Xreferat.com » Рефераты по политологии » Власть как концепт и категория дискурса

Власть как концепт и категория дискурса

Шейгал Е.

Проблема соотношения языка и власти имеет два аспекта:

1) то, как власть осмысляется, концептуализируется языком (власть как концепт);

2) то, как власть проявляется в языке / через язык (власть как дискурсивная категория).

Концепт как ментальная репрезентация культурно-значимого феномена в массовом сознании фиксируется в лексикографических толкованиях имени концепта (содержательный минимум концепта), в его синонимических связях, образных переосмыслениях, ассоциативных реакциях, сочетаемости, паремиологии и неклишированных текстах и высказываниях. По данным «Словаря индоевропейских социальных терминов» Э. Бенвениста, семантика некоторых ключевых слов, связанных с понятием «власть» в индоевропейских языках, формировалась на базе следующих генетически исходных смыслов: «праведность», «магическая сущность власти», «сила», «превосходство», говорение» [ Бенвенист 1995 ] . Смысловая ассоциация «власть – говорение» представляет особый интерес для нашего исследования, поскольку одним из наиболее ярких дискурсивных проявлений власти, как будет показано ниже, является монополия на информацию и право на речь.

Анализ понятийного ядра концепта «Власть» по толковым и терминологическим словарям выявил такие его базовые составляющие, как «господство (доминирование), право, контроль (способность контролировать), сила, влияние, принуждение, авторитет». Мы полагаем, что, все эти компоненты концепта обладают коммуникативной значимостью и составляют суть власти как дискурсивной категории.

Власть в дискурсе может выступать в различных ипостасях: как содержательная, когнитивная, социолингвистическая, риторическая и прагматическая категория. Власть как содержательная категория составляет предмет общения, тему разговора и в этом плане данная категория выступает как проявление языковой концептуализации власти. Концепт «власть» как объект рефлексии оказывается весьма значимым для политического дискурса. Власть, как в абстрактном смысле, так и в значении «конкретные представители власти» нередко выступает в качестве объекта осмысления, интерпретации и критики. Высказывания о власти, принадлежащие современным российским политикам и политологам, сводятся, в основном к двум группам:

а) Высказывания формульного типа ( Власть – это …), в которых делается попытка нетрадиционного подхода к раскрытию содержание понятия «власть».

Мое отношение к власти определяется двумя ключевыми словами. Слово №1 – ответственность... И второе: для меня власть – инструмент, которым обязан уметь пользоваться человек, деятельность которого связана с использованием власти для достижения цели (А. Чубайс).

Кстати, существует формула эффективной власти, сочиненная одним из, прошу прощения за грубое слово, реформаторов. Причем еще до старта реформ. Звучит она так: «Свободный рынок плюс сильная полиция» (А. Колесников).

б) Критические высказывания, в которых выражается недовольство властью и имплицитно содержится представление о том, какой должна быть хорошая власть:

Твердо убежден, что власть, особенно исполнительная, оторвалась от народа. Во властные структуры проникло много нечестных и нечистоплотных людей, ставящих личные интересы выше интересов государства. Власть оказалась бесконтрольной и безотчетной перед народом (В. Илюхин).

Нужна сильная власть! Настоящая власть. Жесткая исполнительная вертикаль во главе с президентом (В. Жириновский).

Верхам настолько наплевать на низы, верхи настолько ничего не хотят, что низы «не хотят» с удвоенной энергией. Равнодушие власти превратило «дорогих россиян» в самый равнодушный к этой власти народ в мире. Власть проносится мимо «селян» по Рублево-Успенскому шоссе на большой скорости, сверкая мигалками и поражая зрение размерами кортежа. Иногда ее замечают в правительственной ложе на значимых футбольных матчах. Это способ единения с народом, правда, единения ложного (А. Колесников).

Кто-то из умных людей недавно сказал с телеэкрана: они там, наверху всех нас считают за идиотов. Это властная болезнь, давняя как мир. Еще Мао исходил из конфуцианского представления о власти-ветре и народе-траве. ТВ с самого рождения у нас стало этаким мощным вентилятором, которым власть старается нас пригнуть как надо (В. Кичин).

