Обман в нашей жизни. Использование индивидуальных личностных особенностей

бороться с ее последствиями. Это касается всех сторон человеческой жизни, но особенно применимо к обману. Одним из первых — в середине XVII века — этот вопрос поднял испанский писа­тель Бальтасар Грасиан, ему мы и предоставим слово. Нужно лишь по­стараться за тяжело построенными фразами, несущими на себе груз трех с. половиной столетий, разглядеть точную и остроумную мысль, кото­рой отличаются афоризмы Грасиана. Итак, качество первое: проницатель­ность.

«Хвала проницательному. Некогда выше всего ценилось умение рассуж­дать, теперь этого мало — надо еще распознавать и, главное, разоблачать обман. Нельзя назвать разумным человека непроницательного. Быва­ют ясновидцы, читающие в сердцах, рыси, видящие людей насквозь. Ис­тины, для нас самые важные, выска­зываются лишь наполовину, но до чуткого ума они дойдут целиком. Если к тебе благоволят, отпусти по­водья своей доверчивости, но если к тебе враждебны, дай ей шпоры и гони прочь».

Смысл вышесказанного достаточ­но Прозрачен. Бальтасар Грасиан по­нимает, что нельзя быть подозри­тельным постоянно, и в дружеской среде можно расслабиться, позволив своей вере в людей пересилить недо­верчивость. Но при малейших при­знаках опасности стоит напрочь от­казаться от легковерности, не считая при этом подозрительность грехом. Грасиан ставит почти знак тождест­ва между разумностью и проница­тельностью, да и в самом деле — оба эти качества позволяют человеку ви­деть за обманчивым блеском внеш­ности глубинные причины поведения людей. Для исправно функциониру­ющего, мощного разума не бывает секретов — «истины, для нас самые важные, высказываются лишь напо­ловину, — пишет он, — но до чутко­го ума они дойдут целиком».

Но недоверие само по себе — еще не гарантия того, что тебя не обма­нут. И Бальтасар Грасиан это хоро­шо понимает. Как только мошенник замечает в глазах своей потенциаль­ной жертвы хотя бы тень недоверия, он тут же меняет свои хитроумные приемы на новые, более изощренные. Поэтому, заподозрив обман, старай­ся, чтобы эти подозрения не стали известны твоему противнику.

«Кругом обман, посему будь на­чеку, но не показывай своего недо­верия, дабы не вызвать недоверия к себе, оно опасно, ибо, порождая враж­ду, побудит к мести и возбудит такое зло, какое тебе и не снилось... не подавай виду, что не веришь, — это невежливо, даже оскорбительно: ты тогда даешь понять собеседнику, что либо он обманывает, либо сам обма­нут. А главное даже не в этом, а в том, что недоверие — признак лживости. И не забывай, что обманывают не только словами, а и делами, и этот обман еще вредней».

Второе качество, необходимое в нашей жизни, по мнению Грасиана, — скрытность. Без него человек становится беззащитным, ибо алч­ные и бесчестные люди всегда смо­гут извлечь пользу из открытого че­ловека:

«Страсти — окна духа. Мудрость житейская требует скрытности: кто играет в открытую, рискует проиг­раться. Сдержанность таящегося вступает в поединок с зоркостью проницательного: против глаз рыси темная струя каракатицы. Пусть не знают, чего ты хочешь, не то помешают, одни — противодействием, другие — угодливостью».

Надо отметить, что принципы жиз­ненных интриг, пожалуй, впервые в европейской литературе с такой чет­костью сформулированные Грасианом, были хорошо известны на Востоке. Как пишет А. Игнатенко, они входили в книги наставлений влас­тителям арабских стран.

Например, Ибн-аль-Азрак в своем сочинении приводит рассказ о том, как халиф Абд-аль-Малик Ибн-Мар-Ван нашел камень с выбитой на нем древнееврейской надписью. По его повелению мудрецы растолковали ему послание из глубины веков. «По­скольку предательство в природе че­ловека, то доверять кому бы то ни было — слабость», — было написано на нем.

Другой арабский писатель, Ибн-ад-Дая, писал в своих «Греческих за­ветах»: «Остерегайся людей больше, чем надейся на них, берегись их боль­ше, чем доверяй им».

Пророк Мухаммед писал: «Прибе­гайте к сохранению тайны, если хо­тите исполнения ваших нужд. Ведь завидуют всякому, обладающему каким-то благом».

В старинной арабской рукописи, которая хранится в Парижской биб­лиотеке и авторство которой без до­статочных оснований приписывают известному мудрецу Востока Аль-Маварди, говорится: «Нет ничего более успешного в осуществлении хитрос­тей и более способствующего использованию удобных случаев, чем сохранение тайны».

Вернемся, однако, к «Карманному оракулу» Бальтасара Грасиана. Тре­тье качество — умение разбираться в людях, которое является полуискус­ством- полунаукой, которую следует осваивать всю жизнь, если не хо­чешь оказаться в дураках. К настоя­щему времени написаны сотни книг по практической психологии, созда­ны тысячи тестов, позволяющих оп­ределить особенности личности че­ловека, но для большинства людей чужая психика остается тайной за семью печатями. В школах нам пре­подают множество ненужных наук, заставляют зубрить геометрию, хи­мию, географию и астрономию, вмес­те с тем выпуская в жизнь беззащит­ными против искусного обмана.

Во времена Бальтасара Грасиана психология еще не существовала как наука, но мудрый иезуит уже тогда советовал своим читателям больше времени уделять изучению людей, а не вещей:

«Не обманывайся в людях, — со­ветует Бальтасар Грасиан. — Этот род заблуждения самый опасный и самый обычный. Лучше обмануться в цене, чем в товаре, а уж тут-то осо­бенно важно видеть насквозь. Пони­мать жизнь и разбираться в людях — далеко не одно и то же.

Великая премудрость — постигать характеры и улавливать настроения. Людей столь же необходимо изучать, как книги».

Ну и, наконец, четвертое, но от­нюдь не последнее в плане профи­лактики обмана, как сказали бы се­годня психологи, соответствующее ролевое поведение:

«Не слыви человеком с хитрецой — хоть ныне без нее не проживешь. Слыви лучше осторожным, нежели хитрым. Искренность всем приятна, хотя каждому угодна вчуже. Будь с виду простодушен, но не простоват, проницателен, но не хитер. Лучше, чтоб тебя почитали как человека бла­горазумного, нежели опасались как двуличного. Искренних любят, но обманывают. Величайшая хитрость — скрывать хитрость, ибо ее приравни­вают к лживости. В золотом веке царило прямодушие, в нашем, же­лезном, — криводушие. Слава рассу­дительного почтенна и внушает дове­рие, слава хитреца сомнительна и порождает опасения».

Плохо быть обманутым, но не менее тяжело всюду видеть обман, ожидать его, быть постоянно на­стороже. Такое состояние, если оно длится постоянно, способно нарушить нервную систему любого человека. Примером такого существования, проходившего в вечном ожидании предательства и измены, может слу­жить жизнь русского царя Ивана Ва­сильевича, за свою патологическую жестокость названного современни­ками «Грозным».

Историк В. Ключевский — один из лучших знатоков и описателей ха­рактеров русских царей, которого по праву зовут «российским Плутархом», дал блестящий психологический ана­лиз духовной эволюции Ивана Васи­льевича с детства до конца его жут­кого правления. Он пишет:

«Как все люди, выросшие среди чужих, без отцовского призора и ма­теринского привета, Иван рано ус­воил себе привычку ходить оглядываясь и прислушиваясь. Это развило в нем подозрительность, которая с летами превратилась в глубокое не­доверие к людям».

Как отмечает Ключевский, этому во многом способствовала атмосфе­ра лицемерия и двуличия, которой была пропитана жизнь Кремля. Впос­ледствии в письмах к князю Курб­скому сам Иван Васильевич писал, что его плохо кормили и одевали, а бояре стесняли во всем, не давая воли, вспоминая о его царском про­исхождении только в дни торжественньк праздников. В такие моменты отношение к молодому царю резко менялось: его приближенные, еще вчера пренебрегавшие юным госуда­рем, на людях изъявляли ему при­творную почтительность и покор­ность. Конечно же, такое двуличие оставляло сильный след в душе бу­дущего правителя России, застав­ляя его сомневаться в искренности людей. Ключевский пишет, что «его лас­кали как государя и обижали как ре­бенка. Но в обстановке, в какой шло его детство, он не всегда мог тотчас и прямо обнаружить чувство досады и злости, сорвать сердце. Эта необ­ходимость сдерживаться, дуться в рукав, глотать слезы питала в нем раздражительность и затаенное молчаливое озлобление против людей, злость со стиснутыми зубами... Вечно тревожный и подозрительный, Иван рано привык думать, что окружен только врагами, и воспитал в себе печальную наклонность высматри­вать, как плетется вокруг него бес­конечная сеть козней, которою, чу­дилось ему, стараются опутать его со всех сторон. Это заставило его по­стоянно держаться настороже; мысль, что вот-вот из-за угла на него бросит­ся недруг, стала привычным, ежеми­нутным его ожиданием».

Однако парадокс заключается в том, что человек не может жить, ок­руженный только врагами, и для от­дохновения своей измученной веч­ным ожиданием зла души он должен придумывать себе «друзей», на кото­рых может положиться. Конечно же, возле любого, хоть и трижды подо­зрительного диктатора всегда нахо­дились люди, готовые представить властителю доказательства своей без­мерной преданности. И такие при­дворные становились любимчиками, для которых крайняя подозритель­ность к остальным людям оборачи­валась такой же глубокой доверчивос­тью и благорасположением. Такими приближенными для Ивана Грозно­го были Сильвестр, Адашев, а потом и Малюта Скуратов.

Василий Ключевский пишет: «В каждом встречном он прежде всего видел врага. Всего труднее было приобрести его доверие. Для этого таким людям надобно ежеминутно давать чувствовать, что их любят и уважают, всецело им преданны, и кому удавалось уверить в этом царя Ивана, тот пользовался его доверием до излишества».Вывод из этого исторического при­мера в общем-то достаточно бана­лен: обмануть можно любого, даже самого недоверчивого и подозри­тельного человека, если дать ему то, чего ему отчаянно не хватает. А не хватает подозрительным людям чув­ства доверия и ощущения безопас­ности. Таким образом, предоставляя диктаторам доказательства своей исключительной преданности, как рыбы-прилипалы возле беспощадных акул, прекрасно существовали при Сталине — Берия, при Гроз­ном — Скуратов, при батьке Махно — палач Кийко.

Психологический механизм тако­го удивительного сочетания крайней подозрительности с поразительной доверчивостью основан на «законе маятника», который является уни­версальным принципом функцио­нирования физиологических систем человека. Если мы рассмотрим строение мозга человека, то обнаружим там парные ядра, управляющие взаимно противоположными процессами. На­пример, в продолговатом мозгу есть центр вдоха и центр выдоха, в про­межуточном — центры голода и на­сыщения, повышения и понижения температуры. Есть там центры «ада» и «рая», возбуждение которых при­водит к ощущению внеземного бла­женства или же вызывает столь силь­ную депрессию, при которой «хоть в петлю лезь»... Длительное раздраже­ние одного такого центра автомати­чески вызывает повышение тонуса его антагониста. Поэтому после вдоха неизбежно следует выдох, охлажде­ние тела закономерно включает ме­ханизмы «самоподогрева», а экстаз небывалого счастья впоследствии оборачивается приступами отврати­тельного настроения. Особенно явно это проявляется при непосредствен­ном раздражении таких центров (у наркоманов, например), хотя в более ослабленном виде с таким явлением сталкивался любой рядовой потре­битель спиртных напитков, наблю­давший неизбежную смену эйфории при алкогольном опьянении непри­ятными ощущениями, обычно сопро­вождающими похмельный синдром.

При этом каждый может подтвер­дить, что чем лучше было настроение накануне, тем хуже оно будет на сле­дующее утро.

По-видимому, нечто похожее про­исходит и с чувством доверия. Чем больше не доверяет человек окружа­ющим, тем больше испытывает он потребность доверять хоть кому-ни­будь. И, как правило, такой «хоть кто-нибудь» обязательно находится.

