного срока общее собрание могло заменить предупреждение высылкой. Со времени принятия указа и до конца 1948 г. на Украине были предупреждены 20 тыс. человек., в Казахстане — 4,7 тыс., в Московской области — 3 тыс.

2. Сопротивление государственным репрессиям

В первую очередь пострадали те, кто выражал недовольство творившимся в колхозах произволом: разоблачал действия членов правления колхоза, нарушавших устав сельскохозяйственной артели, открыто выступал с критикой действий местных руководителей. По отчету управления МВД Новосибирской области за июль 1948 г. установлено несколько случаев отказа колхозников-коммунистов голосовать на собрании за выселение односельчан. Заведующий молочно-товарной фермой колхоза им. Ворошилова Татарского района член ВКП(б) Лопатин заявил: "Я недоволен указом, он очень резко рубит колхозников". Не остановились и перед выселением коммунистов, выступавших против проведения указа. В колхозе "Победа" Венгеровского района той же области был сослан член партии Власов, предварительно исключенный из ВКП(б) в связи с арестом.

В самый разгар раскулачивания колхозников, на 1-й странице газеты "Правда" за 16 июня 1948 г. была помещена заметка об образцовом отношении к защитникам Родины на Смоленщине, где было построено свыше тысячи домов для семей инвалидов Отечественной войны, многим из них новые дома предоставлены бесплатно. Инвалидам-фронтовикам выдали бесплатно свыше 500 голов скота, а кроме пенсии, они будто бы получили сотни тысяч рублей единовременных пособий. Пресса умалчивала о том, что в 1948 г. в Брянской, Орловской, Калужской, Смоленской областях проживало в землянках 16 тыс. колхозников. Из них большинство составляли семьи погибших воинов и инвалидов войны.

Такие семьи приходилось защищать от указа. В Пензенской области собранием колхоза "Красный партизан" Рамзайского сельсовета Нечаевского района был вынесен приговор о выселении колхозницы Т.П. Великановой в отдаленные районы за уклонение от трудовой деятельности и паразитический образ жизни. При проверке оказалось, что Великанова, имея мужа-инвалида 2-й группы (без обеих ног), выработала в 1946 г. 133 трудодня, а за неполный 1947 г. — 113 трудодней. Исполкомобластного Совета отменил решение Нечаевского райисполкома.

Председатель колхоза, сельсовета, даже счетовод мог отправить в холодные края любого рядового члена сельхозартели. Неограниченная возможность вершить судьбы людей, безнаказанность развращали недалеких руководителей, приводили к воровству и пьянству. Председатель Талицкого сельисполкома Воткинского района Удмуртской АССР Русанов, будучи пьяным, нагишом разгуливал по деревне. В ответ на увещевания сельской учительницы, пытавшейся призвать его к порядку, пригрозил ей: "Ты мне смотри, как получу разнарядку, я тебя первую выселю".

Общественные приговоры принимались открытым голосованием, простым большинством участников собрания. Несмотря на предварительную подготовку сценариев колхозных собраний и сельских сходов, голосование за выселение сельчан проходило с большими трудностями. В итоговых отчетах, посланных в г. Москву, разумеется, далеко не во всех, указаны десятки, сотни и тысячи людей, голосовавших против выселения. По нашим подсчетам воздержавшиеся и открытые противники репрессий составляли от 5 до 10% всех присутствовавших на собраниях и сходах. Так, в Приморском крае по данным февраля 1949 г. из 9 тыс. присутствовавших на собрании более тысячи человек воздержались или голосовали против выселения людей. В Таджикской ССР из 26 тыс. присутствовавших на собрании не голосовали или голосовали против 5 тыс. человек. Обзор колхозных и совхозных отчетов о проведении собраний по указу о выселении дает еще более неприглядную картину "мероприятия". Например, в 6-ти колхозах Чувашской АССР за выселение проголосовало в среднем не более 70%, присутствовавших на собраниях, а по отдельным колхозам и того меньше. Нередко вопрос о выселении решался перевесом всего в 2 голоса. Чем больше намеревались выселить, тем сильнее нарастало сопротивление крестьян, поэтому администрация прибегала к фальсификации голосования и его результатов.

