Создан для бури

Павел Амнуэль

24 сентября 1998 года ушел из жизни человек, о котором трудно говорить в единственном числе. Он создал новую науку. Он был автором теории развития творческой личности. Кроме того, он писал научно-фантастические рассказы. И еще был гениальным учителем. Его учениками считают себя десятки тысяч человек, в том числе и те, кто никогда не встречался с автором ТРИЗ - теории решения изобретательских задач.

Умер изобретатель и ученый Генрих Саулович Альтшуллер.

Умер писатель-фантаст Генрих Альтов.

Ему шел семьдесят второй год.

С его смертью ушла эпоха.

* * *

Он был бакинцем. Трудно объяснить это человеку, никогда не жившему в Баку доперестроечных времен, но мне кажется, что, живи Генрих Саулович в Москве или Киеве, Ленинграде или Наро-Фоминске, ТРИЗ был бы создан на много лет позже или не создан вообще.

Баку - это романтика моря. Баку - это город ветров, и когда завывает ноябрьский норд, невозможно не думать о полетах в иные миры. Баку - это нефть, и когда смотришь на сотни кивающих, будто игрушечные журавли, качалок, невозможно не думать о романтике технического прогресса. И еще Баку - это интернационал народов, тот самый, который был провозглашен в те давние времена партией и правительством, но на деле воплощен разве что в Баку и, как ни странно, в ГУЛАГе, том самом, где молодому Альтшуллеру пришлось провести пять лет жизни.

Родился Альтшуллер, впрочем, не в Баку, а в Ташкенте 15 октября 1926 года, но эту деталь его биографии можно считать несущественной и называть Генриха Сауловича коренным бакинцем - иначе разве можно понять суть его творчества?

Бакинцами были его родители, журналисты по профессии. Отец Генриха Сауловича работал в газете "Звезда Востока". Ташкентский период в их жизни не продолжился долго. Когда Генриху исполнилось пять лет, семья Альтшуллеров вернулась в Баку, к морю, к запаху мазута и бакинскому национальному либерализму.

О чем мог мечтать бакинский мальчишка? О море, естественно. Как многие, Генрих мечтал стать моряком. Как многие, он моряком так и не стал. Как многие в его возрасте, он запоем читал книги. Естественно, о море, о путешествиях - приключения и фантастику. Генриху повезло дважды. Во-первых, в школе были умные преподаватели, не отбившие у мальчика тяги к самостоятельному мышлению. Во-вторых, в библиотеке, где Генрих брал книги, на полках стояли тома Жюля Верна и Герберта Уэллса, а не популярных уже в те годы Казанцева и Долгушина.

Когда Генрих учился в восьмом классе, появилась реальная возможность воплотить в жизнь мечту о море - он поступил учиться в военно-морскую спецшколу. И тогда ему повезло в очередной раз, хотя в то время он вовсе не считал случившееся везением. Наступил 1941 год, началась война, и весь выпуск спецшколы был направлен на фронт. Весь - кроме Генриха, которому в то время недоставало одного года до призывного возраста. Пришлось вернуться в обычную школу.

Первое изобретение Генрих сделал, когда учился в десятом классе. К удивлению учителей, он даже получил на свой "аппарат для погружения в воду" авторское свидетельство, поскольку новизна конструкции была очевидна: кислород для дыхания впервые предлагалось получать из перекиси водорода.

Призывной возраст подошел, когда Генрих закончил школу. Он ушел в армию в разгар войны, но и тогда его отправили не на фронт, а в запасной стрелковый полк, откуда Генрих получил направление на учебу в летное училище.

Война закончилась, закончилась и учеба. Получив диплом, Генрих вернулся в Баку, был демобилизован и начал работать в патентном отделе Краснознаменной Каспийской флотилии.

