Xreferat.com » Рефераты по литературе и русскому языку » Борис и Глеб в древнерусской литературе

Борис и Глеб в древнерусской литературе

Кириллин В. М.

Почитание на Руси святых благоверных князей Бориса и Глеба отражено, прежде всего, в памятниках агиографии (житийной литературы, от гр. агиос - святой). Агиография - важнейший раздел древнерусской литературы, развитие которого было теснейшим образом связано с историей русской святости. Однако хронологические вехи первой и второй очень часто не совпадали. Например, первыми по времени жизни и христианского подвига были благоверная княгиня Ольга († 969), мученики-варяги Феодор и Иоанн († 983), равноапостольный князь Владимир († 1015). Однако так и остается неизвестным, когда же точно они были причислены к лику святых и когда на Руси началось их церковное почитание. Более того, память о них так и не была закреплена в настоящих, литературно полноценных "Житиях", их прославляли в других, сопряженных с агиографией, но вторичных по отношению к ней литературных формах, - богослужебных текстах, похвальных словах, кратких проложных сказаниях. Но опять-таки и сами эти формы памятословия возникли сравнительно поздно.

Тем не менее, иной раз происходило совсем по-другому: народное почитание каких-то авторитетных лиц очень быстро после их смерти достигало общерусского масштаба и утверждалось Церковью, что, соответственно, отражалось в развитых агиографических, панегирических (прославляющих; от гр. логос панегюрикос - торжественная похвальная речь или гимнографических (гимнография от гр. хюмнос - гимн, славословие и графо - пишу) формах литературного творчества.

Именно так сложилась история почитания Бориса и Глеба - "первых венчанных избранников Русской Церкви", ее первых чудотворцев и небесных молитвенников "за новые люди христианские". В ней все случилось как бы не по правилам. Во-первых, признание святости князей чуть ли не сразу после их убийства становится общенародным и на много лет упреждает их официальную канонизацию. Во-вторых, задолго до появления первых житийных текстов о Борисе и Глебе было положено начало их литургическому прославлению: еще в перв. пол. XI в. киевский митрополит Иоанн I установил день празднования их памяти (24 июня) и составил первую службу им. В-третьих, совершенно не типичной для христианской святости и Византийской Церкви, под влиянием которой находилась Русская, была история, происшедшая с Борисом и Глебом: они погибли не как мученики за Христа, но как жертвы политического преступления, княжеской распри, и, кроме того, были мирянами, то есть с точки зрения церковно-иерархических отношений принадлежали к разряду церковного народа, представителей которого весьма редко признавали святыми праведниками. Наконец, само почитание Бориса и Глеба на Руси выразилось в удивительном разнообразии литературных форм: об их смерти рассказывалось в летописной повести, в пространном сказании, в житии, в кратких проложных повествованиях, их духовный облик и религиозное значение прославлялись в похвальных словах и рассказах о чудесах, в гимнографических песнословиях и паремийных чтениях.

Внешним поводом для возникновения такого литературного цикла послужили конкретные события русской истории. В 1015 г. вследствие смерти Владимира Святославича пасынок последнего, Святополк Ярополчич, объявил себя великим киевским князем, и в общем это было законно и вполне согласовалось с тогдашним порядком престолонаследования. Но Святополк, стремясь укрепиться на престоле, убивает своих братьев Бориса, Глеба и Святослава. Другой сын Владимира, новгородский князь Ярослав выступает против Святополка и после длительной борьбы с ним сам становится великим киевским князем в 1119 г. Гибель Бориса и Глеба от руки святополковых наемников истолковывается как смерть мученическая, что подтверждается чудесными явлениями на местах их погребения, и это служит поводом для распространения их особого почитания в народе. Ярослав Мудрый актом канонизации укрепляет последнее в качестве национального культа и добивается признания святости князей со стороны Византийской Церкви. В связи с этими обстоятельствами и появляются литературные тексты о Борисе и Глебе.