Сохранившиеся в делах МВД письма и заявления колхозников и рабочих совхозов ценный источник для изучения событий по оценке самих крестьян. Благодаря им стали известны случаи шельмования неугодных с целью расправы. Уполномоченный исполкома Ярмолинцского района Каменец-Подольской области Украинской ССР И.И. Киселевский, председатель сельсовета села Буйволовцы С.В. Рябой, пред. колхоза В.Н. Симчук, секретарь сельсовета Н.Д. Фурин добились вынесения общественного приговора о выселении колхозников К.И. Дурняка и К.Г. Разгона путем сфабрикования на них характеристик, в которых заведомо ложно указывали, что Дурняк и Разгон нигде не работали, вели паразитический образ жизни, а в период оккупации состояли на службе в полиции. При проверке жалобы пострадавших, председатель областной прокуратуры обнаружил, что в действительности оба колхозника являлись участниками войны, находились в Красной Армии, а после демобилизации, работая в колхозе, ничем себя не скомпрометировали.

Из архивных источников узнаем подробности преступления по отношению к женщине-матери. В колхозе им. Ворошилова Старо-Синявского района Каменец-Подольской области УССР при участии в собрании секретаря РК комсомола Примака, был вынесен приговор о выселении за невыработку трудодней колхознице Пикульской, которая имела 4-х малолетних детей, награждена орденом "Материнская слава" 3-й степени. Ее муж погиб на фронте, двое сыновей только в 1947 г. демобилизовались из армии. Каково же было ее сыновьям — недавним защитникам Родины наблюдать унизительное оскорбление матери?

Под угрозой суда и высылки выгоняли на колхозные поля всех способных двигаться — стариков, инвалидов, больных, детей начальных классов. Многодетные женщины вынуждены были бросать без присмотра грудных и малолетних детей и идти на работу. Вооружившись такими методами организации труда ЦК КП(б) Украины рапортовал о досрочном выполнении плана весеннего сева. Выступая на пленуме ЦК КП(б) Украины 25 мая 1948 г. секретарь ЦК Н.С. Хрущев сказал, что"... достигнутые успехи в укреплении трудовой дисциплины не должны никого успокаивать. Борьба за укрепление трудовой дисциплины в колхозах, за образцовую организацию труда должна все время находиться в центре внимания парторганизаций. Борясь с лодырями, со злостными нарушителями дисциплины, с паразитическими элементами, сельские коммунисты, все честные коммунисты расчищают путь для еще более успешного продвижения вперед по пути к коммунизму". В печати не сообщалось о том, какой ценой осуществлялось это "успешное" продвижение к светлому будущему.

В колхозе "Червоный шлях" села Гребля Монастырищенского района Винницкой обл. (УССР) наметили к выселению колхозника В.П. Гопольняка. Ему ставилось в вину нежелание работать и паразитический образ жизни. При проверке оказалось, что он инвалид войны и врачебно-трудовой экспертной комиссией (ВТЭК) был признан нетрудоспособным. Несмотря на это он работал в колхозе сторожем и в 1947 г. выработал 136 трудодней. Причиной включения его в списки лиц, подлежащих выселению, оказалось то, что счетовод колхоза поссорился с ним из-за личного огорода, поэтому дал о нем заведомо ложные сведения и добивался выселения.

В спешке многих крестьян выселяли неправильно, лишь бы выполнить разнарядку. Доказать неправедность общественного приговора и выбраться из спецпоселения было невероятно трудно. "Аппеляция" не предусматривалась. Жалобы пострадавших поступали в исполкомы областных, краевых и республиканских советов депутатов трудящихся, которые не могли принять их к рассмотрению, т. к. по постановлению Совмина СССР от 3 июня 1948 г. решения колхозных собраний и сельских сходов, утвержденные райисполкомами, являлись окончательными. Высланные без суда и следствия люди и их родственники писали в прокуратуру, которая далеко не всегда соглашалась на проверку, а тем более вынесение протеста в порядке надзора на решения районных исполнительных комитетов. В марте 1949 г. председатель исполкома Кемеровского областного Совета Москвин обратился к председателю Президиума Верховного Совета СССР Н.М. Швернику с просьбой дать соответствующие разъяснения по вопросу рассмотрения жалоб граждан на неправильное выселение, но не получил ответа.

В исключительных случаях руководители областного, краевого и республиканского уровня положительно реагировали на заявления и жалобы трудящихся и своей властью отменяли ошибочные и нелепые приговоры. 25 апреля 1948 г. решением общего собрания членов колхоза им. Щорса села Молчановка Ружинского района Житомирской области был вынесен и исполнен общественный приговор о выселении И.Ф. Трофимова за уклонение от работы в колхозе. 25 января 1949 г. Трофимов совершил побег из спецпоселения Бодайбинского района Иркутской области, а 25 февраля т. г. был задержан и привлечен к уголовной ответственности. На следствии он заявил, что побег совершил потому, что осужден был неправильно, поскольку колхозником не являлся. Проверкой было установлено, что Трофимов никогда не состоял в колхозе, а работал в отделении Топорковского свеклосовхоза. На основании протеста облпрокурора Житомирский облисполком отменил общественный приговор.

Очень тяжело переживали процедуру суда и высылки многодетные женщины. Общим собранием членов колхоза "Перемога" села Русская Поляна Черкасского района Киевской области в августе 1948 г. была осуждена колхозница К.И. Куценко, имевшая на иждивении 4-х малолетних детей, один из которых 1947 г. рождения, и мужа — лежачего больного, инвалида Отечественной войны 2-й группы. На основании поданной жалобы 31 декабря т. г. приговор в отношении Куценко был отменен Киевским облисполкомом и она была возвращена из спецпоселения на прежнее место жительства. При этом ни материальные издержки, ни нанесенный моральный ущерб не принимались во внимание.

Дела "осужденных" на выселение нетрудоспособных (стариков, несовершеннолетних и больных) МВД возвращало обратно в исполкомы областных, краевых и республиканских советов с просьбой пересмотреть и отменить приговор. Эти просьбы не всегда удовлетворялись, так как разнарядка требовала от областей, краев и республик дать определенное количество людей. Деревня настолько была обескровлена, что "борьба" велась за каждого человека. Зам. министра внутренних дел СССР Серов жаловался Маленкову, что секретарь Калужского обкома и председатель облисполкома отказывались давать указание о пересмотре решений исполкома в отношении И.С. Сладкова, уроженца дер. Утешево Бобынинского района, инвалида 3-й группы, имевшего на своем иждивении больную жену и двоих детей (сын погиб на фронте), а также в отношении несовершеннолетней Н. Жило, и настаивали на отправлении их в места расселения.

Известному на всю страну депутату Верховного совета СССР, члену Совета по делам колхозов при правительстве, председателю колхоза "Стахановец" Ново-Покровского района Саратовской области Ферапонту Головатому были предъявлены обвинения в том, что он принял в колхоз Сергиенко и Сахно, которые в период оккупации Украины якобы служили у немцев, кроме того "допускал нарушения колхозной демократии, мало советовался и прислушивался к мнению колхозников, продавал излишки сельхозпродукции на рынках по более высоким ценам, вместо продажи их сельхозкооперации". Головатого вызывали на беседу в Саратовский обком ВКП(б), указали на недостатки в руководстве и ведении хозяйства. Он воспринял критику "правильно" и дал слово исправить все на деле. По возвращении в село исключил из колхоза Сергиенко и Сахно, передал на них дело в органы МГБ. Несмотря на это, за Головатым была установлена слежка. Неизвестно, чем бы закончилось дело, но на 1-й странице "Правды" вскоре появился положительный отзыв о его работе. Заметка называлась "У Ферапонта Головатого". В ней говорилось, что колхоз "Стахановец" являлся одним из передовых хозяйств Саратовщины, а председатель назывался рачительным хозяином, под руководством которого сельхозартель настойчиво осуществляла пятилетний план своего развития.