ФАКТОРЫ, ПРЕПЯТСТВУЮЩИЕ ОБМАНУ

Люби ближнего, но не да­вайся ему в обман.'

Козьма Прутков

Первый шаг против обмана со­стоит в распознании намерений про­тивника. Поводом для подозрения может быть излишняя назойли­вость человека, его стремление вы­ведать какую-то информацию, кото­рую можно впоследствии обратить против вас. Именно поэтому не ре­комендуется откровенничать с не­знакомцами на вокзалах, в купе по­езда или на курорте. Чем больше вы о себе рассказываете, тем больше даете аферисту козырей для его плу­товской игры. Об этом писали еще восточные мудрецы. Так, Аль-Ма-Варди отмечал в своих книгах, что нельзя доверять человеку, который явно стремится втереться к вам в до­верие и слишком явно выведывает ваши тайны. Он приводит древнее высказывание по этому поводу: «Не отдавай свою тайну в жены тому, кто к ней сватается». Другой мудрец Вос­тока, Ибн-аль-Азрак, писал:

Кто ломится в двери доверия, Тому не открою те двери я.

Итак, первое правило против обма­на: уменьшить до минимума утечку информации. Житейской иллюстра­цией этого правила могут быть сове­ты, опубликованные в газете «Аргу­менты и факты», в статье «Украдут ваш отпуск».

Не афишируйте свой отъезд. По­просите родных или соседей регу­лярно забирать вашу корреспонден­цию, а счетчик заставьте крутиться, оставив включенным какой-либо маломощный безопасный электро­прибор. Не выключайте радиоточ­ку — пусть в вашей квартире даже ночью кто-то разговаривает и поет.

Если случится пользоваться авто­матической камерой хранения, а опуская монету в отверстие ячейки, вы обнаружите, что оно забито и монета не проходит, сбросьте номер кода, который вы набирали. Мошен­ники специально забили отверстие ячейки и наблюдают за вами. И если вы наберете тот же номер, как обычно принято, мошенники откроют ячей­ку через пять минут после вашего ухода, и ваши вещи «сделают вам руч­кой».

Правило второе: не будьте предска­зуемы. Утрируя до банального, ска­жем так: не кладите ключ от кварти­ры под коврик. Впрочем, все умные мысли уже давно высказаны до нас. Вновь обратимся к испанскому муд­рецу Бальтасару Грасиану: «Менять приемы. Дабы отвлечь внимание, тем паче враждебное. Не держаться начального способа дей­ствия — однообразие позволит раз­гадать, предупредить и даже рас­строить замысел. Легко подстрелить птицу, летящую по прямой, труд­нее — ту, что кружит. Не держаться

до конца и второго способа, ибо по двум ходам разгадают всю игру. Ко­варство начеку. Чтобы его провести, немалая требуется изощренность. Опытный игрок не сделает того хода, которого ждет, а тем более жаждет, противник».

И снова перенесемся на триста лет вперед — в наше беспокойное время. Какое отношение это правило имеет к вашему автомобилю? Самое непосредственное. Ведь несмотря на сложные противоугонные средства, поставленные на автомобилях, их угоняют или среди ночи раздается вой сирены, подтверждающий, что кому-то не терпится это сделать. Поэтому специалисты рекомендуют отвернуть на пару оборотов гайку, которая крепит клемму провода, со­единяющего аккумулятор с «массой» автомобиля, обесточив его электро­систему. Или сделать по-другому: по­менять местами два высоковольтных провода на крышке распределителя зажигания. Двигатель не запустится.

Правило третье: не выказывать сразу своих подозрений, если вы за­мечаете, что вас пытаются обмануть. По этому поводу Ларошфуко писал:

«Притворяясь, будто мы попали в расставленную нам ловушку, мы про­являем поистине утонченную хит­рость, потому что обмануть человека легче всего тогда, когда он хочет об­мануть вас».

В конце прошлого века свои суда Япония заказывала в Европе. Однако не все заключаемые японцами дого­вора заканчивались оформлением заказа. Довольно часто они тщатель­но изучали всю техническую доку­ментацию, а потом под каким-нибудь предлогом отказывались от ко­рабля.

Однажды ведущий инженер анг­лийской судоверфи, будучи в кру­госветном путешествии, увидел в австралийском порту японский ко­рабль, который он лично проекти­ровал и от приобретения которого японцы неожиданно отказались. Ин­женер догадался, что прижимистые азиаты просто копировали чертежи и по ним делали суда сами.

Когда на эту судоверфь вновь при­был японский представитель, ему не стали выражать претензий, а предло­жили подробную техническую доку­ментацию. Сценарий последующих событий повторился: через некото­рое время, тщательно изучив черте­жи, японцы аннулировали заказ. А через год в Иокогаме состоялся торжественный спуск на воду нового судна — точной копии английского корабля. Однако торжества были не­долгими. По-видимому, украденные чертежи оказались с изъяном, ибо через несколько секунд после спуска судно перевернулось и затонуло. Так английские судостроители отомсти­ли японским плагиаторам.

Для любителей классической ли­тературы можно предложить другую иллюстрацию к принципу «сохране­ния молчания при обмане» — новел­лу Джованни Боккаччо из «Декаме­рона»:

В этой истории оба героя — и мо­лодой конюх, и старый король — про­явили выдержку и смекалку, только последнее слово осталось за коню­хом. Но общий принцип поведения при обмане был и остается универ­сальным: «игра в простака». Если тебя пытаются обхитрить, не ста­райся показаться умнее своего про­тивника. Наоборот, поддайся ему и усыпи его бдительность. Только так ты сможешь выиграть. Эта стратегия работает в любых ситуациях, в том числе и в разведке. Если шпион за­метил слежку, он не должен этого показывать:

«В разведке есть простое совсем правило: отрыв запрещен! Если уви­дел, что за тобой следят, во-первых, не покажи виду, что ты их заметил, не нервничай и не мечись... Поболтайся по городу, покружи. На опера­цию сегодня идти не следует. Они могут прикинуться, что бросили тебя, а на самом деле они рядом, только больше их стало, только сменили они своих людей. В тот день, когда вы­явил слежку, операция запрещена. Тут закон нерушимый. А каждая опе­рация во многих вариантах готовит­ся. Слежка сегодня, значит, завтра повторим операцию, или через неде­лю, или через месяц. Но не вздумай отрываться от них! Оторвавшись даже под очень хорошим предлогом, ты показываешь им, что ты — шпион, а не простой дипломат, что ты мо­жешь видеть тайную слежку, что тебе надо от нее зачем-то убегать. Если ты им это покажешь, то от тебя не отстанут. Ты покажешь им, что ты — шпион, и этого достаточно. Тогда слежка будет преследовать тебя каж­дый день, тогда не дадут тебе рабо­тать. Один раз от них, конечно, ото­рвешься, но они тебя зачислят в разряд опасных», — пишет Виктор Суворов в романе «Аквариум». — И в другом месте он продолжает:

«Если хочешь обнаружить слежку — побольше равнодушия. Почаще под ноги смотри. Успокой следящих. Тогда их и увидишь. Ибо успокоив­шись, они ошибаются».

Таким образом, когда человек уз­нает о готовящемся против него об­мане, у него есть по крайней мере два варианта ответа. Первый — разо­блачить готовящийся заговор, чтобы уничтожить его в зародыше, а вто­рой — создать иллюзию неведения и, продолжая внешне оставаться бес­печным, подготовить своему про­тивнику встречный обман. Но со­рвать обман можно тоже по-разному. Просто обвинить своего оппонента во лжи — не самый мудрый вариант ответа на попытку обмана. Хотя Козьма Прутков и советовал: «Иног­да достаточно обругать человека, чтобы не быть им обманутым».

Тем не менее лучше поступить тоньше — ненавязчиво дать понять обманщику, что неприятности от его лжи в первую очередь коснутся его самого — так, как сделал это герой басни И. Крылова «Лжец». Мораль сей басни проста — порою одна толь­ко возможность наказания за буду­щий обман может остановить об­манщика:

Из дальних странствий возвратись, какой-то дворянин (а может быть, и князь), с приятелем своим пешком гуляя в поле, расхвастался о том, где он бывал, и к былям небылиц без счету прилагал. «Вот в Риме, например, я видел огурец:

Ах, мой творец! И по сию не вспомню пору! Поверишь ли? Ну, право, был он с гору». — Что за диковина! — приятель отвечал:

На свете чудеса рассеяны повсюду; да не везде их всякий примечал. Мы сами вот теперь подходим к чуду, Какого ты нигде, конечно, не встречал, и я в том спорить буду. Вон, видишь ли через реку тот мост, Куда нам путь лежит? Он с виду хоть и прост, а свойство чудное имеет:

Лжец ни один у нас по нем пройти не смеет:

Да половины не дойдет — провалится и в воду упадет, но кто не лжет, ступай по нем, пожалуй, хоть в карете».

После такого предупреждения раз­меры римского огурца начали умень­шаться — сначала до величины дома, а потом и до размеров человеческого роста. Но в конце концов нервы на­шего путешественника не выдержали предстоящего испытания волшебным мостом, а уменьшать далее размеры чудесного огурца не позволяла его гордость, и в результате ему при­шлось пойти на попятную:

Послушай-ка, — туг перервал мой Лжец, — Чём на мост нам идти, поищем лучше броду.

Классическим примером второй стратегии поведения — «работы под дурачка» является шекспировский Гамлет. Узнав от Призрака тайну гибели своего отца, он ничем не выда­ет себя, усыпляя подозрительность своих врагов. И далее, узнав, что отчим готовит ему погибель, посы­лая р Англию с письмом, в котором предписывается его немедля казнить, он Остается внешне безучастным. Датский принц принимает единст­венно верное решение — без излишнего шума он подменяет роковое по­слание.

Гамлет

Говорят письма два моих собрата,

Которым я, как двум гадюкам, верю,

Везут приказ, они должны расчистить

Дорогу к западне. Ну что ж, пускай,

Втроем и забава, чтобы землекопа

Взорвать его же миной, плохо будет,

Koгда я не вроюсь глубже их аршином,

Чт0б их пустить к луне; есть прелесть в том,

Когда две хитрости столкнутся лбом!

Вот как он рассказывает Горацио о выполнении своего замысла:

Гамлет

Накинув мой бушлат,

Я вышел из каюты и в потемках стал пробираться к ним; я разыскал их,

сте шил у них письмо и воротился

К себе опять, и был настолько дерзок

Приличий страх не ведает, — что вскрыл

Высокое посланье; в нем, Горацио,

О царственная подлость! — был приказ,

Ведь уснащенный доводами пользы

Как датской, так и англицкой державы,

В котором так моей стращали жизнью,

Что тотчас по прочтеньи, без задержки,

Не посмотрев, наточен ли топор,

Мне прочь снесли бы голову...

Итак, кругом опутан негодяйством,

• Мой ум не сочинил еще пролога,

Как приступил к игре, — я сел, составил

Другой приказ:

От короля торжественный призыв, —

Увидев и прочтя сие посланье,

• Не размышляя много или мало,

Подателей немедля умертвить,

Не дав и помолиться.

Отметим, что сюжет с перехватом и подменой письма часто использу­ется как в жизни, так и в литературе. Вспомним хотя бы «Сказку о царе Салтане» А. С. Пушкина, где зловред­ные и завистливые сестры дважды подменяли письма, в результате чего встреча отца с сыном оказалось от­ложенной на несколько лет, а вся история могла закончиться весьма трагически:

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой

Извести ее хотят,

Перенять гонца велят,

Сами шлют гонца другого

Вот с чем от слова до слова:

«Родила царица в ночь

Не то сына, не то дочь.

Не мышонка, не лягушку,

А неведому зверушку».

Но в сказках добро всегда побеж­дает зло, а посему интриганки были в конце концов наказаны.

Обман в нашей жизни

ИСТОРИЯ

Бог не может изменить, прошлое, но историки могут.

Сэмюэль Батлер

Обман, фальсификация и подло­ги —.нередкое дело в истории. Чело­вечество накопило их в таком коли­честве, что поневоле задумываешься, как с ними разобраться.

Bq-первых, предметом подлога могу! быть как произошедшие собы­тия, ,так и предметы материальной культуры (рукописи, монеты, скульп­туры, предметы быта и др.). С другой сторрны, можно классифицировать исторические подделки по целям, которые ставили перед собой люди, намеренно искажающие историю. Так,! одни из них, искажая реальные факты, надеются на получение по­литических дивидендов, другие ду­мают только о собственной выгоде, третьих толкают на подлог чрезмер­но развитое честолюбие и желание прославиться во что бы то ни стало. В результате то, что мы считаем ре­альными историческими события­ми, оказывается странной смесью, состоящей из легенд, сплетен, злого умысла, смутных преданий, интриг,

самооправданий и лишь небольшого количества действительных фактов.

Да и было бы странно, если бы дела обстояли другим образом. Ведь ис­торию пишут люди, а людям, как го­ворили древние, свойственно оши­баться, вольно или невольно. Ибо каким бы бесстрастным ни хотел выглядеть историк, написанная им история будет всегда нести отпеча­ток его личности: эмоций, установок и не всегда осознанных симпатий. Поэтому все, что нам остается, — это собрать как можно больше свиде­тельств различных авторов об одном и том же историческом событии, чтобы впоследствии, сравнив их между собой, попытаться найти ис­тину.

Фальсификация исторических событий

Искажения, вносимые историка­ми, бывают двух типов: замалчива­ние и фальсификация. В третьей главе мы уже отмечали, что «ложь по умолчанию» считается более «мяг­ким» способом обмана, однако по­правки такого рода также могут до неузнаваемости исказить реальные события. Пример такой ретуши ис-торических событии я нашел в книге Д. Волкогонова «Триумф и траге­дия». Рассказывая о роли, которую сыграл Н. С. Хрущев в разоблачении сталинских преступлений, Волкого-нов отмечает, что сам Никита Серге- , евич был отнюдь не безгрешен и, об­виняя вождя, косвенно наносил удар по себе — человеку из его ближай­шего окружения. Естественно, что Хрущев постарался, насколько это было возможно, обелить себя. Для этого ему пришлось изъять ряд ком­прометирующих его документов. Волкогонов пишет:

«Поскольку на этих бумагах часто стояли визы и других руководите­лей, немало документов после XX съезда партии просто исчезло. Как рассказывал мне А. Н. Шелепин в ап­реле 1988 года, списки с визой Хру­щева, в частности, были по указа­нию первого секретаря изъяты измногих архивов Серовым, бывшим в то время заместителем министра гос­безопасности. Их передали Хруще­ву, решившемуся на смелый шаг в разоблачении злодеяний Сталина:

Никите Сергеевичу очень уж не хо­телось выглядеть соучастником ста­линских преступлений, но это было именно так. К слову сказать, я сам убедился, что ряд центральных архи­вов после XX съезда «почищен»; мно­гие документы, касающиеся Сталина и его непосредственного окружения, изъяты. Все ли они целы? Очень со­мневаюсь. Молотов, Каганович, Во­рошилов, Маленков, Хрущев, другие руководители виновны в беззакони­ях или как соучастники, или как послушные исполнители, или как бездумные «полдакиватели». Но, ко­нечно, Сталин несет перед историей главную ответственность за эти зло-1 деяния». IДругим, более ярким примером замалчивания важных исторических событий является история расстрела царской семьи большевиками в 1918 году. Ведь вначале декларировался расстрел только одного царя, а унич­тожение его детей отрицалось; и толь­ко после разоблачения этого факта, под давлением неопровержимых улик коммунистам пришлось в этом со­знаться. Тем не менее в школьных учебниках этот факт отсутствовал.

Вот как развертывалась хроноло­гия данной фальсификации. В июле в газете «Уральский рабочий» было опубликовано сообщение о казни царя: «В ночь с 16 на 17 июля по по­становлению Областного Совета Ра­бочих, Крестьянских и Красноар­мейских Депутатов Урала расстрелян бывший царь Николай Романов. Он слишком долго жил, пользуясь милостью