Кантианство и неокантианство
Содержание
Содержание
I. Кант и кантианство
Кантианство
Иммануил Кант (1724-1804)
II. Неокантианство
Марбургская школа неокантианства
Герман Коген (1842-1918)
Пауль Наторп (1854-1924)
Фрейбургская (Баденская) школа неокантианства
Вильгельм Виндельбанд (1848-1915)
Генрих Риккерт (1863–1939)
Неокантианство в России
Список литературы
I. Кант и кантианство
Кантианство
Кантианство - система критической философии, разработанная Иммануилом Кантом, а также другие философии, возникшие под влиянием его идей. Кантианство охватывает разнообразные философские учения, которые разделяют стремление Канта исследовать природу и границы человеческого познания в надежде поднять философию до уровня науки. Каждое течение внутри кантианства, как правило, сосредотачивалось на своем собственном отборе и прочтении идей Канта.
Появление «критической» системы Канта вызвало ожесточённую полемику, в ходе которой сложилась группа его сторонников, популяризировавших и защищавших взгляды Канта от обвинений в иррелигиояности и политическом радикализме (И. Шульце, X. Шмидт, Г. Меллин, С. Мутшелле и др. в Германии, III. Вилле во Франции, М. Кинкер в Голландии). Кантианство проникает в историю философии (К. Хайденрайх, И. Громан, В. Г. Тенноман) и другие дисциплины: право (Г. Гуфеланд, Фейербах), историю (К. фон Роттек, позднее Ф. X. Шлоссер), протестантскую теологию и философию религии (И. Тифакультетрунк, X. Рёр, X. Паулюс). Первые представители кантианства сочетали взгляды учителя с элементами ходячих философских и религиозных воззрений. Более основательную переработку системы Канта осуществили К. Л. Рейнгольд, «Письма о кантовской философии» (1786—87) которого способствовали распространению и усилению влияния кантианства. С. Век и др., развивавшие кантианство в направлении более последовательного субъективного идеализма.
В 1790-х гг. в Германии появились так называемые семи-кантианцы, пересматривавшие те элементы кантовской системы, которые они считали неадекватными, неясными или даже ошибочными; к семи-кантианцам относились Фридрих Шиллер, Фридрих Бутервек и Якоб Фридрих Фриз (1773-1843). Период с 1790 по 1835 был эпохой посткантианских идеалистов (идеализм). Значительное возрождение интереса к Канту началось в 1860.
Начало 19 в., наряду с основной линией развития классической немецкой философии, даёт побочное направление, получившее название «полукантианства». Его представители Я. Фриз, В. Круг, Ф. Бутервек, позже Е. Апельт, Ф. Бенеке привносят в кантианство элементы «популярной философии» 18 в., «философии веры» Якоби и философии религии Шлейермахера, а также эмпирической психологии. Кантианство в их системах переосмысливается в духе идеалистического антропологизма и психологизма.
В середине 60-х гг. 19 в. кантианство перерастает в неокантианство, что сопровождается усилением критики Канта «справа», с позиций более последовательного идеализма. Всё развитие кантианства подчинено задаче устранения внутренних противоречий учения Канта за счёт выхолащивания материалистических и диалектических его элементов. Не представляя единой школы, кантианство существует ныне в виде тенденции, опосредствуясь различными «новейшими» влияниями. Его организационный центр — «Кантовское общество» (с 1904) и журн. «Kant-Studien» (с 1896).
Иммануил Кант (1724-1804)
Иммануил Кант (22 апр. 1724 - 12 февр. 1804) - нем. философ, родоначальник немецкого классического идеализма. Родился в г. Кёнигсберге (ныне Калининград). Окончив Кёнигсбергский университет (1745), стал домашним учителем; с 1755 - приват-доцент и с 1770 - проф. Кёнигсбергского ун-та. Философское развитие Канта делится на два периода - докритический (до начала 70-х гг. 18 в.) и критический, когда Кант приступил к критике разума, изложенной в "Критике чистого разума" ("Critik der reinen Vernunft", 1781), "Критике практического разума" ("Critik der practischen Vernunft", 1788) и "Критике способности суждения" ("Critik der Urteilskraft", 1790).
В работах докритического периода важное место занимали произведения, посвященные вопросам естествознания и философии природы. Значение этих работ состояло в том, что в них был поставлен вопрос о развитии в природе.
Выдвижение на первый план идеи развития в неорганического и органического природе было крупнейшей научной заслугой Канта, подготовившего почву для учений Гердера и Шеллинга, для проникновения идеи развития в специальные отделы естествознания. Согласно оценке Энгельса, "кантовская теория возникновения всех теперешних небесных тел из вращающихся туманных масс была величайшим завоеванием астрономии со времени Коперника. Впервые было поколеблено представление, что природа не имеет никакой истории во времени.
Что существует бог, полагал Кант, это очевидно из того, что природа, даже в первоначальном хаосе, не может действовать иначе, как планомерно, следуя определенному порядку.
В философских работах докритического периода Кант вначале находился под влиянием рационалистической, философии Лейбница, X. Вольфа и их последователей. Тем не менее, в работах "О ложных тонкостях четырех фигур силлогизма" ("Die falsche Spitzfindigkeit der vier syllogistischen Figuren", 1762) и в "Опыте введения в философию понятия отрицательных величин" ("Versuch den Begriff der negativen GrцЯen in die Weltweisheit einzufьhren", 1763) он подверг рационализм и его логику ограничению. Под влиянием Юма Кант отошел от рационалистических взглядов, по которым реальная связь двух фактов выводится из логичогической связи двух понятий, и этот пересмотр прежнего учения стал исходным для перехода от работ докритического периода к работам критического.
Из философского учения предшествующего рационализма Кант сохранил убеждение в том, что в науках, дающих достоверное знание (в математике и в естествознании), источником их всеобщности и необходимости не может быть опыт, как это утверждают эмпирики. Но таким источником не может быть, по Канту, и разум, как это считают рационалисты. А между тем достоверное знание существует; откуда же в таком случае оно возникает? Кант признал, что источником такого знания являются независимые от опыта и предшествующие опыту (априорные) формы чувственности и рассудка. Под критикой Кант с этого времени понимал исследование границ, до которых простирается способность разума, а также исследование других способностей и форм познания. Эти формы обусловливают возможность достоверной науки - математики и естествознания, а в философии - возможность метафизики, этики, эстетики и религии. В этот период учение Канта о познании окончательно становится учением агностицизма: Кант пытался строго отделить явления, доступные человеческому познанию в опыте, от "вещей в себе", т.е. от сущности вещей, которая будто бы не может быть дана в опыте. Кант пытался доказать, будто знанию доступны только явления, но не вещи, как они существуют независимо от нашего чувственного восприятия и от форм рассудочного мышления. Понимая, что это его учение стремится ограничить разум, Кант полагал, будто то, что при этом теряет познание, выигрывает вера, т.к. Бог не может быть воспринят, ни в каком опыте, не принадлежит к миру явлений, то, по Канту, невозможно не только никакое доказательство, но также и никакое опровержение его существования. Религия становится предметом веры, а не науки. Верить в бога, по Канту, не только возможно, но и необходимо, т.к. без веры невозможно примирить требование нравственного сознания с фактами зла, царящего в человеческой жизни. Однако мотивы, по которым Кант предпринял свою критику разума, состояли не только в том, чтобы подчинить разум вере, но и в том, чтобы выяснить: источники различных видов знания - научного и философского; основания достоверности знания в математике и в естествознании; формы и категории научного мышления.
Критическая философия Канта - совмещение в ней материализма с идеалистическим учением о непознаваемости "вещей в себе".
Учение о "вещи в себе". Это учение составляет основу всех трех "Критик...". Познание начинается, по Канту, с того, что "вещи в себе" воздействуют на органы наших внешних чувств и вызывают в нас ощущения. Это вызывание "вещами в себе" наших ощущений Кант называет "аффицированием". В этой предпосылке своего учения Кант - материалист. Однако как только Кант переходит к исследованию вопроса о формах и границах познания, он развивает идеалистическое учение. Идеализм этот состоит в утверждении, будто ни ощущения нашей чувственности, ни понятия и суждения нашего рассудка, ни идеи нашего разума не дают нам и не могут дать никакого теоретического знания о "вещах в себе". "Вещи в себе" непознаваемы. Однако эта непознаваемость не исключает того, что, по Канту, объем наших эмпирических знаний о вещах непрерывно возрастает и неограниченно будет возрастать и становиться все более глубоким. Но никакой прогресс эмпирического знания не приближает нас ни на йоту к познанию "вещей в себе". Учение Канта о непознаваемости "вещей в себе" является идеалистическим, т.к. основывается на мысли о существовании таких форм сознания, которые будто бы предшествуют опыту и не выводимы из опыта (априорны).
Главная работа Канта «Критика чистого разума», появившаяся в 1781 году и посвященная исследованиям границ, дальше которых в силу устройства самого нашего сознания не может простираться компетенцией разума. Метод проверки этих познавательных способностей и сеть критический метод, или, как его еще называет Кант, трансцендентальный. Его суть заключается в исследовании самого познания и его видом априорных (в неопытных или до опытных) условий возможности познания. В ней развивает свою концепцию научного знания. Не оспаривая тот факт, что всякое знание начинается с опыта и передается органами Чувств, Кант развивает положение о том, что познание должно дополняться логически априорным моментом, или формальным фактором, который только и придает ему вид настоящего научного, всеобщего и необходимого знания. Согласно Канту, воздействуя на нас, вещи не только дают нам многообразие ощущений то, что составляет содержание познания, но одновременно пробуждают нашу внутреннюю активность, которая и придает знанию организованный, оформленный характер. Эта независимая от всякого опыта познавательная активность и делает возможным познание опыта, придает ему всеобщий и необходимый, достоверный аподиктический характер. Для Канта основным являлся вопрос о том, как возможно получение нового знания, и он формирует его следующим образом: как возможны априорные синтетические суждения, т.е. те, которые расширяют наше знание и в то же время обладают искомым статусом общезначимости. Будучи идеалом всякого знания, таким суждениям не могут быть, однако получены из опыта, а только – из чистого разума априори. Главной целью философии Канта и становится получение ответа на вопрос благодаря чему, и в какой мере можно достичь познания предметов посредством чистого разума? Этот вопрос становится тождественным вопросу об основании синтеза, ибо при «синтетическом суждении я должен иметь еще нечто другое кроме субъекта, который не заключен в субъекте». Вся структура, «Критики чистого разума» построена, таким образом, «чтобы распознать возможности чистых синтезов в соответствии с их источниками». При этом Кант последовательно отвечает на вопрос о возможности априорных синтетических суждений в каждом из трех видов знания – в математике, теоретическом естествознании и метафизике (философии). Одновременно он исследует общие всем людям познавательные способности с точки зрения их априорных форм – чувственность (трансцендентальная эстетика), рассудок (трансцендентальная аналитика) и разум (трансцендентальная диалектика). В трансцендентальной эстетике он обнаруживает априорные формы чувственности – чистые созерцания, с помощью которых разрозненные и не всегда отчетливые восприятия приобретают объективное всеобщее значение. Трансцендентальное истолкование чувственности и ее формы позволяют ему показать, как возможны априорные формы – пространство и время придают объективную значимость идеальным математическим конструкциям. В трансцендентальной аналитике Кант исследует рассудок и его синтез с чувственностью и одновременно отвечает на вопрос об условиях возможности априорных синтетических суждений в естествознании; демонстрирует, как осуществляется синтез уже организованной априорными формами чувственности с рассудочными предпосылками, которые сам рассудок обязательно присоединяет к чувственному материалу. Эти предпосылки он назвал чистыми понятиями рассудка или категориями, которые и представляют собой формы единства, прибавляемые к многообразию чувственности.
Чистый разум, утверждает Кант, «присутствует и остается одинаковым во всех поступках человека при всех обстоятельствах времени, но сам он не находится во времени и не приобретает, например нового состояния, в котором он не находился раньше, он определяет состояние, но не определяется им». Следовательно, чистый разум не есть явление, он не подчинен каким либо условиям чувственности. Свобода есть порождение чистого разума, следствие присущей ему способности «самопроизвольно начинать ряд».
В последнем разделе Кант сформировал три вопроса, обнимающие собой все духовные интересы человека и определяющие структуру философии:
Что я могу знать?
Что я должен делать?
На что я смею надеяться?
На первый вопрос Кант ответил своей теорией познания. На второй вопрос, который для Канта является главным, своей этикой, изложенной в «Критике практического разума». Главное для него поведение человека, его поступки. Кант говорит о первенстве практического разума перед теоретическим: «Знание только тогда имеет ценность, если оно помогает человеку стать человечнее, реализовать идею добра. На третий вопрос Кант ответил своим учением о культуре «Критика способности суждения», - большая работа Канта, указывающая «дорогу надежды», по которой следует идти человеку. Речь шла в ней о принципе целесообразности, выражающем единый поход к живой природе и художественному творчеству.
На склоне лет Кант дополнил три вопроса «Критики чистого разума» четвертым: Что такое человек? Это главный вопрос Философии Канта. В своей работе «Религия в пределах только разума» Кант спрашивал, каков человек по своей природе добр или зол? Вместе с тем человек обладает задатками добра, и именно моральное воспитание призвано привести к победе добра над человеческой склонностью к злу. Такая победа возможна, по Канту как «революция» в образе мыслей и чувств в качестве непременного условия формирования человека и человечества.
Кант считает, что если лишить человека права на самостоятельное преодоление своей прочности, значит, лишить его достоинства, возможности иметь заслугу перед лицом «небесного судьи». Способность человека «давать себе закон» и без всякого внешнего принуждения бороться за осуществление этого закона Кант называет «моральной автономией».
Человек не свободен как явление природы, естественное существо, определяемое законами природы. Человек, говорит Кант, «может быть сколь угодно изобретателен, но он не может навязать природе другие законы». Он не свободен как чувственное существо, обусловленное своими восприятиями, переживаниями, страстями. Каждый поступок человека происходит в определенный момент времени, который необходимо обусловлен тем, что предшествует ему во времени. Следовательно, «в каждый момент времени, в который я действую, я никогда не бываю свободным». Но есть лишь форма бытия явлений. Его нет в мире «вещей в себе». Время идеально, оно чувственное априорное созерцание, имеющее отношение лишь к чувственно воспринимающему миру. Именно идеальность времени делает возможной свободу.
II. Неокантианство
Неокантианство - философское течение в Германии, развивавшее учение Канта в духе последовательного проведения в жизнь основных принципов его трансцендентально-критической методологии.
Появилось в 60-е гг. 19 в. в обстановке глубокого кризиса спекулятивно-идеалистических систем Шеллинга и Гегеля, а также вульгарного материализма, оказавшихся методологически беспомощными в деле философского осмысления результатов быстро развивавшейся науки того времени. В поисках наиболее основательной и надежной философский традиции разработки логико-гносеологических и методологических проблем ученые и философы обращаются к учению Канта, которое объективно отличалось своим крайне выгодным местом и ролью в европейском и особенно немецком духовном развитии.
Наиболее полно неокантианство выразилось в реформировании кантовской гносеологии для методологического обоснования научного знания (культуры в целом как системы знаний).
Неокантианство пережило несколько этапов: период зарождения (60-70-е годы 19 в.), связанный с именами Либмана, Ф. Ланге, Гельмгольца; период расцвета (90-е годы 19 в. - 20-е гг. 20 в.), когда неокантианство возобладало в ряде немемецких университетов и его влияние распространилось далеко за пределы Германии; период упадка (с 30-х годов до окончания 2-й мировой войны), связанный с фашистской реакцией против буржуазного либерализма, нашедшего в неокантианстве свое теоретическое обоснование. В послевоенный период неокантианство возрождается в формах, опосредствованных влиянием неогегельянства, феноменологии и др. современных течений философии.
Философия Канта была непосредственно ориентирована на математическое естествознание своего времени и в качестве главной своей цели считала обоснование научного знания и поиски возможных условий его существования. Более того, Кант как бы предшествовал тому ходу развития, которое завело немецкую философию в тупики спекулятивного системотворчества.
Появлению неокантианства во многом способствовали публикации работ Фишера и Э. Целлера, а сам лозунг "Назад к Канту!" был сформулирован в 1865 О. Либманом, опубликовавшим книгу под названием Кант и эпигоны (Kant und die Epigonen), каждая из глав которой заканчивалась словами: "Нужно поэтому возвратиться назад к Канту". Определенную роль в возникновении неокантианства сыграли также новейшие исследования по физиологии внешних чувств, представленные трудами И. Мюллера и Г. Гельмгольца. Один из первых неокантианцев - Ф.А. Ланге, - формулируя программные задачи этого течения, считал центральной из них - противопоставить распространявшемуся в то время среди естествоиспытателей материализму критический идеализм Канта, соответствующим образом переработанный и дополненный результатами физиологических исследований. Начинается тщательная и кропотливая работа по изучению кантовского наследия, появляются новые издания его сочинений, пишутся подробные комментарии к его главному труду - "Критика чистого разума", а с 1897 по инициативе X. Файхингера начинает издаваться специальный журнал "Kant Studien". Постепенно неокантианство становится одним из господствующих философских учений в университетах Германии и Франции, а оттуда проникает и в Россию, демонстрируя тем самым своеобразную реализацию философской традиции в новых социально-исторических условиях.
Несмотря на ряд общих принципов: 1) рассмотрение философии в качестве метода достижения позитивного знания, а не как самого это знания, и следующий отсюда отказ от притязаний онтологии на статус философской дисциплины; 2) признание наличия обусловливающих познание априорных форм; 3) ограничение самого познания сферой опыта и т.д. - неокантианство никогда не было однородным философским направлением. С первых дней своего возникновения оно представляло собой скорее ряд течений, пытавшихся развить отдельные положения философии Канта. И хотя все они ставили в качестве главной одну и ту же цель - обоснование научного знания и культуры в целом с помощью реформированной кантовской гносеологии, - можно говорить о существовании нескольких, принципиально отличных друг от друга интерпретаций ортодоксального Канта, а, следовательно, и о различных направлениях внутри самого неокантианства:
а) физиологическом, непосредственно связанном с именами Гельмгольца и Ланге, рассмотревшими кантовское положение об априорных формах сознания на основе достижении физиологии внешних органов чувств и превративших эту априорность в единство психофизиологической организации познающего субъекта;
б) реалистическом (А. Риль, О. Кюльпе), сохранившем кантовскую "вещь в себе" в качестве необходимой предпосылки познавательного процесса (в виде основания материала ощущений) и рассматривающем рассудок только как оформляющий, но не создающий сами предметы; в силу этого данное направление оказалось наиболее близким к традиционным взглядам своего предшественника;
в) психологическом, складывавшемся внутри неокантианства в начале 20 в. (Л. Нельсон) и обосновывавшем значимость априорных форм познания с помощью психологических методов интроспекции; характерной особенностью этого направления явилась также своеобразная интерпретация субъекта познания в качестве эмпирического, а не трансцендентального;
г) трансцендентально-логическом;
д) трансцендентально-психологическом.
Последние два направления представлены соответственно Марбургской школой, занимавшейся преимущественно логико-методологической проблематикой естественных наук, и Фрейбургской (Баденской) школой, сосредоточившуюся на проблематике ценностей и методологии наук гуманитарного цикла. На них мы остановимся подробнее.
Призыв "назад к Канту" трактуют как формулу отказа от объективного историзма Гегеля, в качестве действенного оружия против которого рассматривается трансцендентализм Канта. Однако гносеология Канта для них является лишь отправным принципом - интерпретируя Канта, они так или иначе реформируют его учение. Так, по мнению Когена, "...понимание основных понятий (системы Канта) не только и не столько было потеряно, сколько никогда не было достигнуто".
Прежде всего, реформе в неокантианстве (за исключением реалистического направления) подверглась центральная схема кантовской гносеологии - противопоставление трансцендентального субъекта трансцендентному объекту ("вещи в себе"). Такое противопоставление приводит у Канта к тому, что формы отношения познающего субъекта к миру, т.е. априорные формы чувственности, рассудка и разума, выступают как способности субъекта (сколько бы Кант ни настаивал на их трансцендентальном характере) и, т.о., ведут к субъективизму и психологизму. Переосмысление отношения знания и объекта совершается в различных направлениях неокантианства по-разному. Нельсон показал, что трактовка субъекта как эмпирического неизбежно низводит понятие опыта до уровня психологические переживания. Коль скоро так понимаемый внутренний опыт берется как непосредственно исходное, то становится очевидной невозможность выдвинуть какой-либо объективный критерий соотнесения субъекта с объектом, а значит, и невозможность теории познания. В двух центральных направлениях неокантианства - марбургской и баденской школах - реформация кантовского учения идет по противоположному руслу: в их философии субъект выступает как безличный процесс развития культуры, т.е. как самополагание человеческого разума. Идея такого построения была подсказана трансцендентализмом Канта, но воплощение ее в систему потребовало коренной реформы классического кантианства. Отказ от кантовского понятия "вещи в себе" требовал обоснования объекта в самом субъекте, но причем так, чтобы сущностные определения последнего были бы критерием объективности. С другой стороны, вместе с отпадением "вещи в себе" различение чувственности, рассудка и разума теряет свою принципиальность; активность рассудка, полагающего, по Канту, форму, но не содержание знания, приобретает в этих школах значение метода обоснования исторической реальности вообще. Поэтому история отождествляется в неокантианстве с культурой, а разработка проблем философии культуры носит подчеркнуто логико-гносеологический характер, в отличие, например, от направлений философии культуры.
Марбургская школа неокантианства
Основоположником Марбургской школы считается Герман Коген (1842–1918). Ее наиболее видными представителями в Германии были Пауль Наторп (1854–1924), Эрнст Кассирер (1874–1945), Ханс Файхингер (1852–1933); в России сторонниками неокантианских идей были А.И.Введенский, С.И.Гессен, Б.В.Яковенко. В разное время влияние неокантианских идей Марбургской школы испытали Н.Гартман и Р.Кронер, Э.Гуссерль и И.И.Лапшин, Э.Бернштейн и Л.Брюнсвик.
Неокантианцы в своей попытке возродить идеи Канта в новом историческом контексте отталкивались от вполне реальных процессов, которые происходили в естественных науках на рубеже 19–20 вв.
В это время в естествознании возникают новые объекты и задачи исследования, где законы ньютоновско-галилеевской механики перестают действовать и многие ее философские и методологические установки оказываются неэффективными:
Во-первых, до середины 19 в. считалось, что в фундаменте мироздания лежат законы ньютоновской механики и, соответственно, единственно возможная евклидова геометрия пространства, на которой она основана. Время же существует безотносительно пространства и равномерно течет из прошлого в будущего. Но геометрический трактат Гаусса (1777–1855) Общие исследования относительно кривых поверхностей (в котором, в частности, упоминается поверхность вращения постоянной отрицательной кривизны, внутренняя геометрия которой, как потом обнаружилось, является геометрией Лобачевского), открыл новые перспективы исследования действительности. 19 век – это время создания неевклидовых геометрий (Бойьяи (1802–1860), Римана (1826–1866), Лобачевского (1792–1856)) как непротиворечивых и стройных математических теорий. Конец 19 – начало 20 вв. – период формирования совершенно новых взглядов как на само время, так и на его взаимоотношения с пространством. Специальная теория относительности Эйнштейна установила фундаментальную взаимосвязь пространства и времени и существенную зависимость этого континуума от характера физических взаимодействий в различных типах систем.
Во-вторых, классическая физика и отталкивавшаяся от нее позитивистская философия настаивали 1) на безусловном примате опыта (эмпирии) в научном творчестве и 2) на сугубо инструментально-техническом характере теоретических понятий в науке, главная функция которых – лишь удобно описывать и объяснять объективные опытные данные. Сами по себе теоретические понятия – лишь «строительные леса» для «здания науки», не имеющие самостоятельного значения. Однако электромагнитная теория Максвелла показала, какую огромную роль в развитии физики и, в том числе, в организации экспериментальной деятельности играет понятийно-математический аппарат: эксперимент сначала математически планируется и продумывается, а лишь потом непосредственно осуществляется.
В-третьих, ранее считалось, что новое знание попросту преумножает старое, как бы добавляет в копилку прежних истин вновь добытые. Иными словами, господствовала кумулятивистская система взглядов на развитие науки. Создание новых физических теорий радикально изменило, взгляды на устройство мироздания и привело к крушению теорий, ранее казавшихся абсолютно истинными: корпускулярной оптики, представлений о неделимости атома и т.д.
В-четвертых, прежняя теория познания считала, что субъект (человек) пассивно отражает объект (окружающий мир). Его органы чувств дают ему вполне адекватную внешнюю картину реальности, а посредством науки он способен читать «объективную книгу природы» в ее внутренних, скрытых от чувственного восприятия, свойствах и закономерностях. В конце 19 века стало ясно, что от такого взгляда на связь чувств и разума с внешним миром необходимо отказаться. В результате экспериментов выдающегося физика и офтальмолога Гельмгольца по зрительному восприятию, стало понятно, что человеческие органы чувств вовсе не механически реагирует на воздействия внешних предметов, а активно и целенаправленно формируют предмет зрительного восприятия. Сам Гельмгольц утверждал, что мы обладаем не образами (копиями) вещей, а только их знаками в нашем сознании, т.е. всегда привносим в процесс чувственного познания мира нечто от нашей человеческой субъективности. Впоследствии эти идеи Гельмгольца о знаковом характере нашего познания развернутся, в целую «философию символических форм» у неокантианца Э.Кассирера.
Все вышеотмеченные изменения образа науки и сдвиги в общенаучной картине мира требовали своего обстоятельного философского осмысления. Неокантианцы Марбургской школы предложили свой вариант ответов, основываясь при этом на кантовском теоретическом наследии. Их ключевой тезис гласил, что все последние открытия в науке и сам характер современной научно-исследовательской деятельности неопровержимо свидетельствуют об активной конструктивной роли человеческого разума во всех сферах жизнедеятельности. Разум, которым наделен человек, не отражает мир, а, наоборот, творит его. Он вносит связь и порядок в дотоле бессвязное и хаотичное бытие. Без его созидательной упорядочивающей деятельности мир превращается ни во что, в темное и немое небытие. Разум – это имманентный человеку свет, который, подобно прожектору, высвечивает вещи и процессы в окружающем мире, придает им логику и смысл. Из этого основополагающего тезиса марбуржцев о творческой порождающей мощи человеческого разума вытекают два принципиальных момента в их философских воззрениях:
Принципиальный антисубстанциализм, т.е. отказ от поиска неизменных и общих субстанций (первооснов) бытия, полученных логическим методом механического абстрагирования общих свойств от единичных вещей и процессов (будь то материальная субстанция в виде, к примеру, неделимых атомов или, наоборот, идеальная субстанция в виде гегелевской логической идеи или творящего Бога-Абсолюта). По мнению неокантианцев, основой логической связности научных положений и, соответственно, вещей в мире служит функциональная связь. Ее наиболее наглядное воплощение – функциональная зависимость в математике типа математической зависимости y = f (x), где задан общий логический принцип развертывания множества единичных значений ряда. Эти функциональные связи вносит в мир сам познающий субъект вполне в духе традиционного кантовского взгляда на познающий разум как на «верховного законодателя», как бы априорно (доопытно) предписывающего фундаментальные законы природе и, соответственно, сообщающему единство всему тому многообразному апостериорному (опытному) знанию, которое может быть получено на основе этих всеобщих и необходимых априорных законоположений.
Антиметафизическая установка, призывающая раз и навсегда прекратить заниматься построением различных универсальных картин мира (равно и материалистических, и идеалистических) и заняться логикой и методологией науки.
Однако, апеллируя к авторитету Канта при обоснования всеобщности и необходимости истин науки, исходя из субъекта, а не из самих реальных предметов мира (не из объекта), – неокантианцы Марбургской школы все же подвергают его позицию существенной корректировке, даже ревизии.
По мысли представителей марбургской школы, беда Канта состояла в том, что он, как сын своего времени, абсолютизировал единственную устоявшуюся научную теорию того времени – ньютоновскую классическую механику и лежащую в ее основаниях евклидову геометрию. Механику он укоренил в априорных формах человеческого мышления (в категориях рассудка), а геометрию и алгебру в априорных формах чувственного созерцания. Это, по мнению неокантианцев, в принципе неверно.
Из кантовского теоретического наследия последовательно убираются все ее реалистические элементы и прежде всего центральное понятие «вещи в себе», (для Канта без ее воздействия на нас не может быть никакой явленности предмета научной познавательной деятельности, т.е. объективно существующего (реального) предмета внешнего мира, способного воздействовать на нас и тем самым выступать внешним – природным и социальным – источником наших знаний).
Для марбуржцев же, наоборот, сам предмет науки является только через синтетический логический акт нашего мышления. Никаких объектов самих по себе нет вовсе, а есть лишь предметности, порожденные актами научного мышления. По словам Э.Кассирера: «Мы познаем не предметы, а предметно». Отождествление объекта научного познания с предметом и отказ от всякого противопоставления субъекта объекту –