Гоббс

А.А. Гусейнов

Учение о морали в трудах Томаса Гоббса (Thomas Hobbes, 1588- 1679) представлено как составная часть его учений о человеке, обществе и государстве. Продолжая традиции материалистически ориентированного эмпиризма своего старшего современника Френсиса Бэкона (1561-1626) и позднесредневекового номинализма, Гоббс стремился связать понятие морали с реальным опытом человека - человека-индивида и человека-гражданина. Моральная философия, по Гоббсу, изучает последствия человеческих страстей и речи, в частности, в заключении договоров. Гоббс не часто говорит о морали как таковой. Предмет его рассмотрения, когда он касается моральных аспектов, это - желания и страсти человека, нравы людей, право и права, отношения людей в государстве и законы, регулирующие эти отношения. Гоббс навсегда останется в истории мысли как автор развернутой системы социальной и политической философии, в основе которой лежит идея общественного договора. С него в новоевропейской философии начинается традиция теории общественного договора.

Гоббс остался в истории как социальный и политический философ. Между тем, его теоретические амбиции были куда как более обширными: познакомившись в 40 лет с "Началами" Евклида, Гоббс стремился построить по принципам Евклидовой геометрии всю систему человеческих знаний, начиная с движения тел и кончая движениями в "социальном теле" сверхтонких "душевных тел". Этому методологическому начинанию воздал должное Спиноза, применивший геометрический метод в своем систематическом философском построении.

Моральная философия (в широком смысле этого слова) Гоббса изложена в основных его произведениях: "Человеческая природа" (1640), "Основ философии часть вторая. О человеке" (1658), "Основ философии часть третья. О гражданине" (1642), "О свободе и необходимости" (1654), "Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского" (1651). Все эти произведения изданы на русском языке [1].

1 Гоббс Т. Соч.: В 2 т. / Сост., ред., примеч. В.В. Соколова. М., 1989-1991.

Естественное состояние. Война всех против всех. Свое исследование Гоббс начинает с выяснения того, что есть человек, какова его сущность. Человек у Гоббса предстает в двух ипостасях - как естественный (природный) индивид и как член сообщества - гражданин. Человек может находиться в естественном или общественном (гражданском, государственном) состоянии. Прямо Гоббс не говорит о существовании двух типов морали, но он говорит о морали и понятиях добра и зла в связи с естественным состоянием и в связи с гражданским состоянием и показывает, что различия между его характеристиками морали существенно различны.

Чем характеризуется естественное состояние? - Это состояние, в котором проявляется природное равенство людей. Конечно, Гоббс не может не видеть индивидуальных различий как физических, так и умственных; однако в общей массе эти различия не настолько значительны, чтобы нельзя было в принципе говорить о равенстве людей. Равенство способностей порождает равенство надежд на достижение целей. Однако ограниченность ресурсов не позволяет всем в равной мере удовлетворять свои запросы. Отсюда возникает соперничество между людьми. Постоянное соперничество порождает недоверие между ними. Никто, обладая чем-то, не может быть уверен, что его собственность и он сам не станут предметом чьих-либо воинственных притязаний. Вследствие этого люди испытывают страх и вражду друг по отношению к другу. Для обеспечения собственной безопасности каждый стремится к усилению своей мощи и могуществу и к тому, чтобы другие ценили его так, как он сам себя ценит. При этом никто не желает проявлять уважение к другому, дабы последнее не было принято за выражение слабости.

Все эти особенности жизни людей в естественном состоянии, а именно: соперничество, недоверие и жажда славы, - оказываются причиной постоянной войны всех против всех. Гоббс трактует войну в широком смысле слова - как отсутствие каких-либо гарантий безопасности; война "есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения" [1].

В естественном состоянии отношения между людьми выражаются в формуле: "человек человеку - волк" [2]. Приводя эту формулу, Гоббс подчеркивает, что она характеризует отношения между государствами, в отличие от другой - "человек человеку - Бог", характеризующей отношения между гражданами внутри государства. Однако как можно судить по "Человеческой природе", где Гоббс представляет все человеческие страсти через аллегорию состязания в беге, и в общественном, и в естественном состоянии, принцип "человек человеку - волк" всегда присутствует в отношениях между людьми в той мере, в какой недоверие и злоба являются мотивами человеческих поступков.

1 Гоббс Т. Левиафан [XIII] // Гоббс Т. Соч. Т. 2. С. 95.

2 Основ философии часть третья. О гражданине // Указ. соч. Т. 1. С. 271. (Далее при ссылках - "О гражданине"). Это ставшее поговоркой выражение - "человек человеку - волк" (лат. homo homirti lupus est) - из комедии древнеримского комедиографа Плавта (ок. 254-184 до н.э.) "Ослы" (строки 493-495). По-видимому, именно Гоббсу принадлежит заслуга актуализации этого выражения для моральной философии.

Естественное состояние как состояние войны характеризуется еще одной особенностью: здесь нет понятий справедливого и несправедливого - "там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет несправедливости" [1]. Справедливость - это не природное качество человека, это добродетель, которая утверждается самими людьми в процессе их самоорганизации. Законы и соглашения суть действительная основа ("причина", как местами говорит Гоббс) для различения справедливости и несправедливости. В естественном состоянии вообще нет "ничего общеобязательного, и каждый может делать то, что ему лично представляется добром" [2]. В таком состоянии люди действуют по принципу нравится или не нравится, хочется или не хочется; и их личные влечения оказываются действительной мерой добра и зла.

Естественное право. В естественном состоянии действует так называемое естественное право (right of nature, jus naturale). Гоббс настаивает на разделении понятий "право", которое обозначает всего лишь свободу выбора, и "закон", которое обозначает необходимость действовать определенным установленным образом. Закон тем самым указывает на обязательство; свобода - по ту сторону обязательства. Очевидно, что это - не либеральное понимание свободы, права и обязательства. Естественное право, по Гоббсу, выражается в "свободе каждого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, т.е. собственной жизни" [3]. Согласно естественному праву, каждый поступает в соответствии со своими желаниями и каждый сам решает, что правильно, а что неправильно. "Природа каждому дала право на все" [4].

1 Левиафан [XIII] // Указ. соч. С. 97.

2 Тамже[ХLVI].С. 511.

3 Там же [XIV]. С. 98.

4 Гоббс Т. О гражданине [I, 10] // Гоббс Т. Соч. Т. 1. С. 290.

Хотя война есть следствие природных устремлений человека, озабоченного лишь собственным благом, и в естественном состоянии есть предпосылки, способные удержать человека от постоянной войны и склонить к миру. Эти предпосылки воплощены в тех же природных страстях человека; но это особенные страсти - "страх смерти, желание вещей, необходимых для хорошей жизни и надежда приобрести их своим трудолюбием" [1]. Это страсти того же эгоистического природного индивида, однако среди них одна несет в себе антиэгоистическое начало - это надежда обеспечить собственное благополучие своим трудом. Трудолюбие по меньшей мере неэгоистично, если под эгоизмом понимать установку удовлетворять свои потребности и интересы за счет потребностей и интересов других. Развитие труда приводит к потребности в кооперации. Труд сам по себе содержит в себе, таким образом, потенциал солидарности.

Но как этот потенциал открывается человеку? Человек изначально несет в себе это знание, и оно открывается ему благодаря разуму, данному Богом. Бог же запечатлел в сердцах людей свой высший завет. Наделенный разумом, человек открывает в сердце своем путь, ведущий к предотвращению войны [2]. Это путь естественных законов.

Естественные законы. Разум изначально содержит в себе некое предписание, или общее правило: "Всякий человек должен добиваться мира, если у него есть надежда достигнуть его" [3]. Такой надежды может не быть, и тогда опять начинает говорить природа: защищай себя, как можешь. Таково установление естественного права. Названное же общее правило представляет собой первый естественный закон. Если право говорит о том, что можно делать, то закон говорит о том, что должно делать.

Из первого естественного закона вытекает второй: "В случае согласия на то других человек должен согласиться отказаться от права на все вещи в той мере, в какой это необходимо в интересах мира и самозащиты, и довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у других людей по отношению к себе" [4]. Как можно видеть, второй закон оказывается ограничением индивидуального права: Гоббс прямо говорит, что он лишает человека свободы (хотя точнее следовало бы сказать: своеволия), ставя возможность исполнения права одним человеком в зависимость от исполнения права другим. Человек либо отступает от своего права, либо отказывается от него в пользу другого. Взаимное перенесение двумя или более лицами друг на друга своих прав Гоббс называет договором. Перенесение прав, при котором за сторонами сохраняются невыполненные обязательства, Гоббс называет соглашением. В договорах и соглашениях, заключенных в естественном состоянии, люди ответственны лишь друг перед другом и перед Богом.

1 Гоббс Т. Левиафан [XIV] // Указ. соч. С. 98.

2 В эпистемологическом плане Гоббсова картина морального познания противоречива. В данном вопросе он пытается совместить и эмпиризм, и рационализм, и интуитивизм, основанный на божественном откровении.

3 Там же. С. 99.

4 Там же.

Третий естественный закон устанавливает справедливость, согласно которой заключенные соглашения следует выполнять.

Всего Гоббс формулирует девятнадцать естественных законов, утверждающих, помимо названных, благодарность, любезность, прощение обид, благоразумие в возмездии, беспристрастие, а также запрещающих оскорбление, гордыню и надменность и устанавливающих принципы, обычно относящиеся к сфере гражданского права (о равенстве в использовании неделимых вещей, о жребии, первородстве, посредниках, подчинении арбитражу, о суде). В Заключении к "Левиафану" Гоббс формулирует в дополнение к сказанному еще и двадцатый закон, устанавливающий обязанность каждого защищать во время войны власть. Однако этот закон уже выходит за рамки собственно естественных: получается, что естественными законами регулируются гражданские отношения.

Уже сформулировав второй естественный закон, Гоббс добавляет: "Именно таков закон Евангелия: поступай по отношению к другим так, как ты желал бы, чтобы другие поступали по отношению к тебе. И это закон всех людей[...]" [1], передавая, таким образом, его смысл словами золотого правила. Но далее он этой же формулой выражает суть всех естественных законов [2]. Гоббс указывает, что эта формула может быть значимой и для некоторых решений в условиях естественного состояния. Хотя в этом состоянии каждый стремится нанести другому вред, скромный человек, в отличие от заносчивого, понимая, что все от природы равны и каждый в равной мере может стремиться ко всему, "считает позволительным для остальных все, что он считает позволительным самому себе" [3]. Но это лишь возможная тактика поведения в естественном состоянии. Естественные же законы исключительным образом обобщаются в формуле золотого правила.

1 Гоббс Т. Левиафан; см. также: О человеке [XIV, 5] // Гоббс Т. Соч. Т. 1. С. 261.

2 Там же [ХV].С. 122.

3 Гоббс Т. О гражданине [I, 4] // Указ. соч. С. 288.

Хотя естественные законы вечны и их легко соблюдать, в действительности они даны как ограничение природным желаниям и страстям человека. По существу, естественными законами утверждаются правильные, необходимые желания. По замечанию одного из наиболее авторитетных знатоков философии Гоббса М.Оукшота, антитезой природных желаний и правильных желаний задается у Гоббса пространство этики [1]. И действительно, у Гоббса мы находим неоднократные замечания относительно того, что естественный закон и есть закон моральный, что именно естественные законы являются предметом "истинной моральной философии" [2]. Однако в той мере, в какой рассуждение Гоббса расширяется и на гражданское общество, оказывается, что естественными законами охватывается один тип морали - морали, актуальной в естественном состоянии. Гражданское состояние, сохраняя и закрепляя значимость естественных законов, требует тем не менее иной морали, и это мораль позитивного права. Вот как это выражает сам Гоббс: "[...] Правило морали вне гражданского государства есть естественный закон, а внутри такого государства - гражданский закон. Именно эти законы определяют, что честно и бесчестно, справедливо и несправедливо и вообще что есть добро и зло" [3].

Общественный договор. Как бы ни был полон и разумен свод естественных законов, он не способен гарантировать мирный порядок. Для этого необходимо обуздать природные страсти. Без угрозы наказания, принуждения и меча это невозможно. Следование естественным законам - это свободный выбор каждого человека. Должное же поведение должно быть, по Гоббсу гарантировано, и полагаться в этом на моральную сознательность человека недальновидно.

Только государство, соединяющее "воли граждан в единую волю" и представляющее собой силу принуждения, может гарантировать порядок и справедливость. Справедливость, как и собственность, начинаются, по Гоббсу, именно с основанием государства. Государство основывают сами люди - посредством особого рода соглашения каждого человека с каждым другим. Так рождается Левиафан [4] - над1 Оукшот М. Моральная жизнь в сочинениях Томаса Гоббса / Пер. Е. Косиловой // Оукшот М. Рационализм в политике и другие статьи. Пер с англ. М., 2002. С. 166.

2 См., например: Гоббс Т. О гражданине [III, 31] // Указ. соч. С. 317; Гоббс Т. Левиафан [XV] // Указ. соч. С. 123.

3 Гоббс Т. Левиафан [XLVI // Указ. соч. С. 511.

4 Гоббс Т. Левиафан в иудейской, ветхозаветной мифологии - морской дракон, огромное чудовище, противостоящее Богу и поражаемое им в начале времен. Этот образ привлечен Гоббсом как символ огромного живого организма, мощь которого сопоставима лишь с мощью Бога.

личная личность, искусственный человек, "смертный Бог, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой" [1].

Государство не всегда устанавливается на основе соглашения; оно может быть и результатом захвата, или "приобретения". Но в любом случае власть суверена, т.е. того, кто является носителем верховной власти, абсолютна и не может быть предметом суждения подданных, не говоря уже об их прямом вмешательстве в дела власти. С установлением государства меняются ценностные ориентиры принятия решений и критерии оценки. Государственные законы становятся критерием как правовых, так и нравственных определений: теперь обязанности человека определяются соглашениями, оформленными в виде законов, которые и задают критерий определения и оценивания добродетели и порока. С утверждением гражданского закона устанавливается мерило добра и зла, и судьей в этом становится законодатель [2]. Даже на фоне изменчивости законов в разных государствах справедливость как таковая всегда состоит в одном: в подчинении законам. В более широком плане "добрыми нравами, т.е. моральными добродетелями, являются такие нравы, благодаря которым однажды возникшая государственная организация лучше всего может сохраниться" [3].

Хотя подданные обязаны полностью подчиняться государственной власти, за ними сохраняются определенные свободы. Это не та свобода, говорит Гоббс, которая воспевается поэтами: поэты на самом деле говорят о свободе суверенов, а если индивидов, то лишь в естественном состоянии. Однако и в государстве у индивида сохраняется свобода: во-первых, делать все то, что не запрещено сувереном; во-вторых, свобода "в отношении всего, право на что не может быть отчуждено соглашением"; таково в первую очередь право на защиту собственной жизни [4]; в-третьих, право отказаться от обвинения в собственный адрес, а также от выполнения приказа суверена, противоречащего целям государственного соглашения