Летом 1948 г. последовали самые обильные репрессии. В донесении Сталину от 3 сентября того же года говорилось, что выслано 23 тыс. крестьян. Из них в России — 12 тыс. человек, на Украине — 9, в Казахстане — 1,7. Среди высланных большую часть составляли женщины. Вместе с ними добровольно выехало более 9 тыс. членов их семей, в том числе около 5 тыс. детей до 16 лет.

На этом операция по усмирению деревни не закончилась. Выселение проводилось и в последующие годы. В РСФСР более всего крестьян выслали из Курской области, где истощенные жители деревни, сильнее других пострадавшие от голода и болезней, не могли полноценно трудиться. На 1 сентября 1949 г. в места поселения отправлено 1680 человек "указников", в том числе 756 мужчин и 924 женщины. Среди высланных было 1333 колхозника и 347 единоличников, отказавшихся вступать в колхозы и сознательно решившихся на ссылку. Среди других областей более всего высылали в Новосибирской — около 780 человек, Московской и Вологодской — более 600 человек в каждой, в Пензенской — более 500 человек. Кроме того на общих собраниях колхозников и сельских сходах было предупреждено о выселении с испытательным сроком и письменными обязательствами более 60 тыс. человек. Впоследствии некоторые из них (по официальным данным 1,5-2%) на повторных собраниях были приговорены к выселению как несправившиеся с обязательным минимумом трудодней. Та же участь постигла единоличников, не выполнивших норму обязательных поставок сельхозпродуктов государству.

Итоги реализации указов показали, что ради собственного "спасения" система отторгала самые зрелые и опытные кадры сельского хозяйства. Например, общим собранием колхозников и сельских сходов из Московской области выселили в отдаленные районы 623 человека из них по возрасту до 20-ти лет — 11 человек, от 20 до 25 лет — 95, от 26 до 30 лет — 48, от 31 до 40 лет — 180, от 41 до 50 лет — 223, от 50 лет и выше — 66 человек. Следовательно, более всего выселенных — 403 человека — находились в возрасте от 30 до 50 лет. Аналогичные данные имелись по окраинам, где также выселяли людей самого трудоспособного возраста, в число которых попало немало переселенцев из центральных областей.

По одной из сводок МВД 17,5 тыс. человек осужденных и членов их семей отправлено на спецпоселение в Якутскую АССР, Красноярский, Приморский, Хабаровский края, Иркутскую, Кемеровскую, Тюменскую и Читинскую области. Из них 8,9 тыс. человек для золотодобывающих предприятий МВД, 2,7 тыс. человек — для лесозаготовительных предприятий Южно-Кузбасского и Северо-Кузбасского исправительно-трудовых лагерей, 1,8 тыс. человек — для Норильского никелевогокомбината МВД, 1,3 тыс. человек — на строительство МВД и т. д.

Выражая официальную точку зрения, руководство МВД СССР разъясняло в своей инструкции, что высланных крестьян нельзя считать отбывающими наказание, т. к. никаких судебных решений по ним не было. Они якобы переселялись не в наказание, а в результате особых государственных мероприятий. На "указников" распространялось действие постановления Совнаркома СССР от 8 января 1945 г. "О правовом положении спецпоселенцев". В соответствии с конституцией спецпереселенцы включались на общих основаниях в списки избирателей, исправно платили налоги, покупали облигации восстановительного займа. Следовательно, "социалистическая демократия" и там не нарушалась.

Министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов докладывал зам. председателя Совмина СССР В.М. Молотову о положительном воздействии указа на повышение дисциплины в колхозах. Многие единоличники "изъявили желание" вступить в колхозы. В Каракалпакской АССР Узбекской ССР вступило в колхозы 2,1 тыс. единоличников, в Вологодской обл. — 1285 человек, в том числе в Череповецком районе той же области более 300 хозяйств. По мнению министра указ был воспринят широкими массами колхозников, как проявление новой заботы партии и правительства об укреплении колхозного строя и улучшении материального благосостояния колхозников.

Людской протест против репрессий выражался в разнообразной форме. По-своему реагировали на беззаконие женщины. Жена выселенного по указу П. Маслюкова, работница колхоза "Челюскинец" Коченевского района Новосибирской области Аксинья Маслюкова 13 июля 1948 г. сорвала портреты членов политбюро ЦК ВКП(б), а также Сталина и Ленина, висевшие в комнате правления колхоза, и истоптала их. Тут же была арестована за антисоветскую вылазку.

Председателей, отказавшихся участвовать в выселении, увольняли, отдавали под суд. Новых угрозами принуждали выполнять указ. Председатель колхоза им. Чапаева Валуйкского района Курской области Андросов накануне собрания колхозников покончил собой, бросившись под поезд. В кармане гимнастерки у него обнаружили записку: "Я не хотел выселять людей...".

Бывало и так, как сообщалось в сводке заместителя начальника управления МВД по Ленинградской области. 18 июня 1948 г. в колхозе "Ленинское знамя" Тосненского района на общем собрании был вынесен общественный приговор о выселении колхозницы Ходковой, якобы уклонявшейся от трудовой деятельности. На собрании выступил ее муж И.М. Ходков, инвалид войны 2-й группы. Он сказал, что несмотря на освобождение по состоянию здоровья, старался работать в колхозе, имел к июню 80 трудодней. Жену не пускал на работу потому, что она была занята с 3-мя детьми. Но решение не отменили. По окончании собрания Ходков подошел к представителю обкома партии и сказал: "...Теперь все разбито. Забирайте моих детей. Я больше жить не буду, петлю на шею надену и все". Представитель обкома ответил ему: "Вы успокойтесь, ничего особенного не будет". В целях предупреждения возможного самоубийства, через несколько минут на квартиру к Ходкову были направлены два сотрудника райотдела МВД, которые дома его не застали и через 20 мин. обнаружили повесившимся на дереве в лесу, прилегавшем к поселку.

Далеко не все жители села безропотно соглашались с "липовыми" приговорами. При первой возможности люди бежали из под стражи в сельсоветах, при погрузке в эшелон, прыгали в проломленные в полу люки из арестантских вагонов на ходу поезда. Органы МВД вели точный учет поселенцев в местах их расселения, устанавливали для них строгий режим, исключавший возможности побегов. В местах поселения создавались специальные комендатуры, которые проводили ежемесячную проверку наличия поселенцев. Ссыльные обязаны были лично являться в комендатуры для регистрации и отметки. Сбежать удавалось немногим, а из числа бежавших большинство было задержано, на других объявлялся всесоюзный розыск. Из общего количества высланных с июня 1948 г. по сентябрь 1949 г. из Курской области, совершили побег 64 "указника", т. е. 3,8%, из них 49 человек были задержаны в Курской области,18 человек — в других областях. В розыске числилось 15 человек.

Сбежавших заново арестовывали и привлекали к уголовной ответственности по статье 82 УК РСФСР, применяя новую меру наказания — замену поселения на 8 лет лагерей. Следственные дела на беглецов-поселенцев заканчивались в 10-дневный срок и рассматривались на Особом совещании МВД. Высланных на поселение, не выполнявших установленные нормы выработки на предприятиях, за которыми они были закреплены, привлекали к уголовной ответственности, заменяя высылку заключением в исправительно-трудовые лагеря тоже на 8 лет.

Доведенные до отчаяния колхозники поджигали дома наиболее рьяных активистов, убивали