Из всех произведений, составивших борисо-глебский литературный цикл, наибольший интерес в плане истории древнерусской литературы представляют, прежде всего, нарративные, то есть сюжетно-повествовательные тексты. К их числу относятся: 1) летописная повесть, представляющая собой статью Повести временных лет за 1015 г.; 2) "Сказание, и страсть, и похвала святую мученику Бориса и Глеба" - отдельное произведение неизвестного автора; 3) "Чтение о житии и о погублении блаженую страстотерпца Бориса и Глеба" - произведение, созданное преп. Нестором Летописцем. Все три литературных памятника издавна привлекают интерес ученых. Однако, несмотря на наличие огромной исследовательской литературы, до сих пор остаются спорными вопросы о времени их создания, о характере их текстуальных взаимоотношений, о их литературных достоинствах и ценности как исторических источников. И все же очевидно одно: при решении всех этих вопросов ключевое положение занимает именно анонимное "Сказание", текст которого был наиболее популярным на Руси.

К настоящему времени известно около 200 списков "Сказания" и выявлены его разные редакции. Древнейший список "Сказания" содержится в рукописном сборнике рубежа XII-XIII веков, принадлежавшем некогда Успенскому собору Московского кремля (ныне хранится в ГИМ). Здесь к его тексту непосредственно примыкает другое в жанровом отношении повествование: "Сказание чудес святую страстотерпцу Христову Романа и Давида" (в этом заглавии указаны крестильные имена князей). Однако русские книжники нередко переписывали оба произведения порознь, так что не ясно, представляли ли они собой изначально единое целое или же были созданы в разное время и, соответственно, разными авторами. Но как бы то ни было, наиболее интересно в историко-литературном отношении все же собственно "Сказание, и страсть, и похвала…".

Речь о нем и пойдет главным образом. Структурно произведение четырехчастно. Начинается оно с краткого вступления. Основной раздел посвящен теме убийства князей Бориса и Глеба. Тема третьего раздела - возмездие виновнику преступления Святополку и его бесславная смерть. Последний раздел представляет собой похвальное слово, обращенное к убиенным князьям. Наконец, в Успенском списке "Сказания" за завершающим его текст словом "аминь" следует лаконичное описание внешности и морально-нравственных достоинств Бориса, что уникально для древнерусской литературы. Соответственно, текст всего "Сказания" разнохарактерен в сюжетно-стилистическом отношении.

Итак, благословясь, автор, прежде всего, сообщает о сыновьях Владимира Святославича, "иже и святыимь крьщениемь вьсю просвети сию землю Русьску", от разных жен. При этом особое внимание уделено здесь Святополку, а именно неправедному происхождению "оканьнааго", ибо он родился в результате многократного греха: насильственного расстрижения черницы и ее двойного брака, убийства и кровосмешения ("от двою отьцю и брату"). Таким образом, его преступная жизнь предписана была ему на роду.

В рассказе об убийстве главное внимание уделено Борису и Глебу, и рассказ этот полифоничен (многогласен) по интонации. Присущий летописям повествовательный принцип документально-фактографической констатации обогащен в нем описанием напряженных эмоционально-психологических ситуаций и лирическим пафосом. Соответственно, изложение имеет драматическую природу: персонажи не столько действуют, сколько произносят внутренние монологи и речи в виде молитв, плачей, прошений, раздумий, да и сам автор все время говорит, соучаствуя в событиях собственными размышлениями о них то в виде панегириков, то в виде филиппик. Надо отметить, что Борис и Глеб, хотя и олицетворяют собой вполне определенные и схожие идеи, но под пером автора все же по-разному изображены перед лицом смерти.

Об убийстве Бориса "Сказание" повествует значительно подробнее. Прежде всего, автор подчеркивает послушливость и смирение Бориса: князь с радостью выполняет волю отца, отправившись с походом против печенегов, и безропотно предается в руки посланных Святополком убийц, следуя закону подчинения младших старшему в роде. Борис знает, что ожидает его после кончины отца, он растерян и вместе с тем готов принять уготованное ему, дабы стать мучеником перед лицом Божиим: "Сьрдьце ми горить, - обращается он к умершему, - душа ми съмыслъ съмущаеть, и не вемь, къ кому обратитися и къ кому сию горькую печаль простерети. Къ брату ли, его же быхъ имелъ въ отьца место? Нетъ, мьню, о суетии мирьскыихъ поучаеться и о биении моемь помышляеть. Да аще кръвь мою пролееть и на убийство мое потъщиться, мученикъ буду Господу моему. Азъ бо не противлюся…". Вообще думы Бориса лихорадочно тяжелы. Решившись идти к Святополку, Борис, однако, исполнен сомнений, но сомнения его вызваны не страхом смерти, он боится, что люди соблазнят его, как некогда его отца, на борьбу со старшим братом "славы ради и княжения мира сего"; он боится в таком случае погрязнуть в грехах, за которые придется держать ответ на грядущем суде в мире ином; и он понимает, вспоминая слова царя Соломона, что все земное - власть, слава, богатство - "суета и суетие суетию буди", что истинное спасение достигается только добрыми делами, правой верой и нелицемерной любовью. И все же "богоблаженному" Борису до слез жаль себя - своей красоты и здоровья, его одолевают уныние и сокрушение, так что и спутники его, видя это, "стонааше горестию сьрдьчьною" и "съмущаахуся о печали". И только обетование Спасителя: "Иже погубити душю свою мене ради и моихъ словесъ, обрящети ю въ животе вечьнемь съхранить ю" - утешительно для Бориса, слова эти заставляют его забыть "скърбь съмьртьную" и преисполниться в уповании на "премилостивого" Господа душевной радости.

Совершенно противоположно описывается в "Сказании" поведение Святополка. В отличие от брата он полностью, без страха и сомнений, предался воле дьявола. По наущению последнего Святополк, ложно изъявив Борису свою любовь, приглашает его к себе, а сам, как некогда Каин, задумывает братоубийство ради достижения единовластия. "Оканьный треклятый" князь призывает вышегородских людей во главе с Путьшей и подговоривает их убить "отай" (тайно - прим. ред.) Бориса.

А Борис тем временем останавливается у реки Альты. Сопровождавшие его воины предлагают ему пойти на Киев и силой сесть "на столе отьни". Но Борис отказывается "възяти рукы на брата своего". Дружина его покидает. Он остается почти совсем один, - "тъкъмо съ отрокы своими", по-прежнему переживая раздвоение чувств. Наступает "дьнь суботьный". С "удручьнъмь сьрдьцьмь" и с "душою радостьною" Борис молится у себя в шатре: "Сльзъ моихъ не презьри, Владыко, да яко же уповаю на тя, тако да с твоими рабы прииму часть и жребий съ вьсеми святыими твоими, яко ты еси Богъ милостивъ, и тебе славу въсылаемъ въ векы. Аминь". Вспоминания о святых, мученически убитых собственными родственниками за исповедание ими веры во Христа, наконец, духовно успокаивают его.

Замечательно описание смерти "блаженааго страстотьрпьца". На следующий день, "въ святую неделю", рано утром Борис велит своему священнику начать "заутрьнюю" и сам поет стихи по Псалтири. В это время приходят посланцы Святополка. Борис слышит их "шпътъ зълъ окьстъ шатьра", его охватывает трепет, он в слезах, и вместе с тем он благодарит Господа за то, что ему дарована возможность "зависти ради" принять "горькую смерть и все престрадати любъве ради словесе" Божия. Спутники Бориса сопереживают ему. Убийцы же, подступив к шатру, "насунуша" свои копья прямо сквозь полотно. Отрок Бориса, "родъмь угринъ, имьньмъ же Георгий", закрывет его собой, так что князь только "ураненъ". "В оторопе" он выскакивает из шатра. Убийцы, растерявшись, кричат: "Чьто стоите зряще! Приступивъше сконьчаимъ повеленое намъ!" Однако Борис просит их дать ему возможность помолиться в последний раз и вновь славословит Бога за то, что он сподобил его "убежати отъ прельсти жития сего льстьнааго", совершить труд "святыихъ мученикъ" и "съконьчати хотение сьрдьца" своего. В молитве князь еще раз говорит о своем смирении, своей послушливости и о том, что принимает смерть от "съродника" ради Христа, но при этом призывает Бога не осуждать Святополка за такой грех. Помолившись, Борис в слезном умилении говорит убийцам: "Братие, приступивъше, съконьчаите служьбу вашу! И буди миръ брату моему и вамъ, братие!". И от молитвы князя, и от этих его слов убийцы - "къжьдо в душе своей" - преисполнились горькой жалости к нему и восхищения его поведением. При этом здесь чувствуется какая-то недоговоренность: не сообщено, кто же все-таки нанес последний удар Борису, хотя констатируется, что он "усъпе" "месяца июлия въ 24 дьнь" и что многие из его окружения были перебиты. Видимо, все же жалость к князю помешала вышегородцам, его соотечественникам, довершить свое дело. Бездыханного Бориса завернули в шатер, положили на телегу и повезли к Святополку, но по пути он очнулся: "начатъ въскланяти святую главу свою". И лишь после этого специально посланные Святополком два варяга - чужеземцы - "прободоста" Бориса "мечьмь въ сьрдьце".

Теперь автор "Сказания" вновь обращается к образу Святополка. "Оканьный" и не думал прекратить "убийства" или раскаиваться в совершенном. Напротив, неистовство его стало еще большим. Вселившийся в него "сотона" стал его "пострекати вящьша и горьша съдеяти". Святополк понимает, что ему ничего не остается, как только продолжать начатое, ибо из-за мести других братьев он может потерять все; положение его безысходно, ведь он покусился на то, что возлюбил Господь; он вынужден умножать "безаконие", поскольку и в будущем веке ему не на что надеяться: "Обаче, - признается он сам себе, - и матере моея грехъ да не оцеститься и съ правьдьныими не напишюся, нъ да потреблюся от книгъ живущиихъ". С такими мыслями Святополк и зовет к себе Глеба, причем вновь прибегнув к обману: "Приди въбързе! Отьць зоветь тя и несдравить ти вельми".

Глеб тут же отправился в путь несмотря на дурное предзнаменование: "на поле потъчеся подъ нимь конь в рове и наломи ногу малы". Под Смоленском, плывя по реке Смядыне, Глеб получает весть от Ярослава о смерти отца и убийстве Бориса. Он оплакивает их, и плач его есть, главным образом, выражение верности Борису и сокрушения о собственном сиротстве без него. Глеб готов последовать за ним. "О милый мой брате и господине! - взывает он, - Аще еси уполучилъ дрьзновение у Господа, моли о моем унынии, да быхъ азъ съподобленъ ту же страсть въсприяти и съ тобою жити, неже въ свете семь прельстьнемь!" Как видно, в отличие от Бориса Глеб желает умереть не из стремления уподобиться Христу и мученикам Христовым и не руководствуясь принципом непременного послушания воле старшего в роде. Его порыв мотивирован только любовью к брату и отцу.

Вообще, согласно "Сказанию", Глеб по-детски наивен и непоследователен. Когда он увидел святополковых наемников, то "възрадовася душею", "целования чаяяше отъ нихъ прияти", у него и мысли нет об их намерениях. И лишь после того, как они перескочили к нему в ладью с обнаженными мечами в руках, он "разумевъ яко хотять его убити". Но оказывается, Глеб совершенно не готов к смерти, он понимает ее несправедливость и с замечательной трогательностью, "весь слезами разливаяся, а телъмъ утърпая", говорит об этом в надежде избежать ее: "Не деите мене, братия моя милая и драгая! - обращается он к убийцам. - Не деите мене, ни ничто же вы зъла сътворивъша! Не брезете, братие и господье, не брезете! Кую обиду сътворихъ брату моему и вамъ, братие и господье мои? Аще ли кая обида, ведете мя къ князю вашему, а къ брату моему и господину. Помилуйте уности моее, помилуйте, господье мои! Вы ми будете господие мои, азъ вамъ рабъ. Не пожьнете мене отъ

Если Вам нужна помощь с академической работой (курсовая, контрольная, диплом, реферат и т.д.), обратитесь к нашим специалистам. Более 90000 специалистов готовы Вам помочь.
Бесплатные корректировки и доработки. Бесплатная оценка стоимости работы.

Поможем написать работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Нужна помощь в написании работы?
Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Пишем статьи РИНЦ, ВАК, Scopus. Помогаем в публикации. Правки вносим бесплатно.

Похожие рефераты: