Заботы о внутреннем благоустройстве государства
Успокоение земли
Царю Михаилу Русское государство досталось в печальном состоянии. Не только опасные внешние враги угрожали стране, но и внутри много было неустройства. К молодому государю отовсюду шли жалобы на разорение. Действительно, за долгие годы смуты население совершенно обнищало. «Денег Твоему Государеву Величеству, — пишет коломенский воевода, — собрать нельзя, не с кого». Рязанский архиепископ доносит государю, что вотчины и поместья рязанских дворян разорены до конца, дома их выжжены, крестьяне уведены. Такие же точно вести приходили и из других мест. Там, где население бедствовало особенно сильно, с него не взыскивали податей и недоимок: так, Новгородская область после ее возвращения от шведов была освобождена на три года от всяких податей. Но такие льготы нельзя было широко распространять: в казне денег было мало, а деньги были неотложно нужны и для войн со Швецией и Польшей, и для внутреннего порядка.
Вскоре после вступления Михаила Федоровича на престол, по решению земского собора, был установлен сбор «пятой деньги» с торговых и иных более состоятельных людей, т. е. потребована была пятая часть их доходов. И этот сбор производился два года подряд. В то же время увеличены были налоги и с остального населения.
До смуты существовали государственные писцовые книги, на основании которых власти могли равномерно распределять налоги. Но теперь эти старые писцовые книги уже не годились: во время смуты много людей совершенно разорилось, целые деревни и села запустели. Приходилось поэтому составлять новые книги, а для того, чтобы определить, где и в каком положении сохранилось население, отправлены были из Москвы особые «дозорщики». Но эти дозорщики вели дело плохо: частью по незнанию, а иногда ради взяток показывали, что в том или другом селе «дворишки все стоят пусты», тогда как жители там были. Поэтому через несколько лет после возвращения в Москву отца государя были посланы новые дозорщики и писцы для составления писцовых книг. И тем и другим было запрещено под страхом жестокого наказания брать взятки; такому же наказанию подвергались и те лица, которые давали взятки или неверные показания о своем имуществе. Кроме налогов государева казна пополнялась иногда и добровольными пожертвованиями людей, радевших о благе Родины. Среди них особливо выделялись Строгановы, владевшие соляными промыслами на Урале, с них приходилось подати 13 000 р., но государь и земский собор просили их порадеть о церкви и Родине, заплатить 40 000 рублей, и Строгановы заплатили.
Кроме страшного разорения народ нередко страдал еще от злоупотреблений воевод, дьяков и подьячих. Привыкнув бесчинствовать и насильничать во время смуты, они не могли сразу отрешиться от неправды, они грабили и разоряли население, брали с него больше, чем было положено. Так поступали не только назначенные из Москвы воеводы, но и избранные самим населением старосты.
С возвращением в 1619 году отца государя митрополита Филарета, поставленного тогда же в патриархи, явилась давно жданная помощь молодому царю в управлении государством. Сразу же почувствовалась опытная и твердая рука человека, которого не сломили ни притеснения Бориса Годунова, ни долгий мучительный польский плен. Бояре делали доклады о государственных делах и царю, и патриарху. Им обоим представлялись и иностранные послы. В государственных грамотах этого времени видим рядом два имени: «Государь Царь и великий князь Михаил Федорович всея Руси с отцом своим великим Государем Святейшим Патриархом Филаретом Никитичем Московским и всея Руси». 14 лет так и шло до смерти патриарха, последовавшей в 1633 году. Про патриарха Филарета один из современников говорит, что он «не только слово Божие исправлял, но и земскими делами всеми правил, многих освободил от насилия... Кто служил в безгосударное время и был не пожалован, тех всех он взыскал и пожаловал». Напротив, он был суров по отношению к провинившимся и вместе с тем настолько был справедлив, что не щадил и своих родственников: так, племянники его Салтыковы, изобличенные в разных злоупотреблениях, были наказаны и сосланы в отдаленные города.
В непрестанных заботах о насаждении порядка и уничтожении тяжелых последствий пережитой смуты царь и патриарх настойчиво искореняли всякого рода несправедливости и насилия. На одном из земских соборов они возвестили о своей непреклонной воле, чтобы «все люди государства, Божиею милостью и их царским призрением, жили в покое, мире и радости».
Царю и патриарху со всехсторон подавали челобитья на бояр и всяких других чинов людей за их насильства и обиды. Для защиты обиженных был учрежден приказ Сыскных Дел (приказами тогда назывались высшие учреждения в Москве, которые заведовали теми или другими государственными делами). Во главе этого приказа были поставлены близкие государю и патриарху люди, князья Черкасский и Мезецкий, которые должны были принимать жалобы и «накрепко по этим делам сыскивать».
Однако уничтожить сразу притеснения и насилия было трудно. В приказы проникло немало неблагонадежных людей, особенно из числа бывших тушинцев. Искоренить дурные внутренние плоды смуты было очень трудно; но Филарет Никитич все, что мог, сделал для того, чтобы их искоренить. Благодаря мудрой деятельности его, начало расти общее доверие к правительственной власти, и царская власть, пошатнувшаяся в Смутное время, окрепла и возвратилась- к своей прежней силе.
