Интертекстуальность литературы постмодернизма на примере цитат Б. Гребенщикова в тексте В. Пелевина

Автор: студентка 1 курса, группа 07ЮЖ1 _____________________________ Сырцова Елена Алексеевна

Пензенский Государственный Университет.

Пенза

2007

I. Введение.

I.I. Объект, предмет, цели и задачи исследования.

Объектом данного исследования стал феномен интертекстуальности в литературе постмодернизма.

Предметом исследования является особое интертекстуальное пространство, созданное Виктором Пелевиным за счёт привлечения цитат из творчества Бориса Гребенщикова.

Цель исследования заключается в том, чтобы доказать эффективность и значимость интертекста в раскрытии авторского замысла литературного произведения.

Задачи исследования следующие:

Уточнение сущности явления интертекстуальности.

Анализ взаимодействия текстов Гребенщикова и Пелевина.

Выявление семантических особенностей интертекстуальности у Пелевина.

Разрешение проблемы «принадлежности» постмодернистского текста: автору или читателю?

I.II. Актуальность.

Тема, выбранная автором для написания курсовой работы, представляется одной из наиболее актуальных в сфере литературы и искусства в целом. В подтверждение можно привести следующие аргументы:

Постмодернизм – явление в мировом искусстве и не только в искусстве, актуальное со второй половины XXв. до наших дней. Постмодернизм – это то, что происходит с нами сейчас, это реалии современной культуры. Более того, постмодернизм – это то, на основе чего, вероятнее всего, будет формироваться культура следующих поколений.

Интертекстуальность - наиболее яркая и «знаковая» черта философии и эстетики литературного постмодернизма, которая позволяет провести анализ взаимодействия различных смысловых пластов и измерений в рамках одного литературного произведения.

Виктор Пелевин – один из популярнейших российских писателей: поисковая система Google на запрос «Пелевин» выдаёт 998.000 результатов. Более того. Пелевин – самый переводимый современный русский писатель – самый востребованный зарубежом. При этом Виктор Олегович – неоднозначная и загадочная фигура в русской литературе. Многие специалисты уже сейчас причисляют интеллектуальную прозу Пелевина к классике русского постмодернизма.

Борис Гребенщиков (лидер рок-группы «Аквариум») – это самобытный музыкант и поэт русского рока. Тексты его песен – являют собой многомерное пространство смыслов и подсмыслов. Лаконичность и мудрость Востока, обращение к ценностям Буддизма характерны как для Гребенщикова, так и для Пелевина. Интерес для исследования представляет то, что из всех цитат и аллюзий у Пелевина наиболее часто встречается именно обращение к текстам БГ.

I.III. Историография.

Термин «интертекстуальность» был введен виднейшим французским постструктуралистом, ученицей Ролана Барта Юлией Кристевой, в 1967 году и стал затем одним из основных принципов постмодернистской литературы. Под влиянием теоретиков структурализма и постструктурализма (в области литературоведения в первую очередь А. Ж. Греймаса, Р. Барта, Ж. Лакана, М. Фуко, Ж. Дерриды и др.), отстаивающих идею панъязыкового характера мышления, сознание человека было отождествлено с письменным текстом как якобы единственным возможным средством его фиксации более или менее достоверным способом. М.М.Бахтин в «Эстетике Словесного Творчества» (1979) писал, что человека можно изучать только через тексты, созданные или создаваемые им. В своей статье «Чужое слово у Ахматовой» в журнале «Русская речь» №3,1989, Р.Д. Тименчик выделяет «промежуточный вид использования» чужого текста, при котором цитирование не является сознательной отсылкой к тексту-источнику. В 1990 г. Библер выдвинул концепцию, что что произведение возникает всякий раз и имеет смысл только тогда, когда предполагает наличие общения отстраненных друг от друга автора и читателя. [1]

Вопрос интертекстуальности актуален по сей день. Последняя книга, вышедшая в России в 2007 году – монография французского автора Натали Пьеге-Гро «Введение в теорию интертекстуальности» – Научная книга:2007. Лейтмотив книги Натали Пьеге-Гро –вопрос: что же, в конечном счете, представляет собой интертекст – "продукт письма" (то есть авторской, осознанной или неосознанной) или же "эффект чтения", зависящий от способности каждого из нас сопрягать самые различные смысловые инстанции, формирующие пространство культуры?

Следует отметить статью Яценко И.И. «Интертекст как средство интерпретации художественного текста (на материале рассказа В. Пелевина «Ника»)» в журнале «Мир русского слова», №1, 2001г. Яценко приходит к интересному выводу, что отношения текста и интертекста двусторонни, то есть не только текст можно интерпретировать с помощью интертекста, но и наоборот — интертекст нередко насыщается новыми смыслами в результате включения его во «вторичный» текст. [2] В качестве интертекста в рассказе «Ника» был взят рассказ И.А.Бунина «Лёгкое дыхание».

[1] – Дронова Е.М. Интертекстуальность и аллюзия: проблема соотношения. – Язык, коммуникация и социальная среда. Вып.3. Воронеж: ВГУ, 2004. С.92

[2] – Яценко И. И. Интертекст как средство интерпретации художественного текста (на материале рассказа В. Пелевина «Ника») - Мир русского слова, № 1, 2001. С.57

Это единственная литературоведческая статья в России, опубликованная в печатном издании, где феномен интертекстуальности рассматривается на примере Виктора Пелевина.

I.IV.Методы и методология.

Общая концепция данного исследования подразумевает одновременно культурологический и систематический подходы к подаче материала.

В первой части работы мы воспользуемся дедуктивным методом познания: чтобы владеть базовыми понятиями и терминами, сначала рассмотрим постмодернизм как ситуацию в литературе и культуре в целом, выделим наиболее характерные черты.

Затем рассмотрим постмодернизм в России как частный случай – как проявление эпохи постмодернизма в конкретных исторических условиях. С помощью методов анализа и сравнения выделим черты, характерные ТОЛЬКО для российского постмодернизма в литературе.

Далее, продолжая действовать дедуктивным методом, перейдём к характеристике одного из проявлений постмодернизма – интертекстуальности. Во время работы с источниками информации мы воспользуемся методами анализа, синтеза и обобщения.

После этого, воспользовавшись методом абстрагирования, рассмотрим творчество Виктора Пелевина вне постмодернистского контекста. Проанализировав основную тематику произведений Пелевина, проведём аналогию с основными принципами Буддизма. Обобщив предварительный результат, сделаем вывод, что центральная идейная парадигма творчества Пелевина – Буддизм.

Дальнейшим шагом исследования будет анализ конкретных примеров использования Виктором Пелевиным цитат Бориса Гребенщикова. На основе анализа делаем обобщение о роли и функции интертекста. Пользуясь систематическим подходом, анализируем причины использования цитат именно Гребенщикова.

Синтезируя всё вышесказанное, приходим к заключению о том, что интертексты Гребенщикова в книгах Пелевина углубляют и расширяют дискурс поиска Освобождения и стремления к абсолютной Пустоте. А так же делаем вывод о том, что интертекстуальность, вследствие одного из своих свойств, способствует более глубокому пониманию читателями концепции Буддизма, значит, более глубокому пониманию творчества Пелевина.

II. Ход исследования.

II.I Постмодернизм: определение и характеристика.

– Что это такое – постмодернизм? – подозрительно спросил Степа

– Это когда ты делаешь куклу куклы. И сам при этом кукла.

В. Пелевин, роман «Числа» [3]

Постмодернизм есть литературное направление, пришедшее на смену модерну и отличающееся от него не столько оригинальностью, сколько разнообразием элементов, цитатностью, погруженностью в культуру, отражающее сложность, хаотичность, децентрированность современного мира; «дух литературы» конца 20 в; литературу эпохи мировых войн, научно-технической революции и информационного «взрыва».

Термин этот появляется в период Первой мировой войны в работе Р. Панвица «Кризис европейской культуры» (1914).

[3] - Пелевин В.О. Числа. – «Эксмо»: 2007; С.105

Но непосредственно философская доктрина постмодернизма была разработана на основе концепции одного из самых влиятельных современных философов (а также культуролога, литературоведа, семиотика, лингвиста) Жака Деррида. Согласно Деррида, «мир – это текст», «текст – единственно возможная модель реальности» Среди литературоведов термин впервые применил Ихаб Хасан в 1971г., первый манифест постмодернизма издал Лесли Фидлер, а в 1979г. вышла книга Ж-Ф.Лиотара “Постмодернистское состояние”, в которой философски осмысливается состояние мира в период развития средств массовой коммуникации, способствующих замене реального мира компьютерной иллюзией. [4]

Постмодернистское сознание является не принимает какой бы то ни было иерархии, оценки, никаких ограничений. Поэтому трудно выделить набор определенных черт этого явления – согласно постмодернистской философии, его просто не существует. Однако можно очертить круг явлений постмодернизма хотя бы условно.