Приведенные высказывания позволяют суммировать представления политиков о своеобразном «кодексе чести» для представителей власти: власть не должна отрываться от народа, должна уважать народ и жить его интересами, быть честной, чистоплотной, не продажной, подконтрольной народу, иметь прочные нравственные устои, быть сильной, дееспособной, ответственной, уметь гибко реагировать на изменение политической ситуации. Власть не должна быть равнодушной к проблемам народа, не должна пренебрегать народом и относиться к нему снисходительно, не должна демонстративно пользоваться привилегиями, не должна воровать и жировать на народные деньги.

Власть как когнитивная категория представляет собой то, что иначе формулируется как «власть языка» – способность языка навязывать мировидение, создавать языковую интерпретацию картины мира («кто называет вещи, тот овладевает ими»). Д. Болинджер, анализируя язык политической лжи, отмечает особую роль номинаций в создании нужной для определенной стороны картины мира, иллюстрируя ее примерами политических эвфемизмов: «...бомбардировки становятся «защитной реакцией», особо точные бомбардировки – «хирургическими ударами», разбомбленный дом автоматически становится «военным объектом», а ничего из себя не представляющая джонка, затонувшая в порту, – «морским транспортом» [Bolinger 1980: 36].

Уже сам факт наименования вещи или явления является одновременно фактом классификации (категоризации, отнесения к категории), а власть, скрытая в языке, как считает Р. Барт, связана прежде всего с тем, что «язык – это средство классификации и что всякая классификация есть способ подавления: латинское слово ordo имеет два значения – «порядок» и «угроза». [Барт 1994: 548 ]. Навешивание ярлыков, активное вмешательство в процесс именования, столь характерное для политиков «во власти», является попыткой воздействовать на существующую в сознании электората картину мира политики, на его когнитивную базу в области политической коммуникации. «Язык активно используется властью как средство ограничивающего (рестриктивного) воздействия. Он может восприниматься властью как самостоятельный рестриктивный механизм, требующий постоянного вмешательства и контроля. Это, в частности, реализуется в именовании, в отстаивании определенных названий, переименовании, творении новых имен и т.д.» [ Апресян 1997: 135] . Говоря о классификации как средстве контроля при помощи языка над тем, как общество воспринимает действительность, Г. Кресс и Р. Ходж отмечают, что подобные классификации, как правило, имеют групповую основу, отражая социальную дифференциацию общества: «Общность языка всегда выступала как мощное средство групповой солидарности» [Hodge, Kress,1979: 64].

При сознательном использовании языка как инструмента, позволяющего воздействовать на существующую в сознании социума картину мира, власть выступает как риторическая категория , связанная со стратегиями фасцинативности, манипуляции и пр. Язык в данном случае сознательно используется как средство воздействия для достижения определенного перлокутивного эффекта; это особенно ярко проявляется в таких сферах коммуникации, как реклама, пропаганда и т.п. Данный аспект дискурсивного проявления власти изучается теорией речевого воздействия.

Власть как социолингвистическая категория тесно связана с категорией социального статуса и выступает как проявление в общении социальной власти участника коммуникации с более высоким социальным статусом. Так, в частности, в речевых особенностях образованных людей, профессионалов (юристы, врачи, профессора и т.п.) проявляется механизм оказания социального давления и осуществления власти. Характерной чертой данного механизма является интенсивное использование профессиональной терминологии и жаргона в общении с непосвященными, обращение к усложненным синтаксическим структурам затемняющим понимание. Получаемое вследствие этого коммуникативное преимущество позволяет, по мнению Р. Фаулера, поддерживать «властный дифференциал» между разными социальными группами (например, юрист и рабочий) [Fowler 1985].

Власть как прагматическая категория связана с интенциональным аспектом общения в институциональных типах дискурса. Власть выступает как базовая интенция политического дискурса, как его интенциональная основа, предопределяющая его основные функции: интеграция и дифференциация групповых агентов политики, развитие конфликта и установление консенсуса, осуществление вербальных политических действий и информирование о них, создание «языковой реальности» поля политики и ее интерпретация, манипуляция сознанием и контроль за действиями политиков и электората.

Борьба за власть как цель политики определяет содержание политической коммуникации, которое можно свести к трем основным составляющим: формулировка и разъяснение политической позиции (ориентация), поиск и сплочение сторонников (интеграция), борьба с противником (агональность). Отсюда следует, что основным организующим принципом семиотического пространства политического дискурса, его семиотической моделью является базовая семиотическая триада «интеграция – ориентация – агональность». Соответственно, в семиотическом пространстве политического дискурса разграничиваются три типа знаков: знаки ориентации, интеграции и агональности.