Помимо забот о справедливом распределении податей и повинностей и борьбы с насильниками, царь и патриарх заботились всемерно о благоустройстве государства. Со времени смуты многие города лежали в развалинах. В самой Москве, когда в нее вступил новый государь, царские палаты стояли без крыш. Кроме того, Москва и другие города сильно страдали от пожаров. Столица горела при царе Михаиле Федоровиче три раза: в 1626, 1629 и 1634 годах. Для борьбы с пожарами стали принимать строгие меры. По приказу государя, особый «объезжий голова» ежедневно должен был по нескольку раз осматривать свой участок, следить за пожарными сторожами и ловить поджигателей. В Москве в это время уже содержались постоянные пожарные обозы с сотнями лошадей. Все эти меры оказались действительны, и после 1634 года таких страшных пожаров уже не было.
Государь проявил большую заботу о восстановлении из развалин Москвы и других городов. В Москве деревянные стены, шедшие вокруг города, были заменены большим валом, многие деревянные церкви были перестроены в каменные. Были возобновлены разрушенный поляками Печатный двор и Царская библиотека, почти уничтоженная во время лихолетья. Для этого из многих монастырей брались в нее такие книги, которых там было несколько, а с редких книг делались для нее особые списки. Отчасти благодаря этой книжной заботе возродилась вновь и русская письменность: появляются замечательные труды Авраамия Палицына — «Сказание об осаде Троице-Сергиева Монастыря» и Симона Азарьина — «Житие преподобного Сергия». Строились укрепления и храмы и в других городах.
Все эти многочисленные работы и необходимые улучшения в разных областях жизни нельзя было исполнить одними своими мастерами. Приходилось поневоле обращаться в иностранные государства, где среди внутреннего мира, упорного труда и процветания наук и развились и достигли преуспеяния разного рода искусства и ремесла. Иностранные мастера, главным образом немцы, голландцы и отчасти англичане, устраивали у нас различные фабрики. Особенно нужны были для государства литейных дел мастера и так называемые «рудознатцы», т. е. люди, умевшие отыскивать железную, медную и всякого рода другую руду. Их царь Михаил Федорович усиленно призывал из-за границы. Среди этих иноземцев особенно прославился голландец Андрей Виниус, который по приказанию царя основал чугунно-плавильный завод близ Тулы. Этим самым царь положил основание Тульскому оружейному заводу. Наряду с иностранными мастерами нам в это время приходилось иметь дело и с иноземными купцами, которые усиленно ходатайствовали перед царем о даровании им разного рода льгот. Как ни трудно было положение Московского государства в то время, однако власти крепко обороняли своих торговцев от соперничества иностранцев.
Таковы были главные меры царя Михаила Федоровича для внутреннего благоустроения разоренного смутой государства. Надо отметить одну особенность: почти всегда царь, прежде чем предпринять что-нибудь важное, созывал земский собор, т. е. выборных от разных чинов людей, у которых спрашивал мнение относительно того или другого дела. Выборные, посоветовавшись по сословиям (отдельно служилые люди, купцы и другие), подавали царю свою челобитную, в которой представляли ответ на царские вопросы. Царь мог принять мнение земского собора, но мог и не принять и поступить так, как он находил для государства лучше. Почти всякие челобитные земского собора кончалась заявлением: «Мы думаем то-то и то-то, а впрочем во всем Твоя Государева воля».
Благодаря земским соборам царь мог хорошо знать нужды населения и принимать необходимые меры для блага родной страны. При царе Михаиле Федоровиче земские соборы созывались особенно часто и иногда заседали по нескольку лет подряд. Это вполне понятно, так как ввиду всеобщего расстройства царю нужно было постоянное содействие со стороны земских людей. Впоследствии при преемнике Михаила Федоровича ввиду укрепления порядка в государстве, большего ознакомления московских властей с народными потребностями и, наконец, благодаря тому, что царская воля была уже выражена в точных писаных законах, земские соборы собираются реже. Первые государи из дома Романовых в трудные времена жизни государства постоянно обращались к своему народу, видя в своем единении с ним залог укрепления мощи государственной, и земля Русская через уполномоченных своих всегда горячо отзывалась на царский призыв: народ был готов пожертвовать всем на благо Родины и во славу своего государя. Искоренение смуты, укрепление в государстве порядка, установление власти сильной и справедливой шли на пользу земли, и русские люди не могли этого не понимать.
Время царя Алексея Михайловича
Царь Алексей Михайлович вступил на престол шестнадцати лет.
Царь был юноша живой, впечатлительный, всем интересовавшийся. Он прекрасно знал Священное Писание и русские летописи, не был чужд и иноземной светской науке. Мать его царица Евдокия Лукьяновна только пятью неделями пережила своего царственного супруга. Около юного царя не было верного и честного человека, на которого он мог бы опереться и который помогал бы ему своей опытностью, знанием жизни и людей. Появились снова недобросовестные люди, которые больше заботились о своей личной выгоде, чем о пользе государства. Таким оказался и воспитатель молодого царя, ближний боярин Морозов, который даже породнился с государем, женившись на младшей сестре его супруги. Морозов был человек даровитый и по тому времени образованный, но, достигнув высокого положения, стал злоупотреблять царским доверием. Еще более своекорыстным человеком оказался царский тесть боярин Милославский. Деятельность этих лиц не могла привести к добру, и снова смута пошла по Русской земле. В 1648 году в Москве произошел мятеж. Еще за два года перед этим московские торговые люди из гостиной и суконной сотен, а также люди черных сотен (так назывались в Москве мелкие купцы и ремесленники) подали царю челобитную, в которой жаловались на торговых иноземцев, особенно англичан, получивших благодаря взяткам многие льготы и преимущества.
Русские купцы писали царю, что в прежнее царствование дана была грамота одному только англичанину Джону Мерику с товарищами — торговать по всем городам русским, а теперь в Русское государство, во все города понаехало великое множество иноземных купцов. При помощи взяток им удается — жаловались купцы — привозить товары почти без пошлины, чем для государевой казны чинятся великие убытки. Наконец, челобитчики указывали, что среди русских торговцев находились предприимчивые люди, которые возили сами за границу свои товары (собольи и другие меха), но иностранцы там у них не покупали товару ни на одну копейку и, смеясь, говорили, что они хотят этим отбить у русских купцов охоту самим продавать свой товар.
Однако челобитье не имело успеха, так как иностранным купцам покровительствовали сильные люди, особенно боярин Морозов. Отказ в просьбе взволновал московских торговых людей. Еще более усилилось народное недовольство после введения прибавочной пошлины на соль. Все эти невыгодные для населения меры приписывали царскому воспитателю и окольничим Плещееву и Траханиотову.
1 июня 1648 года при возвращении царя в Москву из Троицкой обители, при самом въезде царя в Кремль, перед Спасскими воротами его остановила толпа московских жителей, которые просили управы на Плещеева. После милостивых слов царя толпа уже готова была разойтись, но грубые действия некоторых бояр вызвали вспышку: толпа потребовала выдачи Морозова и разграбила его дом, равно как и дома других знатных людей, запятнавших себя корыстолюбием. Затем и в следующие дни толпа продолжала бесчинствовать. Царь, удостоверившись в злоупотреблениях Плещеева и Траханиотова, велел предать их казни, патриарх же совместно с другими духовными лицами увещевал народ успокоиться.
Когда волнение несколько утихло, царь 6 июня торжественно вышел на Лобное место и обратился к народу с трогательным словом, говорил, что он теперь взял все дела в свои руки и не даст воли злым людям. Вместе с тем он сказал, что народу нужно отнестись снисходительно к Морозову, который заботился о царе в отроческие его годы.
Народ покрыл слова государя громким криком: «Многие лета Царю нашему».
Так кончился этот мятеж в Москве. Волнения возникают и в других городах. Так, в Великом Устюге и Сольвычегодске население бунтовало против корыстолюбивых воевод. Впрочем, в этих городах мятежи скоро затихли. В Сольвычегодске много содействовала успокоению почитаемая населением вдова одного из братьев Строгановых. Гораздо сильнее были мятежи в Пскове и Новгороде. В этих городах волнения произошли главным образом вследствие подстрекательства злонамеренных лиц, желавших поживиться во время смуты. Ближайшим поводом к возникновению волнений послужило неправильное понимание народом распоряжения властей, изданного ради русских людей и православных финнов, бежавших к нам от гонений шведов-лютеран из уступленных Швеции по Столбовскому миру городов и сел. За таких пришельцев Русское правительство должно было уплачивать деньги, но так как денег в казне было немного, то вместо денег стали выдавать хлебом из царских житниц Новгорода и Пскова. И тоща разные гулящие люди начали говорить, что бояре и воеводы изменили царю и нарочно отдают хлеб иностранцам. Чернь в обоих городах поднялась против властей, некоторых убили, другие должны были бежать. Во Пскове мятежники имели успех, и для их усмирения было отправлено войско; но в Новгороде бунтовщики встретили сильное противодействие со стороны митрополита Никона, будущего патриарха. Последний торжественно предал анафеме в Софийском соборе зачинщиков мятежа, за что толпа ворвалась в его покои, оскорбила и чуть не до смерти избила его. Когда мятежники одумались и смирились, то тот же митрополит Никон явился пред царем за них заступником.
Этим и завершились бывшие в первые годы царствования Алексея Михайловича народные смуты. Много им способствовали злоупотребления приказных людей; многочисленное поколение старых тушинцев не все еще сошло в могилу, да и некоторой части молодого поколения передались их злые нравы, как передается великая злая зараза.
Конец царствования Алексея