В постмодернистском философском тексте отсутствует все объясняющий концепт: за описываемыми явлениями нельзя обнаружить никакой сущности, будь то Бог, Абсолют, Логос, Истина и т.д. Это означает отсутствие смыслового центра, создающего пространство диалога автора с читателем, и наоборот. Такой текст допускает бесконечное множество интерпретаций, он становится многосмысленным. Отсутствие центра превращают авторов в субъектов бесконечной коммуникации. Источник информации, равно как и адресат, становится неопределенным. Гораздо важнее становится то, как выражается информация. [5]

[4] – Журавлёв С. Постмодернизм в литературе. – Интернет-энциклопедия «Кругосвет».

[5] - Нефагина Г.Л. Русская проза второй половины 80-х – нач. 90-х гг. ХХв.

Философия постмодернизма проявляет себя в неоднозначности самого термина. По мнению В. Курицына, нет ничего такого, к чему можно было бы приложить существительное "постмодернизм". Это не "течение", не "школа", не "эстетика". В лучшем случае это чистая интенция, не очень к тому же связанная с определенным субъектом.

Корректнее говорить не о "постмодернизме", а о "ситуации постмодернизма", которая так или иначе отыгрывается-отражается в самых разных областях человеческой жестикуляции. [6]

Из характерных черт явления под названием «постмодернизм» можно выделить следующие:

Стирание границ между массовым и элитарным искусством.

Имеется в виду универсальность произведений постмодернистской литературы, их направленность как на подготовленного, так и неподготовленного читателя. Во-первых, это способствует единению публики и художника, а во-вторых - чисто "физически" расширяет возможности литературы. Зачастую эта универсальность предполагает так называемое «многоуровневое письмо»: тексты, заключающие в себе несколько историй, как бы предназначенных для разного типа читателей (один слой может быть бульварным детективом, другой - философским трактатом). Классический пример "слоеного" шедевра - "Имя розы" У.Эко.

Замена вертикальных и иерархических связей горизонтальными и ризоматическими. В работе Ж. Делеза и Ф. Гуаттари «Ризома» они метафорически изображены в виде дерева и грибницы. На место древесной модели мира (вертикальная связь между небом и землей, линейная - однонаправленность развития, детерминированность восхождения, сугубое деление на "левое - правое", "высокое - низкое")

[6] - Курицын В. Русский литературный постмодернизм. – «ОГИ»: 2000;С.9

выдвигается модель "ризоматическая" (ризома - особая грибница, являющаяся как бы корнем самой себя). [7]

Это позволяет допустить соприкосновение и взаимодействие различных смысловых уровней, расширяет границы восприятия, отображается в столько характерном идейном и художественном плюрализме.

Из предыдущего пункта следует отказ от идеи линейности, отказ от идеи метадискурсивности, от убежденности в возможности метакода, универсального языка. Отказ от мышления, основанного на бинарных оппозициях. Имеется в виду «отсутствие необходимости выработки некоего обособленного художественного и философского языка, "иного" и "более истинного" по отношению к предыдущим. Никакой моноязык, никакой метод уже не могут всерьез претендовать на полное овладение реальностью. Все языки и все коды <<...>> теперь становятся знаками культурного сверхъязыка, своего рода клавишами, на которых разыгрываются новые полифонические произведения человеческого духа," – как пишет М. Эпштейн [8] Отказ от метадискурса (единой системы речи, направленной на раскрытие определённой метаидеи) предполагает подчёркнтую дискурсивность повествования, зависимость от контекста. Следует привести определение:

Ди́скурс (фр. discours или англ. discourse) — социально обусловленная организация системы речи, а также определённые принципы, в соответствии с которыми реальность классифицируется и репрезентируется (представляется) в те или иные периоды времени.

«Смерть автора» подразумевает «обезличивание» текста, максимальное отстранение писателя от написанного. И в то же время это означает полное его единение с текстом.

[7] - Курицын В. Русский литературный постмодернизм. – «ОГИ»: 2000;С.38

[8] - Эпштейн М. Парадоксы новизны. Москва, 1988;С.385

В этом контексте вместо понятия «автор» часто используется понятие «скриптор», как некто не творец, но «записывающий». Р. Барт видит в устранении личности автора изменение временной перспективы, - изжита идея линейности, в русле которой Автор предшествует тексту. «Что же касается современного скриптора, то он рождается одновременно с текстом, у него нет никакого бытия до и вне письма. Нет такого элемента текста, который мог бы быть порожден "лично" и непосредственно Автором: скриптор лишь черпает буквы из безразмерного словаря Культуры».

Вывод Барта состоит в том, что источник текста располагается не в письме, а в чтении. Вся множественность значений и сущностей текста фокусируется в читателе. [9]

Одновременно с «отсутствием» автора наблюдается феномен его «двойного присутствия». ОН выражается в том, что автор – одновременно и субъект, и объект, и сторонний наблюдатель. Многомерное пространство постмодернистского литературного произведения позволяет это осуществить. Игорь Смирнов считает, что культура постмодернизма делится на две версии по признаку преобладания субъектности или объектности: на шизоидную версию и нарцисстскую. Шизоидный постмодернизм запечатлел мир в такой модели, в которой все имманентное представляется как трансцендентное. В ней отсутствует данное, есть только иное. Нарцисстская версия рассматривает мир как нечто имманентное, существующее в отдельно взятом сознании и порождаемое им же. [10]

Интертекстуальность – взаимодействие текста с семиотической культурной средой в качестве внедрения и присвоения внешнего: использование цитат, ссылок, аллюзий.

[9] - Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994;С.387

[10] - Смирнов И.П. Бытие и творчество. Marburg, 1990; С.9

Постмодернизм - опыт непрерывного знакового обмена, взаимопровокаций и перекодировок. Этим вполне объясняется постмодернистская центонность (цитатность) и интертекстуальность: постоянный обмен смыслами стирает различия между "своим" и "чужим" словом, введенный в ситуацию обмена знак становится потенциальной принадлежностью любого участника обмена. [11]

Произведение постмодернизма не претендует на новизну. Заявляя в качестве оригинала лишь фабулу, оно может состоять из прямых и измененных цитат и отсылок к различным, не связанным друг с другом источникам. Этот аспект наиболее сложен, поскольку при желании, к цитатам можно свести почти любое классическое произведение.

Контекстуальность. Постмодернистский текст практически не имеет границ: его интерес к контексту настолько велик, что очень трудно понять, где заканчивается "произведение" и начинается "ситуация". "Центр тяжести" текста все чаще находится за пределами текста. "Производятся" образ автора, отношения автора и публики, автора и художественного пространства, публики и другой публики, а не собственно "вещь" [12]

Семантический парадокс характерен для многих произведений постмодернизма. Каждое слово, каждое утверждение может быть осмысленно в различных, и даже противоположных смыслах. Игра постмодерна - это игра со словами, которые меняют смысл, в зависимости от контекста.

Интерес к маргинальности, к тем проявлением человеческого бытия, что прежде находились «за пределами» культуры. Но речь идет не столько об интересе к маргинальным явлениям, сколько к уравниванию в правах центра и периферии; того, что было "на полях" и того, что становится "эксцентром".

[11] - Курицын В. Русский литературный постмодернизм. – «ОГИ»: 2000;С.54

[12] - Курицын В. Русский литературный постмодернизм. – «ОГИ»: 2000;С.62

Нет смысла говорить о наступлении периферии, если "разобрана" сама иерархия. Но всегда легче говорить о "повышенном интересе к маргиналиям", нежели о желанной "неразличимости". [13]

Ирония. Постмодернизм ироничен по отношению как каким бы то ни было «жёстким» идейным конструкциям к «объективной» реальности, и прежде всего по отношению к самому себе. Понятия высокого и низкого лишены смысла в постмодернистской вселенной. Яркий пример - знаменитый советский мультфильм "Пластилиновая ворона": пластилиновые герои превращаются по цепочке друг в друга, "деконструируя" по дороге басню Крылова: строгое произведение с очень определенной моралью оборачивается дурацкой игрой в переодевания с запретом стоять и прыгать там, где подвешен груз.

Сексуальность. Вслед за фрейдизмом, постмодернизм проявляет повышенное внимание к сексуальности. В отличие от него, постмодернизм не пытается однозначно объяснить феномен сексуальности, но скорее воспринимает сексуальность как некую базовую матрицу для простраивания дискурсов. Концепты из сексуальной сферы, распространенные на культуру - любимые постмодернистские символы.

Виртуальность, Отсутствие объективной реальности, симуляция. Кризис характера, тяготение к фантастике породил в постмодернизме теорию симулякра. Симулякр (франц. – стереотип, псевдовещь, пустая форма). Еще ранее, у Платона – «симулякр», «копия копии». В постмодернистской эстетике симулякр занимает место, принадлежащее в классических эстетических системах художественному образу. Однако если образ (копия) обладает сходством с оригиналом, то симулякр уже весьма далек от своего первоисточника. Жиль Делез рассматривает симулякр как знак, который отрицает как оригинал, так и