Реализация идей Кейнса в период "нового курса" Ф.Д. Рузвельта
Содержание
Глава 1. Кейнсианская теория
1.1 Предпосылки возникновения теории Кейнса
1.2 Основные положения кейнсианства
Глава 2. Реализация идей Кейнса в период «нового курса» Рузвельта
2.1 Социальное законодательство «нового курса» Рузвельта
2.2 Коммуникативный аспект «нового курса»
Заключение
Список использованной литературы
Глава 1. Кейнсианская теория
1.1 Предпосылки возникновения теории Кейнса
«Великая депрессия» конца 20-х – начала 30-х годов XX в. поставила перед экономистами принципиально новые вопросы, заставила решать новые задачи. Неспособность микроэкономической неоклассической теории найти сколько-нибудь приемлемые решения проблем и противоречий капитализма этого времени привела к глубокому кризису экономической науки. Именно тогда и выступил с книгой «Общая теория занятости, процента и денег» известный английский экономист Джон Мейнард Кейнс. Его работа, опубликованная в 1936 г., оказала столь большое воздействие на западную экономическую мысль, а также на экономическую политику государств, что Дж. М. Кейнс по общему признанию как его последователей, так и его противников был признан крупнейшим экономистом XX века. книга Кейнса положила начало новому направлению экономической мысли, названному в честь основателя кейнсианством.
Кейнсианство занимает в истории экономической мысли XX столетия особое место. Дж. М. Кейнс, его ученики и многочисленные последователи, живущие в разных странах и на разных континентах, впервые предложили теоретическое обоснование экономической политики, практическое осуществление которой привело к формированию смешанной экономической системы, сочетающей рыночное и государственное управление экономикой. В частности, основные положения кейнсианства получили практическое применение в период «нового курса» Ф. Д. Рузвельта. Прежде чем рассматривать основные положения кейнсианства, рассмотрим причины, которые привели к возникновению кризиса, и соответственно - кейнсианской теории.
Иногда 20-е годы XX в. в истории США называют «ревущими двадцатыми», желая передать дух и особый размах деляческой инициативы, спекулятивной горячки и показного оптимизма, которые придали специфическую окраску этому периоду. Говоря о положении фермерства, эта дефиниция пригодна в том смысле, что его протестующий голос был особенно громким в силу прямого и самого значительного по своим масштабам обнищания под ударами затяжного аграрного кризиса. Все время раздвигающиеся «ножницы» между ценами на промышленные товары, потребляемые фермерами, и сельскохозяйственными продуктами (первые непрерывно росли, вторые так же непрерывно снижались) сделали большинство хозяйств мелких и средних фермеров хронически убыточными. Все увеличивающееся бремя задолженности, разорения буквально сгоняли с земли фермерство, которое бежало в города, пополняя армию безработных, малоимущих групп населения.
Оказавшееся в тисках кризиса перепроизводства, напрасно взывающее о помощи со стороны правительства и, пожалуй, больше всех тогда заинтересованное в правительственном вмешательстве, фермерство и в целом аграрный сектор экономики были прообразом ближайшего будущего всей экономики. Удивительнее всего, однако, было то, что столь явно заявившие о себе симптомы заболевания, свидетельствующие о надвигающемся крахе, не вызывали общественной тревоги, а отдельные трезвые прогнозы тонули в шумной разноголосице восхвалений в адрес экономической стратегии крупного капитала. Даже циничная ревизия социальной доктрины «прогрессивной эры» не привела к пробуждению публики и не заставила ее выйти из состояния апатии и безмятежности. Как должное и как последнее слово философии делового успеха были восприняты многими нападки на вильсоновских либералов за допущенные ими «расширительные» толкования конституции, которые якобы ослабляли правовую защиту против социалистических посягательств на собственность. Здесь в первую очередь имелось в виду некоторое расширение договорных прав профсоюзов, якобы наносящих непомерный ущерб собственническим интересам бизнеса. Идеология застоя, обращения вспять движения к переменам, отказ от поиска новых правовых форм общественных отношений, разумной социальной политики, диктуемой изменившимися условиями, жизнью, нашли свое законченное выражение в постулате, выдвинутом председателем Верховного суда У. Тафтом еще в 1921 г.: «Лучше терпеть зло, нежели прибегать к разрушительным нововведениям, в ходе которых эти нововведения могут оказаться хуже зла»1.
Получив столь авторитетную моральную санкцию, «зло» в виде ущемления прав трудящихся, гонений на их организации, стачечную и политическую деятельность, безудержной проповеди индивидуализма и расизма, презрения к неудачникам и обездоленным пустило глубокие корни, порождая новое зло и создавая условия, как выразился однажды Рузвельт, возвращения эпохи «нового экономического феодализма» - абсолютного, ничем не ограниченного произвола олигархической верхушки общества2. В 1929 г. продолжительность рабочего дня американского рабочего была больше, чем в других индустриально развитых странах. Системы социального страхования по безработице не существовало, в то время как в европейских государствах она давно уже служила средством защиты (пускай слабой) трудящихся от превратностей экономической конъюнктуры. Использование детского труда, дискриминация черных и женщин ставили Соединенные Штаты вровень с самыми отсталыми странами мира. В Америке и в годы «процветания» большие массы населения оставались во власти вопиющей нищеты и бесправия, глубина и масштабы которых были неизвестны за пределами Соединенных Штатов.
К осени 1929 г. капиталистический способ производства восстал против способа обмена, но на этот раз сила взрыва всех противоречий не знала себе равных. США стали эпицентром мирового экономического кризиса, именно отсюда поступали разрушительные импульсы, подрывающие мировое хозяйство и оказывающие дестабилизирующее воздействие на международную обстановку в целом.
Страна была ввергнута в водоворот мирового экономического кризиса в тот момент, когда еще не улеглись страсти избирательной кампании 1928 г., памятной безудержным бахвальством республиканцев в отношении достижений «новой эры», обещаниями их лидера Герберта Кларка Гувера сделать американцев «еще богаче» и натужными усилиями демократов убедить избирателей, что они могут делать все то же самое, только лучше и скорее «великой старой партии».
Лавина банкротств, падение производства (до самой низшей отметки в 1932 г.), многомиллионная безработица смыли румяна «процветания» и обнажили все противоречия капиталистической экономики и глубину социального неравенства в стране. В кричащей форме проявилась необеспеченность широчайших слоев населения, иллюзорность, призрачность их благополучия. Общество, привыкшее судить о себе по красочным рекламным щитам, обнаружило, сколь мало еще доступность и дешевизна тех или иных потребительских ценностей выражают прочность основы, которая позволяет ему не только гармонично развиваться, но и просто существовать. Вмиг сотни тысяч семей, еще вчера пользовавшихся благами высокоиндустриализованной цивилизации, с потерей кормильцем работы оказались один на один с нищетой и голодом, без всякой поддержки и, что хуже всего, без права получить такую поддержку.
Самым тяжелым последствием господствующей социально-экономической доктрины была полнейшая незащищенность трудовой Америки от губительных ударов безработицы. Общество же отвернулось от своих сограждан, терпящих бедствие и просящих помощи и участия, но наталкивающихся на равнодушие и подозрительность. По словам помощника Рузвельта Г. Гопкинса, «существовала тенденция обвинять безработных в отсутствии патриотизма, в попытке жить за чужой счет»1. Между тем государственная политика США в вопросе социального страхования по безработице на протяжении многих десятилетий выражалась в неуклонном следовании формуле «твердого индивидуализма». В переводе на обычный язык это означало, что забота о миллионах американцев, оказавшихся жертвами кризиса, является их личным делом или в крайнем случае прерогативой местных властей и частных благотворительных фондов. По мнению того же Гопкинса, этой «социальной слепоте» не было оправдания. «Мы сталкивались со значительной безработицей, - говорил он, - на протяжении 40 лет, но официально для решения этой проблемы вплоть до самого последнего времени не делалось ничего другого, кроме того, что ее упорно игнорировали»1.
В сложившихся условиях становилось ясно, что существующая экономическая теория не способна найти пути решения проблем, рыночные отношения должны регулироваться единым механизмом. В условиях тех лет таким механизмом могло стать только государство, но оно не было готово к этой непривычной задаче. Кроме того, большинство производителей по-прежнему полагали, что все проблемы удастся решить привычными методами, и не желали подчиняться никакому регулированию «сверху». Между тем кризис продолжался, уровень жизни катастрофически падал, масштабы безработицы превысили все мыслимые пределы, и многие правительства не без оснований опасались мощного социального взрыва.
В этих условиях один из наиболее оптимальных выходов из кризиса предложил в середине 30-х гг. XX в. английский экономист Дж. Кейнс. Он разработал широкий комплекс мер государственного регулирования экономики путем изменения бюджетных расходов в соответствии с экономической и рыночной конъюнктурой.
1.2 Основные положения кейнсианства
Приступая к изложению собственной системы взглядов, Кейнс счел необходимым подвергнуть критике ряд предрассудков, укоренившихся в современной ему западной экономической науке. Одним из таких предрассудков, несостоятельность которого в годы «великой депрессии» стала очевидной, был закон рынков Сэя, который разделялся и неоклассиками. Суть этого закона состоит в том, что предложение автоматически порождает спрос. Так как целью производства, по предположению Сэя, является потребление (производитель продает свой товар, чтобы купить другой, т. е. каждый продавец обязательно становится покупателем), то в этой ситуации общее перепроизводство товаров невозможно. Иными словами, любое увеличение продукции автоматически порождает эквивалентное увеличение расходов и доходов, причем в размерах, способных поддержать экономику в состоянии полной занятости. Как мы уже отметили, недостаточность этого закона стала очевидной в годы «великой депрессии». В противовес Сэю и неоклассикам, считавшим, что проблема спроса (т. е. реализации общественного продукта) решается сама собой, Кейнс поставил ее в центр своих исследований, сделав исходным пунктом макроэкономического анализа. Кейнс справедливо указывал, что классическая доктрина предполагает в качестве исходного анализа экономику с полным исследованием факторов производства, которые характеризуются относительной редкостью. Между тем в реальности (депрессия 30-х гг. XX в.) наблюдались не столько ограниченность, сколько переизбыток ресурсов: массовая безработица, недогруженные производственные мощности, праздно лежащий капитал.
Исходной посылкой теории Кейнса является убеждение, что динамика производства и уровень занятости определяются непосредственно не факторами предложения (размерами применяемого труда, капитала, их производительностью), а факторами спроса, обеспечивающего реализацию этих ресурсов. В теории Кейнса они получают название «эффективного спроса» (сумма потребительских расходов и инвестиций).
Согласно Кейнсу, прирост личного потребления представляет собой устойчивую функцию прироста дохода, роль остальных факторов несущественна. с ростом доходов предельная склонность к потреблению уменьшается, т. е. по мере роста дохода прирост потребления замедляется и это является важнейшей причиной снижения средней доли потребления на протяжении повышательной фазы экономического цикла в долгосрочном плане. Такую динамику потребления Кейнс связывал с так называемым «основным психологическим законом» - уменьшением доли потребления и соответственно, увеличением доли сбережений с ростом дохода.
Из «основного психологического закона» следует, что при росте дохода доля эффективного спроса, обеспечиваемая личным потреблением, постоянно падает и поэтому расширяющийся объем сбережений должен поглощаться растущим спросом на инвестиции. Размер инвестиций Кейнс считал главным фактором эффективного спроса, и как следствие, роста национального дохода. Но обеспечение нормального размера инвестиций упирается в проблему перевода всех сбережений в реальные капиталовложения. Что касается представителей классического и неоклассического направлений, то они не видели здесь особой проблемы, т. к. исходили из предположения, что акт сбережения одновременно превращается в акт инвестирования, т. е. сбережения и инвестиции равны тождественно. Более того, в рамках классической школы традиционно считалось, что высокий уровень сбережений являются условием экономического роста, поскольку именно сбережения являются источником накопления капитала. Со времен А. Смита стремление сберегать расценивалось как одна из важнейших добродетелей, которую следовало поддерживать и развивать. Кейнс же пришел к выводу, что чрезмерное сбережение является фактором, препятствующим экономическому росту, поскольку избыточные сбережения – не что иное, как избыточное предложение товаров, т. е. ситуация, грозящая обернуться и оборачивающаяся общим кризисом перепроизводства. Отсюда следовал вывод, что для поддержания постоянного роста национального дохода должны увеличиваться капитальные вложения, призванные поглощать все более расширяющийся объем сбережений. Именно инвестиционному компоненту эффективного спроса принадлежит определяющая роль в определении уровня национального дохода и занятости.
На первый взгляд, принципиального отличия во взглядах Кейнса и представителей классического направления в экономической теории нет – и в том, и в другом случае инвестиции призваны поглотить объем предлагаемых сбережений. Однако представители классической школы считали, что поглощение сбережений инвестициями происходит автоматически, следовательно, и макроэкономическое равновесие достигается автоматически. В теории же Кейнса уровень сбережений определяется уровнем дохода, а уровень капиталовложений совсем иными факторами и потому равенство сбережений и инвестиций представляет собой скорее случайность, чем закономерность. По Кейнсу, реальный размер инвестиций зависит от двух величин:
ожидаемого дохода от капиталовложений или их предельной эффективности (рентабельности последней инвестированной единицы капитала);
нормы процента.
Предприниматель продолжает процесс инвестирования, пока предельная эффективность капиталовложений остается выше нормы процента. Таким образом, существующая норма процента определяет нижний предел прибыльности будущих инвестиций. Чем она ниже, тем, при прочих равных условиях, оживленней инвестиционный процесс и наоборот. Процент в теории Кейнса, как и склонность к инвестированию, явления преимущественно психологического порядка. Ожидаемый доход от инвестиций весьма чувствителен к пессимистическим настроениям и последние, по мнению Кейнса, могут стать причиной глубоких экономических депрессий. Таким образом, в кейнсианской теории инвестиции определяются независимо от сбережений экономических субъектов.
Показав, что в условиях динамично развивающейся экономики наблюдается тенденция опережающего роста сбережений по сравнению с капиталовложениями, Кейнс заострил внимание на проблеме стимулирования инвестиций. По его мнению, именно изменения величины желаемых инвестиционных расходов является первопричиной колебаний совокупного производства и дохода и, будучи гораздо менее устойчивыми, чем потребительские расходы, инвестиции играют решающую роль в возникновении экономических спадов. Рассматривая прирост национального дохода как функцию прироста инвестиций, Кейнс обращается к механизму мультипликатора. Механизм действия мультипликатора был описан в 1931 г., за 5 лет до выхода работы Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» английским экономистом Р. Каном. Кан высказал мысль, что всякие производственные расходы, вызывая первичную занятость, рождают дополнительную покупательную способность со стороны предпринимателей и их рабочих, что становится источником нового спроса и вторичной занятости. Но поскольку новые расходы составят лишь часть добавочных расходов, то вторичная занятость будет меньше первичной и т. д. В теории Кана мультипликатор – это коэффициент, показывающий зависимость занятости от суммы первоначальных инвестиций, в свою очередь зависящий от доли дохода, расходуемой на каждом этапе.
В своей работе Кейнс развивал идею мультипликатора накопления (в отличие от Кана, развивавшего идею мультипликатора занятости). В кейнсианской теории мультипликатор накопления – коэффициент, показывающий, во сколько раз увеличится прирост национального дохода в результате первоначальных инвестиций.
В условиях реальной экономики величина мультипликатора всегда больше единицы, поскольку прирост дополнительных инвестиций в какую-либо отрасль дает не только в ней самой, но и связанных с нею отраслях. А создание дополнительных рабочих мест во всех этих отраслях скажется на повышении платежеспособного спроса рабочих, и соответственно, создаст стимулы для расширения производства продуктов питания и товаров народного потребления. Таким образом, решаются две взаимосвязанные проблемы: обеспечение экономического роста и решение проблемы безработицы. Обеспечивать же первоначальные инвестиции в условиях недостаточного эффективного спроса со стороны потребителей и частного сектора экономики должно, по мнению Кейнса, государство, не пренебрегая при этом и косвенными методами стимулирования инвестиций.
Следующий аспект, которому уделяет в своей работе внимание Кейнс, - уровень занятости и безработицы.
В неоклассической теории занятость зависит от двух факторов: предельной тягости труда (фактор, определяющий предложение труда) и предельной производительности труда (фактор, определяющий спрос на труд). При этом размеры спроса на труд определяются предельным продуктом, производимым последним рабочим, цена которого и является справедливой ценой данного фактора производства. Отсюда следовал вывод, что чем ниже реальная заработная плата, на которую согласны рабочие, тем выше уровень занятости в народном хозяйстве и наоборот. Следовательно, уровень занятости в руках самих рабочих и их согласие работать за более низкую заработную плату увеличивает рост занятости.
Кейнс выступил против данного постулата, утверждая, что величина и изменение занятости не зависят от поведения рабочих. Другими словами, готовность рабочих работать за низкую зарплату, не является средством, понижающим уровень безработицы. По Кейнсу, «единственно, с чем соотносится объем занятости, - это с объемом эффективного спроса»1, который представляет собой «сумму ожидаемого потребления и ожидаемых инвестиций»1.
Согласно теории Кейнса, понижение заработной платы влияет на капиталистическую экономику не непосредственно, а через независимые переменные: предельную склонность к потреблению и предельную эффективность капитала. Как считал Кейнс, сокращение заработной платы приведет не к росту занятости, а к перераспределению доходов в пользу предпринимателей и рантье. И уменьшение потребительского спроса со стороны рабочих не будет компенсировано увеличением спроса со стороны других групп населения, т. к. увеличение их доходов будет сопровождаться уменьшением предельной склонности к потреблению.
Кейнс не был согласен с представителями классического и неоклассического направления и в вопросе влияния понижения заработной платы на рост инвестиций. Последние полагали, что понижение заработной платы увеличит предельную эффективность капитала, и таким образом понижение заработной платы будет сопровождаться ростом инвестиций. Однако это утверждение может быть правомерным, если рассматривать поведение отдельной фирмы. В масштабе же народного хозяйства снижение заработной платы уменьшит размеры потребительского спроса, что приведет к сокращению производства и инвестиций (поскольку невозможно продать даже имеющуюся продукцию), и вызовет дальнейшее уменьшение совокупного спроса вследствие уменьшения заработной платы и роста безработицы.
Стоит отметить, что в теории Кейнса достижение общего равновесия экономической системы возможно и при неполной занятости. Неоклассическая теория такой возможности не допускала, считая, что снижение заработной платы будет происходить до тех пор, пока рынок не поглотит избыток рабочей силы. Не случайно в неоклассической теории существовало лишь два вида безработицы: добровольная и фрикционная. Первая образуется в тех случаях, когда рабочие или не хотят трудиться за плату, равную предельному продукту труда, или оценивают тягость труда выше, чем предполагаемую заработную плату. Фрикционная безработица имеет в качестве причины плохую информированность рабочих о предложении рабочих мест, их нежелание менять квалификацию, место жительства и т. д. И в том, и в другом случае рабочие остаются незанятыми добровольно, а безработица возникает вследствие несовершенства процесса приспособления людей к изменению рыночной ситуации. Иными словами, в неоклассической модели рыночная система не содержала в себе возможностей длительной безработицы. Кейнс в своей работе опроверг этот тезис, доказав, что возможность длительной безработицы существует в самой системе. Он, помимо добровольной и фрикционной безработицы, выделяет еще так называемую вынужденную безработицу. Кейнс считал, что даже при уменьшении реальной заработной платы занятые не бросают работу, а безработные не сокращают предложения рабочей силы. Таким образом, реальная заработная плата зависит от спроса на труд, но поскольку он ограничен, существуют безработные поневоле. В тезисе о вынужденной безработице Кейнс в очередной раз связал объем занятости с объемом совокупного спроса.
Классическая и неоклассические теории допускали ситуацию временного нарушения равновесия, когда предложение труда и товаров оказывается выше спроса на них, но в их моделях решением проблемы восстановления равновесия спроса и предложения было снижение цен и заработной платы. В теоретических моделях это происходит мгновенно, однако в реальной экономике на это требуются многие месяцы, в течение которых увеличение безработных и уменьшение доходов работающих не приводит к иному результату, чем дальнейший спад производства. Это дало основание Кейнсу утверждать, что денежная (номинальная) заработная плата не участвует ни в регулировании рынка труда, ни в процессе достижения макроэкономического равновесия. Кейнс также отметил, что под влиянием профсоюзов и других социальных факторов денежная заработная плата вообще может не снижаться.
Таким образом, в теории Кейнса снижение заработной платы является фактором уменьшения совокупного спроса, в том числе и такой ее составляющей, как инвестиционный спрос. Учитывая, что в его модели экономического развития именно размеры эффективного спроса определяют уровень и темпы роста валового национального продукта, совершенно ясно, почему Кейнс выступал сторонником жесткой заработной платы и проведения экономической политики, направленной на достижение высокой занятости в народном хозяйстве.
Следующая проблема, которую рассматривал Кейнс в своей работе – цена и инфляция.
Поскольку, согласно теории Кейнса, основой экономического роста является эффективный спрос, основным элементом экономической политики является его стимулирование, а главным средством – активная фискальная политика государства, направленная на стимулирование инвестиций и поддержание высокого уровня потребительского спроса за счет государственных расходов. Неизбежным следствием такой политики является дефицит бюджета и рост денежной массы в экономике страны. В рамках классического направления, следствием роста денежной массы является пропорциональный рост цен на продукцию, т. е. адекватный инфляционный рост цен. Основное же утверждение Кейнса в этом вопросе сводилось к тому, что увеличение денежной массы в обращении будет приводить к инфляционному росту цен в той же пропорции только в условиях полной занятости. В условиях же неполной занятости рост денежной массы будет приводить к увеличению степени использования ресурсов. Иными словами, всякое увеличение денежного предложения будет распределяться между повышением цен, увеличением денежной заработной платы и ростом производства и занятости. И чем дальше от состояния полной занятости находится экономика, тем в большей степени увеличение денежной массы будет сказываться на росте производства и занятости, а не на росте цен. Бюджетный дефицит, рост денежной массы и инфляция, по мнению Кейнса, является вполне приемлемой ценой за поддержание высокого уровня занятости и стабильное повышение уровня национального дохода. Впрочем, абсолютная или истинная (по терминологии Кейнса) инфляция имеет место только тогда, когда имеет место рост эффективного спроса при полной занятости. Следует также отметить, что в работе Кейнса заложены основы инфляции издержек, т. е. роста цен, связанного с увеличением денежной заработной платы.
Рассмотрим теперь экономическую программу Кейнса.
В концепции Кейнса экономические факторы делятся на независимые и зависимые. К независимым факторам, которые он называет независимыми переменными, он относит: склонность к потреблению, предельную эффективность капитала и норму процента. Именно они определяют размер эффективного спроса. К зависимым факторам, или зависимым переменным относятся: объем занятости и национального дохода. Задачу государственного вмешательства Кейнс усматривает в влиянии на независимые переменные, а через их посредничество – на занятость и национальный доход. Другими словами, задачей государства является увеличение эффективного спроса и снижение остроты проблем реализации. Решающим компонентом эффективного спроса Кейнс считал инвестиции, уделяя их стимулированию первостепенное внимание. В его работе рекомендуются два основных метода увеличения инвестиций: бюджетная и денежно-кредитная политика.
Бюджетная политика предполагает активное финансирование, кредитование частных предпринимателей из государственного бюджета. Кейнс назвал такую политику «социализацией инвестиций»1. В целях увеличения объема ресурсов, необходимых для увеличения частных капиталовложений, в рамках бюджетной политики предусматривалась также организация государственных закупок товаров и услуг. Также для оживления экономической конъюнктуры Кейнс рекомендовал увеличение государственных капиталовложений, которые запускали бы механизм мультипликатора. Поскольку частные инвестиции в условиях депрессии резко сокращаются в силу пессимистических взглядов относительно перспектив получения прибыли, решение о стимулировании инвестиций должно взять на себя государство. При этом главный критерий успеха для государственной стабилизационной бюджетной политики, по мнению Кейнса, - увеличение платежеспособного спроса, даже если траты денег государством по внешней видимости будут бесполезны. Более того, государственные расходы на непроизводительные цели предпочтительнее, т. к. они не сопровождаются ростом предложения товаров, а мультипликационный эффект тем не менее обеспечивают.
Такой канал подкачки эффективного спроса, как потребление, носит в практических рекомендациях Кейнса подчиненный характер. Главным фактором воздействия на рост склонности к потреблению Кейнс считал организацию общественных работ, а также потребление государственных служащих, что практически совпадает с рекомендациями в области экономической политики Т. Мальтуса. Неоднократно в своей работе Кейнс высказывает мысль о целесообразности уменьшения имущественного неравенства, перераспределения части доходов в пользу групп с наибольшей склонностью к потреблению. К таким группам относятся лица наемного труда, особенно лица с низкими доходами. Эти рекомендации даются Кейнсом в соответствии с «основным психологическим законом», по которому при низком доходе склонность к потреблению выше, и, следовательно, эффективность государственной поддержки населения будет ощущаться сильнее.
Что касается кредитно-денежной политики, то она, по мнению Кейнса, должна заключаться во всемерном понижении ставки процента. Это уменьшит нижний предел эффективности будущих капиталовложений и сделает их более привлекательными. Таким образом, государство должно обеспечить такое количество денег в обращении, которое позволило бы снизить процентную ставку (так называемая политика дешевых денег). Кейнс фактически утверждает допустимость инфляции, считая, что инфляция меньшее зло, чем безработица. Она может быть даже благотворной, так как снижает предпочтение ликвидности. Однако исключительно кредитно-денежная политика, указывает Кейнс, недостаточна в условиях глубокого спада, поскольку не обеспечивает должного восстановления уверенности в предпринимательской среде. Кроме того, эффективность денежной политики ограничена тем, что за определенным порогом экономика может очутиться в так называемой «ликвидной ловушке»1, при которой накачивание денежной массы практически не снижает норму процента.
Кейнс считал необходимым пересмотреть отношение и к внешнеэкономической политике. Для классической школы единственно возможным курсом во внешней торговле было фритредерство (свобода торговли). Не отрицая его позитивные стороны, Кейнс утверждал, что если страна ограничивает импорт более дешевых иностранных товаров с целью обеспечения занятости своим рабочим, даже если национальная промышленность недостаточно эффективна, то действия этой страны следует признать экономически целесообразными.
Подводя итог рассмотрению экономических воззрений Кейнса, следует отметить, что сущность его теории заключалась в отказе от ряда аксиом, общепринятых в неоклассической школе. К ним относится:
тезис об автоматическом установлении равновесия спроса и предложения;
взгляд на национальный доход как величину постоянную приданном экономическом потенциале страны;
убеждение о нейтральном характере денег по отношению к экономическим процессам.
Кейнс выразил несогласие со всеми вышеупомянутыми тезисами. Более того, именно выявление причин, определяющий уровень национального дохода, было отправным пунктом его экономического анализа. Что касается денежных, монетарных факторов, то Кейнс считал, что они воздействуют и на изменения национального дохода, и на уровень занятости. Указание представителей неоклассического направления на то, что денежные факторы, в частности увеличение денежной массы с целью понижения процентной ставки, оказывают положительное влияние на экономику лишь в краткосрочном плане и в конечном счете приводят только к инфляционному росту цен, Кейнс парировал утверждением, что «наша жизнь также краткосрочна»2.
Глава 2. Реализация идей Кейнса в период «нового курса» Рузвельта
2.1 Социальное законодательство «нового курса» Рузвельта
Как мы уже отмечали выше, период 20-х гг. XX в. был для США исключительно успешным в экономическом отношении. Быстрый рост промышленного производства, интенсивное расширение основного капитала, увеличение объема экспорта внушали большой оптимизм, веру в то, что процветанию не будет конца. Однако в 1929 г. США, как и все ведущие индустриальные страны, поразил невиданный по своей глубине кризис. Гранью двух эпох – «просперити» и «Великой депрессии» - стал крах на Нью-Йоркской фондовой бирже в октябре 1929 г., которому предшествовал небывалый спекулятивный ажиотаж. Катастрофическое падение курсов акций 24 - 29 октября затронуло, по некоторым оценкам, от 15 до 25 млн. американцев, нанесло тяжелейший удар по банкам в силу их широкого участия в биржевых операциях.
Начиная с этого момента кризисные процессы развивались по нарастающей. Промышленный кризис сопровождался аграрным. Резкое падение цен на сельскохозяйственную продукцию привело к массовому разорению фермерских хозяйств. С опозданием в несколько лет дал о себе знать и кредитный кризис.
К моменту прихода к власти администрации Ф. Д. Рузвельта 4 марта 1933 г. положение в стране было чрезвычайно сложным: кризис банковской системы грозил завершиться денежным кризисом, т. к. население было охвачено паникой и стремилось поменять банкноты на золото; промышленное производство упало до катастрофически низкого уровня; фермеры были готовы идти на крайние меры из-за неслыханного падения цен и огромных «ножниц» на промышленную и сельскохозяйственную продукцию; в стране насчитывалось 14 млн. безработных. Таков оказался итог политики Гувера, возлагавшего надежды на смягчение кризиса в первую очередь на большой бизнес.
В такой обстановке начался невиданный по своим масштабам эксперимент Рузвельта. Чрезвычайность ситуации требовала принятия чрезвычайных мер, смелых и неординарных решений в социально-экономической области.
Комплекс реформ, вошедших в историю под названием «нового курса», проводился в жизнь на протяжении 1933 – 1940 гг. и отражал намерение усилить государственное регулирование экономических и социальных процессов. Во многих своих чертах указанные преобразования были близки кейнсианской экономической политике.
Суть политики «нового курса» заключалась в выходе на первый план государства, его подключение к процессам регулирования экономической жизни. Линия «нового курса» складывалась в жесткой борьбе и окончательные ее очертания представляли равнодействующую многих сил: крупного бизнеса, банковских кругов, мелких предпринимателей, фермеров, профсоюзов, широких слоев трудящихся и безработных. Наибольшую поддержку «новый курс» имел на своем раннем этапе, когда практически все общество перед лицом экономической катастрофы ощущало сплоченность и потребность в решительных, чрезвычайных действиях.
Первые же дни президентства Рузвельта были ознаменованы экстренными мерами. Первоочередной проблемой, которой вынужден был заняться новый кабинет, был банковский кризис. От Рузвельта все ждали решительных мер.
За несколько часов до открытия специальной сессии конгресса Белый дом посетили два лидера прогрессистов – сенаторы Р. Лафаллет и Р. Костиган, намеревавшиеся побудить президента передать банки в общественную собственность. Однако 5 марта своим декретом Рузвельт объявил о четырехдневном принудительном закрытии всех банков. Одновременно правительство наложило запрет на вывоз золота, серебра и бумажных денег из США.
9 марта, в первый же день работы специальной сессии, на обсуждение конгресса был представлен проект закона о банках. Обсуждение заняло всего 40 минут. Через 8 часов после зачтения билля в конгрессе он был подписан президентом и стал законом. Разработанный банкирами и чиновниками министерства финансов, назначенными еще Гувером, он ни в малой степени не ущемлял интересов финансовых магнатов. Закон включал в себя следующие меры: предоставление Федеральной резервной системой займов банкам; наделение министра финансов правом предотвращать массовое изъятие вкладов; открытие после «банковских каникул» только тех банков, которые будут признаны «здоровыми»; запрет на экспорт золота.
Несмотря на недовольство в обществе законом, стабильность банковской системы была восстановлена. Через несколько дней банки стали вновь открываться. В целом к концу марта 1933 г.