В каждом из трех функциональных типов знаков имеются специализированные и транспонированные единицы. Специализированными знаками ориентации являются наименования политических институтов и институциональных ролей, имена политиков и т.д., специализированными знаками интеграции – государственные символы и эмблемы, выражающие групповую идентичность, лексемы единения и совместности, специализированными знаками агрессии – маркеры «чуждости». Границы между тремя функциональными типами знаков не являются жестко фиксированными. Эволюция прагматики знаков делает возможным семиотическое преобразование одного типа в другой. Основным направлением этой эволюции является движение от информатики к фатике, т. е. превращение знаков ориентации либо в знаки интеграции (приобретение идеологической коннотации «свои» и положительной эмотивности), либо в знаки агрессии (приобретение идеологической коннотации «чужие» и отрицательной эмотивности).

Базовая семиотическая триада политического дискурса находит выражение в специфических речевых актах этого дискурса: в частности, функциональной направленностью здравиц является интеграция, лозунговых ассертивов – ориентация, волитивов изгнания – агональность (агрессия).

Относительно базовой семиотической триады структурируется и жанровое пространство политического дискурса. По характеру ведущей интенции разграничиваются: а) ритуальные жанры (инаугурационная речь, юбилейная речь, традиционное радиообращение), в которых доминирует фатика интеграции; б) ориентационные жанры, представляющие собой тексты информационно-прескриптивного характера (партийная программа, манифест, конституция, послание президента о положении в стране, отчетный доклад, указ, соглашение); в) агональные жанры (лозунг, рекламная речь, предвыборные дебаты, парламентские дебаты).

Поскольку всякая власть создает свою речевую практику, играет в свою «языковую игру» (термин Л. Витгенштейна), то для изучения политического дискурса актуальным является анализ «языка власти» или «дискурса власти».

О языке власти можно говорить в рамках противопоставления «политическая элита – народ», или «политики у власти – политики в оппозиции». Именно противопоставление дискурсов групповых субъектов политического дискурса позволяет вывить базу знаний и базу целей, лежащих в основе создаваемых ими парадигмы текстов, образующих их дискурс. Так, в работе Э. Лассан выявляются следующие параметры противопоставления языковой личности дискурса власти и дискурса советского инакомыслия 1960-х гг.: прагматикон, тезаурус и грамматикон. Прагматикон языковой личности дискурса власти представлен такими ценностными оппозициями понятий, как коммунизм « антикоммунизм, патриотизм « антипатриотизм, коллективизм « индивидуализм и т.п.; ее тезаурус представлен концептуальными метафорами типа мир – фронт борьбы между коммунизмом и антикоммунизмом, Родина – мать, коллективизм – норма жизни и пр. Прагматикон языковой личности дискурса инакомыслия включает в себя такие ценностные оппозиции, как истинный патриотизм « ложный патриотизм, законность « беззаконие, гуманизм « антигуманность и т.п.; ее тезаурус представлен концептуальными метафорами: Родина – близкий человек, который может болеть, гуманизм – это милость к падшим, и т.п. В итоге выявляется когнитивный конфликт в вопросе трактовки таких понятий, как патриотизм, законность и гуманизм, составляющий суть полемики – диалога дискурсов власти и оппозиции [Лассан 1995] .

Существуют разные точки зрения на проблему соотношения языка власти и власти языка.

С одной стороны, права Р. Водак, утверждая, что «язык обретает власть только тогда, когда им пользуются люди, обладающие властью; сам по себе язык не имеет власти» [ Водак 1997: 19 ] . Но, с другой стороны и сам язык предоставляет говорящим целый арсенал средств проявления и осуществления власти. Каждый из аспектов дискурсивной власти имеет свои способы и средства реализации: это могут быть те или иные языковые единицы, стилистические средства, речевые акты, коммуникативные ходы, речевые жанры.

Как показал анализ соответствующего концепта, феномен власти самым тесным образом связан с принуждением. Власть определяется как возможность навязывания своей воли другим, вопреки сопротивлению, как право коллективного агента накладывать обязательства и принуждать к действиям. В коммуникативном плане власть проявляется в способности заставить других принять выгодную для говорящего интерпретацию действительности, т. е. в принуждении к точке зрения.