* * *

У Генриха был друг. Они дружили с детства и оба собирались стать изобретателями. Друга звали Рафаил Шапиро, и многим это имя знакомо - впоследствии он стал журналистом и популяризатором, автором книг "Для кого падают яблоки", "Закон есть закон" и других. Шапиро репатриировался в Израиль в конце семидесятых годов и долгое время работал в журнале "Страна и мир", авторитетном европейском издании, но это было потом, а в конце сороковых друзья хотели одного: сказать свое слово в изобретательстве.

Они изобрели новый тип катера и новую модель скафандра, но больше всего их интересовала химия и возможность создать такое вещество, чтобы разом вывести из строя солдат вражеской армии. И не дай Бог, если секрет этого вещества узнают враги советской власти - ведь тогда они смогут совершить ужасную диверсию во время парада на Красной площади!

Именно так молодые и энергичные изобретатели Генрих Альтшуллер и Рафаил Шапиро написали в пространном, на тридцати страницах, послании на имя самого Сталина, ибо кому же еще было заботиться о том, чтобы Красная Армия была всех сильней? А страшное вещество они действительно изобрели, причем ингредиенты его можно было купить в любой аптеке. Так, во всяком случае, было написано в злополучном письме.

Впрочем, главным в письме было не упоминание удивительного вещества, а анализ положения дел в советском изобретательстве. Положение это всегда оставляло желать лучшего, а в послевоенные годы и вовсе не соответствовало требованиям промышленности. Альтшуллер и Шапиро уже понимали в то время, что для того, чтобы эффективно работать в области изобретательства недостаточно таланта, желания и упорства. Изучение психологии изобретателя тоже мало чем помогало - не человека нужно было изучать, а сделанные им изобретения, искать закономерности в их появлении. Тогда и появились у молодых авторов первые соображения о том, что изобретение не возникнет, если не существует технического противоречия. И первые изобретательские приемы тоже были выявлены уже в те годы, о них тоже шла речь в письме.

Послание "О положении в советском изобретательстве" было отпечатано в сорока (!) экземплярах и послано не только главному адресату - Иосифу Сталину, - но и в редакции крупнейших газет и журналов.

Оргвыводы не заставили себя долго ждать. Генриха и Рафаила арестовали в один и тот же день и час. Сначала допросы шли в Баку, стояла страшная жара, и "воронок", в котором Генриха возили на допросы в комитет, раскалялся, как топка, в которой сожгли Сергея Лазо. А потом - бегом - на третий этаж и - ни секунды, чтобы прийти в себя, - серия вопросов: "Почему вы хотели совершить диверсию на Красной площади?", "Кто еще, кроме Шапиро, входил в вашу организацию?", "Кто ваш вдохновитель?"

Тайна ужасного вещества интересовала, видимо, высокое начальство, и Генриха отправили в Москву, в знаменитую Бутырку, где он сидел в одной камере с неким студентом, посаженным за то, что пытался развалить советское сельское хозяйство. Студент был математиком и о сельском хозяйстве знал только, что буханки хлеба на деревьях не растут.

На допрос уводили в десять ноль пять, сразу после отбоя, и допрашивали всю ночь, а в камеру возвращали без пяти шесть. В шесть - подъем, до отбоя на нарах лежать нельзя, разрешалось только сидеть и, конечно, ни в коем случае не спать. Через неделю Генрих уже не соображал, на каком свете он находился, и тогда они с соседом придумали, что делать. Горящей папиросой рисовали на кусочках бумаги, оторванных от папиросной коробки, черные кружки и прилепляли эти зрачки-бумажки поверх закрытых глаз. Один из сокамерников с нашлепками на глазах садился на нары и спал, а второй ходил по камере и делал вид, что рассказывает соседу интересную историю. Так им действительно удавалось поспать днем, что прибавляло сил для ночных допросов...

В тюрьме не пытали и не били, но разве мало других способов сломать человека? За окном камеры неожиданно начинал работать мощный компрессор. Грохот стоял такой, будто взрывался вулкан Кракатау. Самого себя не слышишь, и так с утра до вечера. Но если ты не слышишь себя, то и вертухаи не слышат, о чем говорят в камере. И Генрих с соседом под грохот компрессора во весь голос пели антисоветские песни.

Закончилось это пение печально. Компрессор неожиданно вышел из строя и заткнулся посреди дня, а друзья, у которых грохот продолжал стоять в ушах, продолжали петь, будто ничего не произошло. Результат: карцер и новые допросы.

Следователь говорил Генриху: "Мы должны написать в протоколе, кто вовлек вас в преступную организацию. Скажите, что это сделал ваш отец. Его уже нет в живых, ему все равно, а вы облегчите свою участь". Генрих не пожелал облегчить собственную участь предательством отцовского имени.

Приговор гласил: пятьдесят восьмая статья, двадцать пять лет.

* * *

Отправили Г.С.Альтшуллера в Воркуту добывать уголь. То ли случайно, то ли потому, что в бараках для "политических" не хватало места, но Генрих попал к ворам в законе. Эта публика чужаков не терпела и в первую же ночь "брала на перо". Не избежал бы печальной участи и Генрих, если бы не давняя любовь к книгам Александра Грина. Его собирались "мочить", а он пересказывал сюжеты "Алых парусов" и "Бегущей по волнам". Может, это странно, а может, естественно: души у воров в законе оказались полны той же романтики, что и душа молодого изобретателя.

После той ночи, так и не тронув новичка, урки взяли Генриха под свое покровительство. Он пересказывал им Грина, а когда иссяк запас того, что он помнил, Генрих начал придумывать истории сам. Воры в законе на работу не выходили из принципа, и Генрих не выходил тоже, а лагерное начальство вынуждено было смотреть на это безобразие сквозь пальцы.

Впрочем, сидеть без работы Генриху было скучно. То ли через месяц блатной жизни, то ли позже - сейчас я уж не помню - он сам попросился на работу, но не в шахту, а на такую, чтобы можно было шевелить начавшими уже плесневеть мозгами. Его посадили в кабинет в Управление шахтами и поручили руководить производственным процессом. То, что Генрих почти ничего об этом процессе не знал, никого не интересовало.

"Однажды, - рассказывал Альтшуллер много лет спустя, - сидел я вечером в кабинете и ломал голову над тем, как организовать завтрашнюю смену. Была зима, стоял мороз, и в комнате гудела печка-буржуйка, которую заправлял дровами какой-то старичок, глядевший на меня со страхом. Я предложил ему сесть и отдохнуть. Он боязливо присел (все-таки я для него был начальником), и мы разговорились. Я пожаловался на судьбу, на то, что руковожу процессом, в котором не разбираюсь. А старичок признался, что на воле был "всего лишь" заместителем наркома угольной промышленности, и знал весь этот процесс лучше, чем свои пять пальцев. "Но это же бред! - воскликнул я. - Как это можно? Садитесь на этот стул и займитесь своим делом, а я буду подносить дрова". "Нет, - покачал головой бывший замнаркома, - если об этом узнают, нас обоих ждет карцер".

И ведь это была истинная правда...

* * *

Все-таки хорошо, что Сталин не был долгожителем и умер в 1953 году. Но плохо, что он не умер во младенчестве...

В 1954 году Генрих вернулся в Баку и не застал мать в живых: годом раньше, отчаявшись добиться у властей помилования для сына, она покончила с собой.

Вернулся домой и Рафаил Шапиро, и друзья продолжили свою работу с того самого места, на котором остановились пять лет назад. Они занялись исследованием объективных законов изобретательского творчества, поскольку уже тогда были уверены в том, что "изобретательское творчество связано с изменением техники, развивающейся по определенным законам. Создание новых средств труда должно, независимо от субъективного к этому отношения, подчиняться объективным закономерностям".

Приведенная выше цитата взята из статьи Г.С.Альтшуллера и Р.Б.Шапиро "О психологии изобретательского творчества", опубликованной в шестом выпуске журнала "Вопросы психологии" за 1956 год. Именно эта статья и эта дата открывают историю создания ТРИЗ - теории решении изобретательских задач.

Техника развивается по объективным законам, которые никак не зависят от воли и желания изобретателя. Если эти законы выявить, то удастся установить и закономерности иного, более глубокого уровня: принципы, по которым одно изобретение сменяется другим. Эти принципы тоже объективны. Изобретатель не может сказать себе: "Давай-ка я изобрету нечто такое, что совершенно изменит транспорт". Чтобы сделать изобретение, нужно прежде всего выяснить, нуждается ли именно сейчас в обновлении та область техники, которой вы решили заняться. Ведь часто изобретатели теряют уйму времени (годы!), пытаясь сказать новое слово в области, где такое слово совершенно не нужно. Случается и наоборот: изобретение назрело, но изобретатели, занятые иными проблемами, не обращают на это внимания.

И вторая проблема. Допустим, определили мы каким-то образом, что, скажем, в металлургии именно сейчас создалась ситуация, когда нужно изобрести нечто новое. Как это сделать? Неужели поступить, как все изобретатели в прошлом: пробовать один вариант, другой, третий, ошибаться и возвращаться к началу, искать и снова ошибаться, а потом, совершенно неожиданно, на прогулке с любимой или во сне, вдруг появляется решение, и ты восклицаешь "Эврика!", и бежишь к столу, чтобы записать, потому что иначе обязательно забудешь, ибо вдохновение является и уходит, когда ему заблагорассудится, а не тогда, когда нужно изобретателю?

"Долой вдохновение!" - вот девиз, выдвинутый Г.С.Альтшуллером. Нет, он вовсе не был против таинственной игры ума. Но он хотел раскрыть эту тайну. Не ждать милостей от человеческой природы, а взять их у нее. Как работает вдохновение? Нельзя ли выявить объективные законы этой работы? А выявив, научиться разумно использовать законы и не надеяться на "авось".

Альтшуллер и Шапиро создавали в конце пятидесятых годов основы новой науки. Что нужно сделать, если неясно даже направление поиска? Каждая уважающая себя наука начинается с систематизации объекта исследований. С выявления объективных закономерностей. Современная зоология началась с линнеевской классификации животного мира. В основе современной химии лежит менделеевская классификация элементов. География не была наукой, пока не были составлены достаточно полные карты земного шара. А для того, чтобы создать теорию изобретательства, нужно было разобраться в уже сделанных изобретениях, в описаниях уже выданных патентов и авторских свидетельств. Найти общее у изобретений, казалось бы, совершенно разных. Разделить изобретения на классы по уровню сложности. Установить принципы, по которым после изобретения Х появляется изобретение Y, а не какое-нибудь другое.

Сотни тысяч описаний авторских свидетельств пришлось Г.С.Альтшуллеру проанализировать, прежде чем был создан и опубликован первый в истории техники "алгоритм изобретения" - набор правил, которыми должен руководствоваться изобретатель в своей работе. Первый алгоритм состоял из четырех "шагов". Он был прост, но достаточно эффективен. С помощью алгоритма образца 1959 года уже делались изобретения!

Вот один из эффектных примеров, описанный Г.С.Альтшуллером в книге "Основы изобретательства" (вы найдете переиздание этой книги во втором томе Собрания сочинений). Существует техническая проблема: что

Если Вам нужна помощь с академической работой (курсовая, контрольная, диплом, реферат и т.д.), обратитесь к нашим специалистам. Более 90000 специалистов готовы Вам помочь.
Бесплатные корректировки и доработки. Бесплатная оценка стоимости работы.

Поможем написать работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Нужна помощь в написании работы?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.

Похожие рефераты: