Система общих мест морали
Разум неукоснительно предписывает всякому человеческому сообществу всеобщий закон: уважать свои и чужие системы морали и культуры, никогда не наносить им ущерба…
В. фон Гумбольдт.
Политкорректные имена в свете новой философии языка
Наша следующая задача состоит в поиске ответа на третий вопрос: каким (в прогностической оценке) будет результат политически корректной ревизии слов? С этой целью мы рассмотрим имена, создаваемые политкорректностью, исходя из принципов современной риторики и новой философии языка, сформулированных Ю.В. Рождественским, поскольку они могут быть использованы для прогностического анализа основных тенденций развития политической корректности и их влияния на культуру.
Политическая корректность – это, в первую очередь, новое имя. Третий принцип новой философии языка Ю.В. Рождественского утверждает: "Слово как лексис становится особенно ответственным, так как правильное именование, лежащее в основании лексических единиц, не только толкует назначение и применение всех вещей, но и определяет их понимание, воспитание людей и управление общественными процессами. Здесь этический центр философии языка". [157]
Новое имя никак не толкует назначение и применение им названного мировоззрения, не объясняет его понимание, но заявляет его правильность (англ. сorrectness), которая и должна, следовательно, определять воспитание людей и управление общественными процессами. Логичным образом, тем самым заявляется одновременно и правильность всех создаваемых этой коалицией имен.
Как известно, от правильности имен зависит правильность речи, а это означает, что новые правильные имена должны определить новую правильность речи. Важно и то обстоятельство, что политическая корректность не указывает ни на какую политическую партию, идеологии которой соответствовала бы заявляемая правильность, а тем самым общее значение имени распространяется на все политические партии, обязывая их к новой правильности речи.
Тот факт, что политически корректная регламентация речи, распространяясь не только на средства массовой информации, но и на художественную литературу, науку и педагогику в ее дидактической части, касается, прежде всего, именования предметов и явлений окружающего мира, очень важна, поскольку это затрагивает систему общих мест (топов) риторики, т. е. идей, понятий, принципов, которые понимаются всеми одинаково и принимаются без доказательств.
Опираясь на историю топики в риторике, Ю.В. Рождественский подразделяет такие "всеобщие" топы на две группы.
1. В первую группу входят топы, основанные на смысловыразительных возможностях языка, которые зависят от характера мысли и формальных языковых средств выражения. Сюда относятся, например, такие топы, как-то:
1) "род – вид";
2) "целое – часть";
1) "причина – следствие" и т.п.
В силу того, что такие топы формируются на формальных, грамматических, значениях языка, они, во-первых, довольно устойчивы, а во-вторых – этически безразличны.
2. Вторая группа топов касается нравственных категорий; например:
1) "благо";
2) "зло";
3) "добродетель";
4) "враг";
5) "друг" и т.п.
и формируется на основе лексических значений слов.
Эти лексические топы, в отличие от топов первой группы, этически организованы.
Ввиду подвижности лексических значений слов такие топы могут толковаться по-разному в разных обстоятельствах и при наличии разных оценок и разных целей. Например, политическая корректность сформировала собирательный образ врага, общего для всех "виктимизированных" групп и объединяющего их, и дала ему имя – "мертвый белый европеоидный гетеросексуальный мужчина", являющийся олицетворением европейской культурной гегемонии, западного культурного империализма. Он рассматривается как угнетатель, как преступник, от которого они все пострадали, и теперь потерпевшие хотят положить конец власти преступника.
Для именования врага используются:
1) слова, имеющие нейтральное лексическое значение в силу своего научного происхождения, – белый, европеоидный, гетеросексуальный;
2) слово "мужчина", имеющее нейтральное лексическое значение не только в составе научной речи, но и в общелитературном языке, а в составе общих мест получающее положительную оценку : "мужской характер", "мужской ум", "мужская верность" и т.п.; есть, например, общее место "мужская дружба", но нет общего места "мужская вражда";
3) слово "мертвый", в составе общих мест связанное с общепринятой традицией почитания усопших; например: "мертвых не судят", "о мертвых или хорошо, или ничего" и т.п., а в этом случае именующее все предыдущие поколения созидателей европейской культуры, которыми восхищаются, перед которыми преклоняются, которых уважают и почитают.
Здесь мы видим, как в результате ценностных суждений политической корректности словам, имеющим лексически нейтральные или положительные значения, присваиваются отрицательные значения, на основе которых формируется новый топ – "совокупный враг", – входящий в состав нравственных категорий.
Наряду с этим возникают и отдельные топы, указывающие на врага:
– не только мертвый, но и живой, продолжающий традицию "мертвых" – враг;
– белый, европеоидный, мужчина – враг;
– гетеросексуальный мужчина – враг,
– мужчина как таковой – враг, поскольку дискриминирует женщин.
Кроме того, этот совокупный враг – носитель и олицетворение европейской культуры. Европейская культура, являясь, в свою очередь, всеобщим топом, получает значение враждебности, и формируется новое общее место риторики – "европейская культура есть совокупный враг".
Здесь нарушена этика имятворения, которая, по Ю.В. Рождественскому, "… основана на том, что имятворец – ономатотэт (в терминах Платона) не должен погрешать против объективной истины и умышлять на ближнего своего прямо или косвенно …Этика имятворения не может ограничиваться безотчетным изобретением ономатотэта под воздействием воображения, которое приемлется (стохастически) или отвергается толпой, а должно уже в творчестве ономатотэта считаться с последствиями слова-мифа для других людей". [158]
Создавая такое имя врага, политическая корректность погрешает против объективной истины и умышляет, не считаясь с последствиями, на ближнего своего прямо, причем ближний этот, т.е. представители европейской культуры, исчисляется сотнями миллионов. Наличие врага предполагает борьбу с ним вплоть до его уничтожения, а врагом становится европейская культура в целом, т.е. как культурное наследие, так и отдельные представители этой культуры.
Лексические топы как смысловые носители морали
Теперь мы рассмотрим остальные политически корректные имена, относящиеся ко второй группе этически организованных лексических топов, с точки зрения системы общих мест риторики.
"Этически организованные всеобщие топы есть ценностные суждения по своему происхождению. Они опираются на конкретные высказывания, кем-то и когда-то созданные, т.е. имеющие под собой конкретный текст. Эти этически организованные всеобщие топы являются смысловыми носителями морали". [159]
Мораль отличается от всех других норм тем, что нормы морали распространяются на любые деяния, а не только на те, которые подлежат разбирательству в судебном порядке. Всякое деяние получает оценку со стороны общества, которая находит свое выражение в отношении других людей к "содеявшему", а также в их действиях. Нормы морали при этом не предполагают судебного разбирательства, учета интересов сторон и т.п., так что "мораль действует неотвратимо и анонимно". В результате неодобрения со стороны общества человек, совершивший аморальный поступок, выпадает из сферы общественных отношений и лишается защиты общества. "Знание морали, поэтому, является всеобщим. В этом качестве мораль есть всеобщие топы, опирающиеся на лексику". [161]
Вся сфера морали подразделяется на две области: фольклорную мораль и духовную мораль. Эти две области морали следует рассматривать раздельно, в том числе с точки зрения общих мест, поскольку они имеют разную направленность и подразумевают разные цели воспитательного характера.
Связано это с тем, что "фольклорная мораль есть практическая мораль. Ее цель – создание и защита материального благополучия семьи, рода и племени. В ней отсутствует принцип веры, нет запретов на воровство и убийства, а семейные отношения полов регулируются обычаем и материальными возможностями.
Духовная мораль, признавая все принципы практической морали, дополняет ее запретами на воровство, убийство, прелюбодеяние и укрепляет их строгими принципами речевого поведения (курсив мой. – Л.Л.). Духовная мораль обеспечивает существование и сосуществование неродственных больших, практически безгранично больших групп людей". [162]
Всеобщие лексические топы, представляющие собой ценностные суждения, т. е. определяющие, что есть благо и что есть зло, этически организованы в системы. Поэтому система общих мест – это, в известном смысле, и система имен, поскольку топы опираются на лексические значения слов.
Общие места практической морали
Система общих мест практической морали представлена фольклором, в частности пословицами. "Смыслы пословиц можно разделить на три большие значимые области: а) семейные, родовые, соседские отношения и отвечающие им качества человека и их оценка; б) народная гносеология: ум, знания, явления, признаки, целое, единое, противоположное, неизменное, изменчивое, обратимое, необратимое и т. п.; в) поступки и их анализ: активность, возможность, желаемое, существующее, используемое, лучшее, худшее, большое, малое и т. п.
Все эти категории в фольклоре являются моральными ценностями и составляют практическую мораль. Цель этой морали состоит в том, чтобы создать благо себе, своей семье, своему роду и племени". [163]
"Исправление" языка путем ревизии существующих в языке имен и замена "неправильных" другими именами, вновь создаваемыми политической корректностью, касается, во-первых, тех имен, которые являются всеобщими топами, составляющими практическую мораль, представленную в фольклоре.
В университете Миссури, как упоминалось выше, был разработан для рекомендации журналистам языковой регламент в виде "Списка слов и выражений, которых следует избегать". Согласно этому регламенту, следует избегать употребления широкого состава слов, указывающих, в частности, на:
– возраст;
– внешний вид, в особенности на красоту;
– имущественное положение;
– физические способности человека
и иных подобных. Но в первую очередь это касается слов, подпадающих под понятие "элитизм", которое указывает на умственные способности.
Поскольку, однако, о понятиях, обозначавшихся этими словами, все равно приходится говорить, то о них говорится с использованием новых политически корректных именований, которыми, как дымовой завесой, заволакивается реальность мира, и на ее месте создается ложная языковая картина мира.
Если раньше были бедные, больные, увечные, лысые, беззубые, слепые старики, которые жили в домах для престарелых, будучи одинокими или брошенными жестокосердыми близкими, то теперь в политически корректном мире ничего этого нет. Есть социально слабые инакозрячие старейшины, другие по способностям, со вторыми прическами, с третьими зубами, и живут они исключительно в резиденциях для старейшин.
Если же получается так, что бедных, больных, глупых и умных нет, а есть социально слабые, другие по способностям и временно способные, то исчезают и такие общие места, как, например:
– "бедность – не порок";
– "здоровье не купишь";
– "ум хорошо, а два лучше"
и подобные, т. е. ряд категорий, которые являются в фольклоре моральными ценностями. Причем именно исчезают по причине абсолютной немыслимости замены их политически корректными вариантами:
– *"социальная слабость – не порок";
– *"временную способность не купишь";
– *"временная способность хорошо, а две лучше".
Все это совершается согласно идеологам политической корректности для того, чтобы не употреблять слов, "выражающих презрение к человеку", хотя языковая норма не относит их к уничижительным или пейоративным.
Безусловно, предпочтение молодости пожилому и старому возрасту заложено в философском идеале физической культуры западной цивилизации. "В нашей греко-римской цивилизации, – пишет профессор А.П. Лободанов, – идеалом физической культуры является "человек цветущий". Этот идеал обусловливает и классификацию возрастов: есть возраст детства, есть возраст отрочества, есть возраст юности, есть акме, затем идет возраст мужества, а потом преклонный возраст и старость. Эти возрасты определяются соотносительно, по истории их становления. Если мы обращаемся к другому типу физической культуры, например к йоге, то убеждаемся, что в ней этот признак отсутствует. Идеалом являются не цветущие тела молодых людей, а тела мудрых старцев, тела подготовленных – физически совершенных – стариков, которые владеют тонкостями психотехники и психофизическими упражнениями; они и есть основа общественной мудрости. […] Это важнейшее различие проникает в сопоставительные отношения Запада и Востока: ставка делается либо на молодых людей (в европейской цивилизации), либо на старых (в восточных культурах). […] Цивилизация Средиземноморья предпочитает человека в возрасте акме, физически развитого, а восточная цивилизация, йогическая, предполагает развитие человека до момента его кончины: он умирает свежим, физически развитым и могущественным". [164] Однако можно также думать, что этот цивилизационный идеал обретает новое звучание в обществе, где ключевую роль играет конкуренция.
В любом случае, для нашего исследования важно, что политическая корректность запрещает употребление слов, указывающих на несовершенства людей, – старый, больной, бедный, глупый, некрасивый и т.п., – как "выражающих презрение к человеку", а также слов, подчеркивающих достоинства – молодой, здоровый, богатый, умный, красивый и т.п., – дабы не было обидно тем, кто их не имеет. Чтобы определить, действительно ли всеобщие топы, содержащиеся, например, в пословичном фонде русского языка, формируют в рамках практической морали презрительное отношение к старым, больным, бедным и глупым, мы провели семантический анализ полной выборки таких пословиц из словаря Владимира Даля (табл.1 – 4).
Старый – молодой
В целом
Стар пес, да верно служит.
Старый ворон не каркнет даром.
Старый конь борозды не портит.
В сравнении с противоположным качеством
Стар годами, да молод умом.
И стар, да весел, и молод, да угрюм.
И стар, да петух, и молод, да протух.
Молодость не грех, да и старость не смех.
Не молодостью живем, не старостью умираем.
Старик, да лучше семерых молодых.
И молод, да хил, и стар, да дюж.
Старый полковник старше молодого генерала.
Старый дурак глупее молодого.
Хорош бы жених, да староват.
Старого учить, что мертвого лечить.
Через старых и молодым житья нет.
Назидание
Лучше служить старому, чем малому. (так говорили бояре, требуя в цари не царевича, а старшего в роде).
Молодой на битву, а старый на думу.
Молодому врать вредно, старому непотребно.
Любит жена и старого мужа, коль не ревнив.
За молодым жить весело, а за старым хорошо.
Есть старый, убил бы его, нет старого – купил бы его.
Молодой работает, старый ум дает.
Молодой на службу, старый на совет.
Здоровый – больной
В целом
Оценочное отношение
Здоровье всего дороже.
Здоровье дороже денег.
Дал Бог здоровье, да денег нет.
Деньги – медь, одежда – тлен, а здоровье всего дороже.
Здоровому все здорово.
Здорового и призор не берет.
Больная жена мужу не мила.
Больному все горько.
Больной, что малый.
Не рад больной и золотой кровати.
В сравнении с противоположным качеством
Господская болезнь – крестьянское здоровье.
Назидание
Здоровья не купишь.
От здоровья не лечатся.
Бог дал живот, Бог даст и здоровья.
Даст Бог здоровья, даст и счастья.
Бог дал здоровье в дань, а деньги сам достань.
Больному да дорожному закон не лежит (о постах).
Тот здоровья не знает, кто болен не бывает.
Здоровому лечиться – наперед хромать поучиться.
Без болезни и здоровью не рад.
Увечье – не бесчестье.
С ремеслом и увечный хлеба добудет.
Всякую болячку к себе приложи.
Бедный – богатый
Оценочное отношение
В целом
Что беднее, то щедрее.
Бедность не стыд.
Бедность не порок, а несчастье.
Бедно живет, да по-Божьи.
Бедность всего хуже.
Кто тороват, тот не богат.
Богатство спеси сродни.
Чем богаче, тем скупее.
Не от скудости скупость вышла, от богатства.
И богатенек, да скупенек.
Богатому черти деньги куют.
В сравнении с противоположным качеством
Бедность плачет, богатство скачет.
Нищий болезней ищет, к богатому они сами идут.
Не тот человек в богатстве, что в нищете.
Назидание
Богатый бедному не брат.
Богатство – вода, прищла и ущла.
Будешь богат, будешь и рогат.
Не с богатством жить, с человеком.
Глупому сыну не в помощь богатство.
Ни конь без узды, ни богатство без ума.
Не проси у богатого, проси у тороватого.
Не богатый кормит, тороватый.
Богатым быть трудно, а довольным не мудрено.
Умный – глупый
Оценочное отношение
В целом
Ум разуму подспорье.
Не дал Бог ума, найдется сума.
Глупый да малый говорят правду.
Мужик глуп, за то его и бьют.
Дураку и в алтарь нет спуску.
Глупому не страшно и с ума сойти.
Рад дурак, что глупее себя нашел.
Без ума суму таскать, а с умом деньги считать.
Стар да глуп, больше бьют.
Пьяный проспится, а дурак никогда.
В сравнении с противоположным качеством
Глупый про себя согрешит, а умный многих соблазнит.
Мал, да умен, стар, да глуп.
Глупый осудит, а умный рассудит.
Глупый ищет места, а умного и в углу видно.
Умная ложь лучше глупой правды
Дурак закинет, а умный доставай.
Дураку воля, что умному доля: сам себя губит.
Умный суму наживает, а глупый и ту проживает.
Назидание
По платью встречают, по уму провожают.
На красивого глядеть хорошо, а с умным жить легко.
Красивый (муж) на грех, а дурной на смех.
Красота приглядится, а ум вперед пригодится.
Счастье без ума – дырявая сума.
С дураком смех берет, а горе тут.
Глупый умного, пьяница трезвого не любит.
Дай Бог с умным потерять, не дай Бог с дураком найти.
Дурак, кто с дураком свяжется.
Свяжешь с дураком, сам дураком будешь.
Дай дураку волю, а он две возьмет.
Тупо сказано, не наточишь; глупо рожено – не научишь.
От черта крестом, от медведя перстом, а от дурака ничем.
За глупость