Литературное наследие
Митрополит Питирим (Нечаев)
При разработке паломнических и духовно-просветительных туристических маршрутов литературное наследие Руси может быть использовано двояким образом. Во-первых, можно привлекать произведения русской литературы – как древней, так и нового времени – в качестве вспомогательного материала при показе того или иного монастыря, храма или другого памятного места. Во-вторых, можно строить маршрут, исходя из литературного материала – произведения, группы произведений или творческой биографии писателя. И тот, и другой метод позволяют обогатить восприятие литературного произведения личным опытом соприкосновения с реалиями, его породившим или в нем описанными.
"В деле освоения нашего литературного наследства, являющегося частью наследства общекультурного, древней русской литературе принадлежит значительное место, определяемое прежде всего тем, что она была значительным этапом в развитии великой русской литературы, приобретшей мировое значение" (Н.К.Гудзий). Особо следует отметить тот факт, что, в отличие от литературы нового времени, древнерусская литература намного меньше известна даже вполне воцерковленным людям, знакомым в основном с житиями святых, и то по пересказам XIX в. Введение же ее в круг чтения могло бы сыграть огромную роль в формировании национального самосознания. Неоценимо познавательное значение древней русской литературы для уяснения нашего исторического прошлого. Значительна и воспитательная ценность многих памятников нашей старинной литературы, развивающих темы патриотизма, государственного строительства, политического единства и героизма русского народа.
Глубоко символично, что у истоков русской литературы находится летопись, созданная в Киево-Печерском монастыре – "Повесть временных лет", а средневековый период отечественной словесности завершает "Келейный летописец" святителя Димитрия Ростовского. Летописи создавались при монастырях и княжеских дворах. Это придавало им особый колорит: с одной стороны, летопись всегда проникнута публицистическим духом, а с другой "добру и злу внимая равнодушно" (по словам Пушкина) летописец никогда не осуждает героев своих повествований, даже если и обличает их неправильные с точки зрения христианской морали и блага государства поступки. Знание летописного материала позволяет совершить путешествие во времени, увидеть современный пейзаж, ландшафт, город или поселок в его исторической перспективе. Многотомное научное издание, снабженное всеми необходимыми видами указателей – Полное собрание русских летописей – позволяет найти необходимый материал практически для любого маршрута.
Очень важный жанр древнерусской литературы – слово. Это и проповедь, толкующая значение того или иного текста Священного Писания, и объяснение христианского праздника, и обличение пороков – как личных, так и общественных. Слово, являясь самостоятельным жанром письменной литературы, тем не менее теснейшим образом связано со временем и местом своего появления, т.е. оно всегда имело конкретного адресата.
Едва ли не самым значительным произведением домонгольского периода русской литературы является "Слово о Законе и Благодати" митрополита Илариона (между 1037 и 1050). Написанное первым русским (а не греком) среди иерархов Русской Церкви, оно в полной мере показывает, насколько прониклась глубинными истинами православия молодая Русская Церковь. Говоря о древних святынях Киева, о шедеврах архитектуры, нельзя не сказать и о "Слове о Законе и Благодати", в котором были глубоко поняты и осознаны истины веры, символически выраженные в древних храмах.
Особое место среди произведений древнерусской литературы занимает гимнография – богослужебные тексты, посвященные русским святым, написанные по образцу аналогичных византийских произведений. В храме, посвященном святому или празднику, всегда уместно вспомнить прославляющие их песнопения.
И, наконец, едва ли не основной объем древнерусской литературы составляют жития (агиография) – жизнеописания святых с повествованием о чудесах, совершенных ими как при жизни, так и при молитвенном обращении к ним после их кончины. Большое место в литературе XI в. занимает прославление первых русских святых – крестителя Руси, святого равноапостольного князя Владимира, предтечи крещения — святой княгини Ольги, а также первых христиан-мучеников.
Древнее житие святого князя Владимира, Корсунская легенда, память и похвала Иакова Мниха, проложное житие, известное в списках XIII в., а также использование текстов в "Повести Временных Лет", безусловно, восходит к XI в. По этим древним текстам можно проследить жизненный путь князя Владимира и княгини Ольги как во времени так и в пространстве, увидеть маршруты их путешествий на пути к истинной вере. Причем, вспомнить житие святой Ольги уместно не только в Киеве, но и во Пскове, где, по преданию, Ольга до замужества была перевозчицей у слияния рек Псковы и Великой и где в Троицком соборе хранится легендарный Ольгин крест. Большое число агиографических и гимнографических сочинений XI—нач.XII вв. посвящено первым русским князьям-страстотерпцам, святым Борису и Глебу: жития, служба, сказание о чудесах и перенесении мощей. Борису и Глебу посвящено много храмов и монастырей, но особо следует отметить один из древнейших монастырей Руси – Новоторжский Борисоглебский, основатель которого, преподобный Ефрем Новоторжский, был слугой одного из братьев-страстотерпцев. Широкое почитание вскоре после смерти получил и преподобный Феодосий Печерский (1074) один из первых, наряду с преподобным Антонием, русских подвижников и создатель Киево-Печерской Лавры – матери монастырей русских. Его житие, написанное вскоре после его смерти преподобным Нестором Печерским, а также Киево-Печерский патерик – собрание житий подвижников древнейшего русского монастыря – представляют собой богатейший литературный материал для совершающих паломничество в Киево-Печерскую Лавру.
Вообще же, при организации паломничества в любой монастырь необходимо знать жития его основателя и прославленных подвижников, а в случае, когда монастырь посвящен какому-либо святому – и житие этого святого. Достаточное количество житий существует в отдельных изданиях, а также в сборниках. Практически любое житие можно найти в изданных Археографической комиссией на рубеже XIX – XX вв. "Великих Минеях Четиих" Митрополита Макария (об этом корпусе книг речь пойдет ниже), а также в "Житиях святых" святителя Димитрия Ростовского.
С распадом Древней Руси на отдельные княжества каждое из них приобретает свое "литературное лицо". Особое внимание уделяется житиям местных святых, событиям местной истории. Так, в Новгородской литературе появляются Житие князя Феодора-Мстислава Владимировича (единственное в новгородской литературе княжеское житие), Жития Варлаама Хутынского, епископа Аркадия. После 1174 г. появляется 1-й вариант "Сказания о чуде от иконы Знамения", произведения, посвященного особо чтимой в Новгороде иконе Божией Матери, но связанное с глубокой национальной трагедией: оно возникло после неудачного похода суздальцев на новгородцев, т.е. после очередной междоусобицы. Литература Владимиро-Суздальской Руси связана прежде всего с именем святого князя Андрея Юрьевича Боголюбского. В его княжение возникает новая архиерейская кафедра — Суздальская; древняя, но ранее незначительная, Ростовская, приобретает особое значение. С этим периодом связано Сказание о чудесах Владимирской иконы Божией Матери; Житие святителя Леонтия Ростовского — до возвышения Москвы — покровителя северо-восточных земель. Огромное впечатление производит Повесть о мученической смерти князя Андрея Боголюбского (не оформленная в виде жития, но сохранившаяся в составе летописей), если ее рассказать непосредственно на месте трагической гибели князя в исторических помещениях княжеской резиденции в Боголюбове. Древние Полоцк и Смоленск оставили нам Жития преподобной Евфросинии Полоцкой и преподобного Авраамия Смоленского. Часть произведений этого периода носила не местный, а общерусский характер. Здесь следует отметить Вопрошание Кирика Новгородца к архиепископу Нифонту, произведение, дающее представление о церковно-обиходной практике того времени. Рассказ об особенностях древнего богослужения будет весьма уместен в древнейших (домонгольских) храмах Новгорода, Пскова, Владимира.
Для периода монголо-татарского нашествия (середина XIII-XIV вв.) характерно особое стремление к поддержанию традиций. В историческом противостоянии Русь отстаивала свою национально-религиозную самостоятельность. Особое место в этот период занимают Княжеские жития. Прославляются святые князья-воины (Александр Невский), князья, претерпевшие мучения за веру в Орде (Михаил Черниговский и боярин его Феодор, Михаил Тверской).
В период противостояния Орде возникают тексты со светским сюжетами, например воинские повести, но они несут на себе отпечаток конфессионального противостояния, поскольку рассказывают о сражениях православных христиан с иноверцами и при известных обстоятельствах могли произноситься в церкви (например, Повесть о Меркурии Смоленском как чтение на праздник Смоленской иконы Божией Матери или повесть о разорении Рязани Батыем в числе чудес от Зарайской иконы Святителя Николая). Сложные отношения между более древним Тверским княжеством и Москвой, возвысившейся уже во время ордынского ига, нашли отражения в тверской литературе, особо богатой княжескими житиями. Поклонение благоверным князьям Тверской земли может стать отдельным направлением паломничества. Среди произведений, посвященных борьбе против ордынского ига, нельзя не отметить Задонщину – произведение, посвященное Куликовской битве. Происходит перелом как в ходе истории, так и в сознании людей и в литературе отражавшей национальное самосознание.
XV век – век окончательного освобождения от ига, век расцвета литературы, преимущественно житийной. Распространение монастырей, начавшееся в эпоху Преподобного Сергия Радонежского, явило огромное количество подвижников, сравнявшихся своими подвигами с великими преподобными древности. Практически каждому из основанных в это время монастырей соотвествует интереснейший житийный материал – жития преподобных Сергия и Никона Радонежских, Саввы Сторожевского, Кирилла Белозерского, Корнилия Комельского, Сергия Нуромского, Павла Обнорского, Стефана Махрищского и множества других подвижников составили летопись Северной Фиваиды. Новое южнославянское влияние, постепенное осознание независимости от Орды, прилив на Русь огромного количества новых переводов святоотеческой и подвижнической литературы – все это привело к необычайному общекультурному и литературному подъему. Послание на Угру Ростовского епископа Вассиана (1480) знаменует окончательную духовную победу над Ордой, вылившуюся и в победу военную — противостояние на Угре закончилось тем, что ордынцы ушли, так и не посмев вступить в битву с русскими. К XV в. относится и прославление новых икон Божией Матери - Тихвинской, Черской, Колочской. Сказания о местночтимых иконах Божией Матери также составляют необходимый литературный материал для организаторов паломничества.
В XV – начале XVI в. складываются крупнейшие книжные центры Древней Руси: библиотеки Троице-Сергиевой лавры, монастырей Кириллова-Белозерского, Соловецкого, Иосифо-Волоцкого, Антониева-Сийского, Чудова. В программу посещения этих монастырей необходимо включить рассказ об этих знаменитых библиотеках.
В конце XV века на Руси появляется полный свод библейских текстов, составленный при кафедре новгородского архиепископа Геннадия — так называемая Геннадиевская Библия. Этот факт необходимо учитывать при посещении Новгорода.
XVI в. – столетие важнейших обобщающих предприятий. Создается Русский Хронограф – историческое произведение, обобщающее огромный объем летописного материала. В этой работе значительную роль сыграл Московский митрополит Даниил – постриженник Иосифо-Волоцкого монастыря. Характерно, что наиболее ранние списки и подготовительные материалы к Хронографу были созданы в Иосифо-Волоцком монастыре. Другое важное обобщающее произведение - Волоколамский патерик, созданный по образцу как древних патериков восточной церкви, так и русского Киево-Печерского патерика. Также с именем Даниила Московского связано и еще одно историческое произведение – Никоновская летопись.
Особый интерес представляет и судьба Максима Грека – европейски образованного афонского монаха, ставшего одним из самый ярких русских церковных писателей. Места, связанные с его биографией – Москва, Иосифо-Волоцкий монастырь, Тверской Отроч монастырь и Троице-Сергиева Лавра могут составить целый агиобиографический паломнический маршрут.
И, наконец, при Московской митрополичьей кафедре под руководством Митрополита Макария создается гигантский свод житийных и поучительных текстов – Великие Минеи Четьи, книга предназначенная для ежедневного благочестивого чтения. С именем Митрополита Макария связан и расцвет лицевого (иллюстрированного) книгописания. Большое количество лицевых рукописей находится в московских древлехранилищах: Рукописных отделах Российской Государственной библиотеки и Государственного исторического музея, а также в Российском архиве древних актов, где они доступны для экскурсионного показа.
Центральной фигурой в духовной литературе начала XVII столетия, Смутного времени, является Патриарх Гермоген. Как писатель, почтивший святыни своей Казанской епархии, он проявил себя и прославился еще в конце XVI в. В XVII в. с его именем связано в первую очередь героическое противостояние польско-литовскому нашествию. Теме этого противостояния посвящен целый ряд произведений историко-публицистического характера: "Новая повесть о преславном Российском царстве", "Плач о пленении и конечном разорении Московского государства", "Повесть о преставлении князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского", "Сказание" келаря Троице-Сергиевой Лавры Авраамия Палицына, "Летописная книга" Катырева-Ростовского. Упоминание всех этих произведений весьма уместно как при показе памятных мест Москвы, связанных со смутным временем, так и при паломничествах в Костромской Ипатьевский монастырь, связанный с установлением династии Романовых.
"Житие Петра и Февронии Муромских", "Повесть о Юлиании Лазаревской" – новый этап в развитии житийной литературы. Житие приобретает черты бытовой повести. Интересно, что начало развития этого жанра связано именно с муромской землей.
В XVII в. начинается заметное обмирщение русской литературы, появляется вымышленный герой – явление немыслимое в литературе Древней Руси. Создается почва для проникновения в русскую литературу влияний, мотивов и художественных методов литературы западной. Это и случается в XVIII в., после петровских реформ. Однако классицизм и литература эпохи Просвещения, основанные в основном на протестантской идеологии, не нашли широкого развития на русской почве.
Нельзя не отметить как трагический итог эпохи возникновение четкой границы между литературой светской и духовной. Труды церковных авторов XVIII – XIX вв. — святителей Тихона Задонского, Димитрия Ростовского, Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова и др. практически не входят в круг чтения образованной публики того времени, несмотря на то, что помимо глубоко духовного содержания они обладали и бесспорными художественными достоинствами. Судьба каждого из этих замечательных писателей может быть раскрыта в агиобиографическом паломническом маршруте.
После недолгого и не слишком плодотворного увлечения западными влияниями, освоив за сто лет европейскую стилистику и художественные приемы, подчас заразившись и разрушительными для духовного здоровья идеями религиозного индифферентизма и даже атеизма, русская литература возвращается к своим традиционным нравственным ценностям, хотя и абсолютно в новой форме. Именно эта духовная преемственность между древней и новой русской литературой позволяет использовать последнюю если не для паломнических, то для духовно-просветительных маршрутов.
Для характеристики русской литературы нового и новейшего времени интересен взгляд "со стороны". Вот что пишет о русской литературе, сравнивая ее с западной, Стефан Цвейг: "Раскройте любую из пятидесяти тысяч книг, ежегодно производимых в Европе. О чем они говорят? О счастье. Женщина хочет мужа или некто хочет разбогатеть, стать могущественным и уважаемым. У Диккенса целью всех стремлений будет миловидный коттедж на лоне природы с веселой толпой детей, у Бальзака – замок с титулом пэра и миллионами. И, если мы оглянемся вокруг, на улицах, в лавках, в низких комнатах и светлых залах – чего хотят там люди? – Быть счастливыми, довольными, богатыми, могущественными. Кто из героев Достоевского стремится к этому? – Никто. Ни один". Аналогичную точку зрения высказывает и турецкий переводчик и критик Э. Гюней: "Идеалом героев, созданных Диккенсом, является хороший дом, счастливая семейная жизнь. Герои Бальзака стремятся приобрести великолепные замки, накопить миллионы. Однако ни герои Тургенева, ни герои Достоевского, ни герои Толстого не ищут ничего подобного… Русские писатели требуют очень многого от людей. Они не согласны с тем, чтобы люди ставили на первый план свои интересы и свой эгоизм" (Цит. по: М.М.Дунаев. Православие и русская литература).
Именно вследствие особенного восприятия мира в русской литературе, даже среди писателей, отдавших дань веянию времени – классицизму или романтизму, мы видим примеры высокой духовности. Удивительное соединение естественнонаучного и духовного познания мира представляют собой оды М.В.Ломоносова и особенно его стихотворное переложение части книги Иова. Замечательные опыты поэтического богопознания дают и произведения Г.Р.Державина, особенно стихотворные переложения псалмов. Новый шаг в развитии русской литературы представляет сентиментализм с его вниманием к переживаниям личности. Открытием Н.М.Карамзина стала мысль о том, что "и крестьянки любить умеют". Последним подражательным, ученическим этапом в новой русской литературе был романтизм. Но, несмотря