Дискурсивное выражение власти рассматривается как часть общецивилизационного процесса: эволюция стратегии власти заключается в том, что власть начинает опираться не столько на телесное принуждение и наказание, сколько на легитимацию силы в форме права, на управление человеческим поведением посредством слова [ Марков 1993 ] . Перевод властных отношений в дискурсивную форму означает, что сила проявляет себя в праве говорить и в праве лишать этой возможности других. Лишение слова является одним из проявлений речевой агрессии, которая, как известно, является сублимацией агрессии физической [ Лоренц 1990 ] . М. Фуко к числу наиболее распространенных средств контроля над дискурсом относит процедуры исключения, самой очевидной из которых является запрет («говорить можно не все, говорить можно не обо всем и не при любых обстоятельствах, и, наконец, не всякому можно говорить о чем угодно») [ Фуко 1996 : 51 ].

Дж. Дайамонд рассматривает власть как понятие одновременно политическое и риторическое: эффективность власти проявляется в способности индивида одержать верх в споре, переключить разговор на новую тему, вести дискуссию, осуществлять реформы, изменять существующие структуры, побеждать на выборах и т. д. [Diamond 1996: 13].

Власть в дискурсе выражается в том, что обладающие властным статусом коммуниканты контролируют и ограничивают коммуникативный вклад нижестоящего участника (не обладающего властью). Существуют три типа ограничений: 1) ограничения на содержание коммуникации; 2) ограничения на типы социальных отношений, в которые могут вступать участники коммуникации; 3) ограничения на позиции субъекта коммуникации. [Fairclough 1989]. Так, в частности, в институциональных видах дискурса существуют определенные жанры, доступные только для «профессионалов», субъектом которых не может быть «клиент»: проповедь для священника, лекция для преподавателя, приговор для судьи и т. д. Таковым является большинство первичных жанров политического дискурса (публичная речь политика, парламентские дебаты, партийная программа, все жанры президентской риторики и др.).

Говоря о языке как инструменте социальной власти, Р. Блакар имеет в виду присущую языку способность к структурированию и воздействию (выбор выражений, осуществляемый отправителем сообщения, воздействует на понимание получателя). Он выделяет шесть «инструментов власти», имеющихся в распоряжении отправителя: 1) выбор слов и выражений; 2) создание (новых) слов и выражений; 3) выбор грамматической формы; 4) выбор последовательности; 5) использование суперсегментных признаков; 6) выбор имплицитных предпосылок.

Р. Блакар подчеркивает, что люди с разными позициями власти имеют разные возможности по овладению более продвинутыми лингвистическими механизмами, и тот, кому принадлежит наибольшая власть, может в любой момент решить, какой лингвистический механизм наиболее полезен, следовательно, тот, кто обладает властью (положением), в значительной степени определяет употребление и значение слов и выражений (инструментов власти) [ Блакар 1987 ] .

Если Р. Блакар к инструментам языковой власти относит операции с конкретными языковыми единицами разных уровней, то Р Барт, говоря о трех типах дискурсивного оружия, имеет в виду общериторические качества речи: 1) демонстрация аргументов, приемов защиты и нападения; 2) исключение соперника из диалога сильных, монологизация дискурса; 3) структурная завершенность, четкость, императивность речи [ Барт 1994: 538 ].

Д. Таннен связывает понятие власти в дискурсе с контролем. Она полагает, однако, что неверно приписывать власть исключительно одному источнику ( т.е. представлять дело так, что у одного власть есть, а у другого – нет), что существуют разнообразные виды власти и влияния, которые связаны с исполнением людьми различных ролей, и это разные виды власти, которые проявляются по-разному. С одной стороны, как проявление власти можно рассматривать контроль над темой разговора, но с другой – поддержка топика, предложенного собеседником, может быть интерпретирована как проявление власти «внимательно слушающего собеседника» (attention-giver)” [ Tannen 1987 ].

Если Вам нужна помощь с академической работой (курсовая, контрольная, диплом, реферат и т.д.), обратитесь к нашим специалистам. Более 90000 специалистов готовы Вам помочь.
Бесплатные корректировки и доработки. Бесплатная оценка стоимости работы.

Поможем написать работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Нужна помощь в написании работы?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.

Похожие рефераты: