Концепция М.М. Бахтина и интерпретативная теория перевода
Русский исследователь особо настаивает на различии, которое необходимо делать между языком, как системой повторяющихся знаков, и текстом, как высказыванием индивидуальным, единичным и неповторимым, необходимой составляющей которого является и его "внетекстовый контекст". В связи с тем, что любое высказывание в его целом "оформлено как таковое внелингвис-тическими моментами (диалогическими)", которые связывают его с другими высказываниями, лингвистическая составляющая текста выступает как вспомогательная, "инструментальная". Кроме того, эти внелин-гвистические (диалогические) моменты "пронизывают высказывание и изнутри". Таким образом, становится очевидным то, что "с точки зрения внелингвистических целей высказывания все лингвистическое -только средство" (Бахтин, 1986, 479).
"Лингвистические категории", указывает Бахтин, "упорно тянут нас от высказывания и его конкретной структуры в абстрактную систему языка" [4, 442], в то время как автор любого высказывания (от самого простого - реплики, и до самого сложного - художественного текста) ставит себя вне языка как системы, который он употребляет только в качестве материала в процессе "словесного творчества".
По отношению к реальным высказываниям и к реальным говорящим система языка носит чисто потенциальный характер: ведь "слова ничьи, и сами по себе они ничего не оценивают, но они могут обслужить любого говорящего и самые различные и прямо противоположные оценки говорящих" [3, 455]. Главное отличие высказывания от единиц языка - слов и предложений - заключается в том, что "только высказывание имеет непосредственное отношение к действительности и к живому говорящему человеку (субъекту). ... Только высказывание может быть верным (или неверным), истинным, правдивым (ложным), прекрасным, справедливым и т.п." [3, 493]. Эти "ценности высказываний определяются не их отношением к языку (как чисто лингвистической системе), а разными формами отношения к действительности, к говорящему субъекту и к другим (чужим) высказываниям (в частности, к тем, которые их оценивают как истинные, прекрасные и т.п." [3, 494-495].
Вот почему понимание языка не тождественно пониманию смысла высказывания, а лингвистический анализ не применим к изучению текстов. "Системные или линейные отношения между знаками" могут изучаться лингвистикой, в то время как "отношения высказываний к реальной действительности, к реальному говорящему субъекту и к реальным другим высказываниям, ... никогда не могут стать предметом лингвистики", - подчеркивает ученый [3, 495]
Когда высказывание берется для целей лингвистического анализа, "его диалогическая природа отмысливается, оно берется в системе языка (как ее реализация), а не в большом диалоге речевого общения" (Бахтин, 1986, 489). При лингвистическом подходе отношения между высказываниями де-персонифицированы [2, 343], что превращает их тем самым в обычные абстрактные элементы (знаки) внутри системы языка. Именно поэтому использование лингвистических методов анализа при изучении текста неэффективно. Однако, вынужден признать Бахтин, "нельзя запретить врачу работать над трупами на том основании, что он должен лечить не мертвых, а живых людей" [2, 343].
Не отрицая значимости языка для речевого общения, Бахтин утверждает, что оно не может быть объектом исследования только одной науки - лингвистики. Оно не может быть изучено и понято с помощью исключительно лингвистических методов, поскольку предметом лингвистики является только материал, только средства речевого общения, а не само речевое общение, не высказывания по существу и не отношения между ними (диалогические), не формы речевого общения и не речевые жанры. Лингвистика изучает только отношения между элементами внутри системы языка, но не отношения между высказываниями и не отношения высказываний к действительности и к говорящему лицу (автору). Высказывание имеет диалогическую природу и это качественно отличает его от всех лингвистических категорий. Диалогические же отношения - "носят специфический характер: они не могут быть сведены ни к чисто логическим (...), ни к чисто лингвистическим (композиционно -синтаксическим)", они "предполагают язык, но в системе языка их нет". По мнению ученого они предопределяют "металингвистический характер высказывания" [3, 485].
Бахтин настаивает на необходимости различать высказывания (единицы речевого общения) и слова и предложения (единицы языка), которые могут и должны быть предметом лингвистического анализа. "Лингвист привык воспринимать все в едином замкнутом контексте (в системе языка или в лингвистически понятом тексте, не соотнесенном диалогически с другим, ответным текстом), и как лингвист он, конечно, прав" [3, 491]. Однако текст как высказывание ни в коем случае не должен сводиться только к языковому материалу. "Конечно, лингвистический анализ найдет слова, предложения и проч.; физический анализ нашел бы бумагу, типографскую краску определенного химического состава или нашел бы звуковые волны в их физической определенности ..." [3, 66]. Но ведь речевое общение, основанное на обмене высказываниями, представляет собой непрерывный процесс "словесного творчества", к которому неприменимы абстрактные категории языка как системы. Ученый приходит к чрезвычайно важному заключению о том, что лингвистическая наука ограничивается лишь изучением "данности" текста - языка, на котором он составлен ("повторимые и воспроизводимые" языковые единицы), тогда как высказывания постоянно "создаются" в процессе речевого общения (словесного творчества). Поэтому Бахтин считает например неприемлемым "научный" (лингвистический) анализ поэтического творчества : "Изучать в созданном данное (например, язык ...) гораздо легче, чем само созданное. Часто весь научный анализ сводится к раскрытию всего данного, уже наличного и готового до произведения (то, что художником преднайдено, а не создано). ... Готов предмет, готовы языковые средства для его изображения, готов сам художник, готово его мировоззрение. И вот с помощью готовых средств, в свете готового мировоззрения готовый поэт отражает готовый предмет. На самом же деле и предмет создается в процессе творчества, создается и сам поэт, и его мировоззрение, и средства выражения" [3,491-492].
Для Бахтина главное отличие текста от языка заключается в том, что высказывание никогда не является только отражением или выражением чего-то вне его уже существующего, данного и готового. Оно всегда создает нечто до него никогда не бывшее, абсолютно новое и неповторимое, притом всегда имеющее отношение к ценности (к истине, к добру, красоте и т.п.).
Подводя итоги рассмотрения философ-ско-лингвистической концепции Бахтина и ее взаимосвязи с ИТП, отметим следующее.
Предложенное русским ученым понятие текста как высказывания органично вписывается в интерпретативную концепцию перевода. Согласно теории Бахтина, высказыванием является любое как письменное сообщение (текст - литературный, деловой, научный и т.д.), так и устное (диалог, дискуссия и т.д.). В свою очередь, ИТП, считающая предметом перевода не язык, а высказывание как письменное, так и устное, применима для перевода текстов всех типов и жанров.
Бахтин рассматривает высказывание как коммуникативную единицу, отличную от единиц языка - слов и предложений. ИТП считает перевод коммуникативным актом, который осуществляется на уровне всего текста (высказывания), а не на уровне языка, т.е. значений составляющих его слов. В отличие от слов, характеризующихся значением, высказывание характеризуется смыслом, подчеркивает Бахтин. Аналогично ИТП считает смысл основной характеристикой как устного, так и письменного одноязычного высказывания (оригинала, подлежащего переводу), поэтому перевод текста заключается в передаче смысла, а не языковых значений его составных элементов.
Смысл высказывания в одноязычной коммуникации определяется, по Бахтину, как результат взаимодействия "входящих в его состав лингвистических форм" и невербальных элементов коммуникативной ситуации ("внесловесных моментов ситуации"). [4, 434]. Аналогично понимается смысл и в ИТП, рассматривающей его как результат взаимодействия значений, актуализированных в тексте, и когнитивных дополнений, релевантных для данного текста. Для Бахтина языковое значение - "в сущности, ничего не значит, а обладает лишь потенцией, возможностью значения" в составе смысла конкретного высказывания [4, 435-436]. Именно поэтому слова и предложения преобретают новые качества внутри каждого отдельного высказывания, входящего в состав непрерывной цепи речевого общения. Для ИТП смысл переводимого текста также не может сводиться к простой сумме языковых значений составляющих его слов.
По Бахтину, одноязычная коммуникация ("речевое взаимодействие") - это процесс "словесного творчества", в ходе которого создаются "индивидуальные, единственные и неповторимые" тексты-высказывания. Интерпретативная теория рассматривает процесс перевода как творческий процесс создания текстовых эквивалентов (единичных, нестандартных соответствий) на языке перевода. В аспекте одноязычной коммуникации Бахтин подчеркивает, что формальные элементы языка представляют собой языковой материал, "техническое" средство, необходимое, но недостаточное для творческого одноязычного акта коммуникации. В свою очередь, ИТП, применительно к двуязычному акту (переводу) предлагает в качестве необходимого этапа вычленения смысла высказывания, его де-вербализацию, т.е. отвлечение от вербальных форм исходного языка (языка оригинала). Бахтин, со своей стороны, подчеркивая неразрывное единство формы и содержания художественного произведения, считает, что языковой "материал" (слова, фонемы, морфемы, предложения) не является составной частью его содержания (Бахтин, 1986, 67-68).
Бахтин особо отмечает значимость активного "диалогического" понимания одноязычного текста. В свою очередь, ИТП подчеркивает важность как установки на адресата, так и полнейшего учета коммуникативной ситуации в процессе перевода. Невозможно, указывает Бахтин, понять высказывание, без учета "внесловесных моментов ситуации", так как акт понимания не сводится к "узнанию примененной формы", к простой идентификации формальных элементов языка. (Бахтин, 2000, 404). В интер-претативной модели перевода наличие "когнитивных дополнений" (экстралингвистических знаний) также считается непреложным условием понимания смысла текста в процессе нормального, а не "машинного" перевода.
Отмечая важнейшую роль экстралингвистических элементов в создании смысла текста, Бахтин ставит под сомнение эффективность чисто лингвистических методов при анализе высказывания. В свою очередь, ИТП решительно отвергает лингвистические теории перевода, предлагая интерпре-тативную концепцию переводческой деятельности, в которой надлежащее место отводится экстралингвистическим элементам, "текстовым когнитивным дополнениям", как важнейшим компонентам смысла высказывания.
Список литературы
1. Bodrova-Gogenmos T. La traductologie russe (theorie, pratique, enseignement): ses ap-ports et ses limites. -Villeneuve d'Asq : Presses universitaires du Septentrion, 2001. - 519 p.
2. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - M.: Искусство, 1979, 424 с.
3. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. - М.: Художественная литература, 1986, 543 с.
4. Бахтин М.М. (Под маской). - М.: Лабиринт, 2000, 625 с.
5. Lederer М. La traduction simultanee. Fondements theoriques. - Paris: Minard, 1987. -454 p.
6. Lederer M. La traduction aujourd'hui. -Paris. Hachette, 1994. - 224 p.
7. Seleskovitch D. Pour une theorie de la traduction inspiree par la pratique // META 25/4, Montreal, 1980, pp.401-408.
8. Seleskovitch D., Lederer M. Interpreter pour traduire, 3-е edition. - Paris: Didier Erudition, 1993.-311 p.
9. Seleskovitch D., Lederer M. Pedagogic raisonnee de Г interpretation. - Paris: Didier Erudition, 1989.-281 p.
10. Israel F. Traduction litteraire et theorie du sens // Lederer M. Etudes traductologiques, Paris: Minard, 1990.
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта vestnik.vsu