О систематизации и методах исследования фразеологических материалов

1

Подавляющая часть специальных исследований по языкознанию обходилась без этого. Типичны были описательные работы: выводы в них формулируются узко, применительно к ограниченному материалу, в качестве выводов предлагаются поверхностные заключения, не раскрывающие причинных связей, не вскрывающие объективных закономерностей развития языка. А разве теперь не перевелись пресловутые "специалисты по общему языкознанию", которым предоставлено решать за нас все "проклятые вопросы"? Нельзя сказать, что с этим покончено, что лингвисты все как один стали теоретиками, что они не отдают уже в монополию господствующим "авторитетам" разработку теоретических вопросов. До этогo мы еще не поднялись.

Но мы поняли, что самый верный путь к успеху исследования - смелая постановка общих вопросов, решимость самостоятельно выяснить те теоретические проблемы, какие определяют его ценность и интерес.

Фразеология как лингвистическая дисциплина находится еще в стадии "скрытого развития". Она интересует многих, над нею задумываются, экспериментируют - и стар и млад. В этих опытах она приобретает традицию и характерные черты, но она еще не сложилась, не оформилась как зрелый плод подготовительных трудов.

Поэтому и самый термин "фразеология", означающий своим содержанием и составом науку о фразе, употребляется чаще для обозначения материала этой науки. Публикуются работы "о фразеологии" Салтыкова-Щедрина или другого писателя, тогда как именно такие исследования, а не их материал, следует называть фразеологией. Издаются сборники под заглавием "Фразеология делового языка", хотя там нет никакой науки о речевых единствах делового языка, а только алфавитный перечень его трафаретов. Говорят о "богатой фразеологии" русского, французского или любого языка, вместо того чтобы говорить о богатстве образными или идиоматическими сочетаниями. Если бы уже определилась, обособилась в кругу лингвистических дисциплин фразеология, то невозможна была бы такая путаница в употреблении этого термина. А выделение такой дисциплины нам уже необходимо, ибо всем ясна дилетантская беспомощность, разнобой и безуспешность попутного, случайного разбора этого материала в лексикографии, стилистике, синтаксисе. Всем ясна и важность специального изучения этого своеобразного фонда выразительных средств языка.

Что же является объектом фразеологии? Каково место и отношение ее к другим лингвистическим дисциплинам?

Простое слово - одно слово, как бы оно ни было сложно по семантической структуре, как бы оно ни было идиоматично, непереводимо на другой язык, не относится к области фразеологии, - это объект лексикографии и лексикологии.

Только словосочетания входят в круг наблюдений и становятся предметом исследования фразеологии. Однако не все, не всякие словосочетания. По мнению некоторых лингвистов, например проф. М. Н. Петерсона, свято блюдущего в этом вопросе заветы фортунатовской школы, предложение - один из видов словосочетания. Я же следую за сторонниками того взгляда, что предложение, как выражение завершенной мысли, - более сложная форма языкового единства, качественно отличимая от словосочетания, являющегося элементом предложения, выражающим неполную мысль, звено мысли. Поэтому синтаксис предложения и синтаксис словосочетания - самостоятельные и раздельные части синтаксиса всякого языка. Словосочетание, как языковое единство, стоит между словом (более элементарной единицей речи) и предложением. Словосочетания, как и слова, представляют материал для построения предложений. Как простейший вид выражения синтезирующей мысли, словосочетания являются расчлененными единствами речи, относящимися к синтаксису. Но те словосочетания, в которых внутренняя спайка составляющих слов обусловлена семантическим единством, смысловой целостностью, не могут быть объектом синтаксического изучения, - они настолько приближаются к лексике, как составные лексемы, что их надо рассматривать либо вполне самостоятельно - во фразеологии, либо в плане лексикологии, лексикографии, как это и делалось до недавнего времени. Словосочетание, как особый и своеобразный вид речевого единства, относительно недавно замечено и выделено языковедами. Далее, стало очевидным, что богатейший фонд словосочетаний любого языка неоднороден, что одна часть его тяготеет к предложению и относится к синтаксису, другая приближается к слову - это "неразложимые сочетания" (акад. А. А. Шахматов), "устойчивые сочетания" (С. И. Абакумов), т. е. тесные единства из нескольких слов, выражающие целостное представление. Они разложимы лишь этимологически, т. е. вне системы современного языка, в историческом плане. Эта часть словосочетаний должна быть выделена из синтаксиса, но не может быть передана в ведение лексикологии, - именно она и составляет предмет фразеологии.

Нельзя оспаривать необходимость и законность привлечения и разработки фразеологических словосочетаний в лексикографии. Но там ставится относительно легкая - практическая задача: объяснить значение и применение фразеологических словосочетаний. С этой задачей лексикографы успешно справляются. В теории лексикографии не выработано еще четкое решение вопроса о месте, о правилах размещения фразеологических сочетаний [1 ].

Гораздо сложнее задачи фразеологии: надо выработать ясную и стройную схему для систематизации фразеологических словосочетаний, надо выяснить их образование и историю, надо уловить закономерность их появления и отмирания, удельный вес и соотношение с другими выразительными средствами языка.

Граница, отделяющая фразеологию от лексикологии, на первый взгляд очевидна: в одном случае изучаются простые слова, в другом - словосочетания. Однако идиомы, слитные речения можно бы и не противопоставлять простым словам, а считать их только разновидностью слова - "составными словами" и рассматривать их в особом разделе лексикологии.

Если бы, кроме неоспоримо расчленимых синтаксических сочетаний, существовали только идиомы, "составные слова", то, пожалуй, и не было бы нужды создавать новую дисциплину - фразеологию. Но наряду с идиомами, вполне слитными, семантически целостными существует еще несколько разновидностей несвободных словосочетаний. Обилие, разнородность и своеобразие этого фразеологического материала не позволяют включать его целиком в лексикологию, а раз так, то и наиболее близкие к простому слову - идиоматические речения должны быть выделены из лексикологии и отнесены к фразеологии.

Не сразу можно найти и границу, отделяющую фразеологию от синтаксиса. Та часть словосочетаний, которой не свойственна заметная интеграция, спаянность компонентов, называется обычно "свободными словосочетаниями". Однако последние работы в этой области (акад. В. В. Виноградова) выяснили, что свобода и в этой категории словосочетаний относительна, далеко не безгранична. Она ограничивается и природой реального значения слова (например, лазурь, ивняк, диатез), и грамматическим значением (например, бочковатый, юркнуть, слезиночка), и принадлежностью к определенному кругу стилистических форм языка (например, поведать, околеть), и, наконец, традицией словоупотребления, для некоторых слов очень бедной (например, несусветный: в литературном языке - несусветный вздор, несусветная глупость, несусветная чепуха, чушь; в диалектах же еще - несусветная боль, несусветное чудо). Эти "относительно свободные сочетания" отчетливо разложимы и подлежат изучению в синтаксисе, кроме наиболее ограниченных. Если мы имеем лишь два-три варианта сочетаний с каким-нибудь словом, надо относить их к фразеологии, так как в таких случаях обычно нет четкой членимости, нет полной ясности значения слова. Несвободные словосочетания, в разной степени слитные по значению, относятся к ведению фразеологии.

А предложения? Как будто не относятся. Но фразеологические словосочетания как раз и отличаются от "свободных" именно тем, что они часто выражают завершенную мысль и тогда эквивалентны предложению. Следовательно, здесь линейного рубежа нет. Фразеологические словосочетания могут быть и полными предложениями.

Однако, обособляясь от лексикологии и синтаксиса по основному материалу изучения, фразеология не расходится с ними по первоначальному направлению исследования. Раскрытие лексико-семантического состава фразеологического словосочетания и определение его синтаксической структуры, если оно до известной степени расчленимо, - это первые операции фразеолога, предпосылка всякого истолкования, всякой систематизации. Методика этого первого этапа разработки несвободных словосочетаний не отличается от обычных приемов работы лексиколога, лексикографа и синтаксиста - до некоторых пор их путь один, они помогают друг другу. Но дальнейшая, наиболее важная и ответственная работа фразеолога - установление объективных закономерностей образования и развития несвободных словосочетаний - открывает перед ним иные горизонты, за пределами лексикологии, лексикографии и синтаксиса. Синтаксист довольствуется констатацией большего или меньшего соответствия нормам, большего или меньшего отклонения от нормы данного языка в словосочетаниях. Причины, происхождение этих отклонений, функции их в современном языке и на предшествующих этапах его развития - вот задачи, которые будет разрешать фразеология, а не синтаксис. Лексикографы констатируют отклонения в значении слов, входящих в устойчивые словосочетания, приводят и поясняют их в словаре, но не их дело, по крайней мере с тех пор, как выделилась фразеология, устанавливать шкалу обесцвечивания, размывания значений слов-компонентов в идиомах, не их дело - установить полную схему соотношений смыслового ядра и подчиненных элементов значения идиомы, не их задача - история формальной и смысловой структуры несвободных словосочетаний.

Так определяются отношения фразеологии к соседним дисциплинам и ее основные задачи.

2

Предпосылки фразеологии подготовлены были в лексикографии и стилистике. В практике словарного дела уже давно (в России более трех столетий тому назад) приводятся и поясняются словосочетания с особым значением, не сводящимся к обычному значению его компонентов.

Уже в "Азбуковниках ... неудобь познаваемых речей" и "Алфавитах, сказующих толкование иностранных речей" XVII в. собраны из библейских текстов и переводных книг многие темные выражения и пояснены переводом на общепонятный язык. Так, в "Алфавите" (из рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР, № 446, л. 150) под словом тризна приведено и словосочетание: "на тризну - на подвиг против сопостат". В "Азбуковнике" (список XVI-XVII вв.), напечатанном в V книге "Сказаний русского народа" (изд. Сахарова), на с. 173: "Непщевати вины о грЬсЬх - мнЬти инаго быти виновна своему прегрЬшенiю, а не на ся вину своего предткновенiя возлагати"; на с. 174: "Ныреве Семирамстiи - столпи Семирама, царя индийского. Слышах ты нырища столбами называеми, не мни быти им простыми столбами, яко бывают в палатах подпор ради и сводов, но столбы тiи бяху аки башни превелики и высоки, внутрь их восходы, палаты четверокровны и трикровны..." [2 ]. Несколько несвободных словосочетаний из разговорной речи XVI в. истолковано в "Парижском словаре московитов 1586 г.", например: "яз по нем порука" (520); "мясо не поспело, мясо туго" (472-473).

Еще больше данных по русской идиоматике начала XVII в. в Pyccкo-английском словаре Ричарда Джемса 1618-1619 гг. (о них ниже). Федор Поликарпов в "Лексиконе Треязычном" (русско-греко-латинском) 1704 г. тоже разъясняет два-три десятка несвободных словосочетаний из разговорного обихода образованных людей Петровской эпохи:

1) л. 129 об.: по чину уряжаю (воинство) ...ordinare milites (т. е. "строить войска в боевой порядок");

л. 130: извихаю ногу ...extorqueo talum, laxo;

2) л. 30 об.: Правды своея отступаю ...de jure suo decedere (т. е. "поступаться своими правами");

л. 164 об.: ЛЬть ми есть, вольно мнЬ; л. 152 об.: на моей сie воли;

л. 182: Належитъ мнЬ сie, зри пристоитъ или приличествуетъ;

л. 179: На возьми! ...ессе accipe, en sume;

там же: набиваю уши (кому) словами ...insusurro aliquid alicui (нашептываю, докучаю);

л. 183: на ниткЬ виситъ, пословка о дЬлЬхъ окончения ждущих;

там же: наницъ, наничь, на выворотъ одЬваю (одежду);

л. 185: На руку мнЬ сie, сирЬчь угодно или в пользу.

Громадное количество фразеологического материала собрано и объяснено в двух словарях Академии Российской и в Словаре церковнославянского и русского языка, сост. II отд. Академии наук, 1847 г., в Толковом словаре живого великорусского языка В. И. Даля и позднейших больших словарях русского языка. Однако эта вековая работа по накоплению фразеологического материала только в начале XX в. получила теоретическое обоснование.

Русские лингвисты первые продвинули разработку вопроса о словосочетаниях в синтаксическом плане (акад. Фортунатов, акад. Шахматов, проф. Поржезинский, проф. Абакумов, в последнее время акад. Виноградов).

В стилистико-семантическом плане много сделала для выяснения типов фразеологических сочетаний "швейцарская школа" Ф. де Соссюра - Альбер Сеше и Шарль Балли. В книге Ш. Балли "Traite de stylistique francaise" (2Ed., Heidelberg, 1921, pp. 66-92) была дана первая развернутая классификация фразеологических речений. Я перескажу ее, так как акад. Виноградов в своих статьях, упоминая о ней, не приводит ее в полном виде. Проверяя эту классификацию на русском, литовском и латышском фразеологическом материале, я подобрал свои примеры, которые должны облегчить читателю восприятие и критическую оценку этой схемы.

Полярными разновидностями Ш. Балли считает: а) неразложимые единства (unites indecornposables) и б) переменные словосочетания (groupements passagers).

Между ними можно наметить, по его словам, сколько угодно промежуточных разновидностей словосочетаний, обладающих убывающей степенью слитности. Но конкретизирует он лишь одну промежуточную категорию "стереотипных оборотов речи" - с четырьмя подвидами:

1. Фразеологические речения, в которых связь элементов настолько тесна, что они по значению почти неразграничимы, хотя синтаксическая членораздельность налицо: avoir lieu - 'случиться, произойти'. Русские: чёртова кукла, из-под палки, дать осечку; литовские: gala gauti - 'погибнуть', vejo vaikas - 'ветрогон'; латышские: labu tiesu - 'изрядно, порядочно', vera liekams - 'достопримечательный'.

2. Устойчивые словосочетания, в которых определительный элемент имеет лишь усилительное значение, а его собственно-первоначальное значение ослаблено: chaleur accablante, chaleur suffocante, une reconnaissance infinie (т. е. 'удручающий, удушающий зной', 'бесконечная благодарность'). Русские: страшно молод, миллион терзаний; литовские: graudziai verkti - 'горько плакать', буквально 'жалостно плакать'; латышские: augu dienu, augu muzu - 'весь день, весь век'.

3. Определительный элемент стереотипного словосочетания полнозначен и составляет сильнейшую по смыслу часть его, но все-таки он сливается со своим определяемым в некоторое относительное единство: desirer ardernment - 'пламенно желать', battre en retraite - 'бить отбой'. Русские: светлая голова, нечаянная радость.

4. Составные части речения относительно самостоятельны и находятся как бы в равновесии, но значение его так целостно, что вполне синонимично одному слову и, во всяком случае, соответствует единому понятию. К этой категории, переходной от стереотипных словосочетаний к свободным словосочетаниям, Ш. Балли относит все сложные термины, начиная с chemin de fer - 'железная дорога'. Русские: воспаление легких (= пневмония), повивальная бабка (= акушерка), сестра милосердия; литовские: sokiu vakaras (vakarelis) - 'танцулька', radijo aparatas; латышские: deguna dobums - 'носовая полость', valeja vestule - 'открытка'.

Ш. Балли уделил много внимания установлению критерия для четкого выделения "неразложимых единств". Эти критерии подразделены у него на внешние и внутренние. Решающими он считает только внутренние критерии: 1) возможность подыскать равнозначное выражение того же значения одним словом; 2) забвение значения составляющих слов. Это отличие идиоматических оборотов речи особенно отчетливо выступает в тех случаях, когда они содержат архаизмы, неупотребительные вне данной идиомы, иногда совсем непонятные. Наличие грамматических архаизмов тоже делает очевидной неразложимость идиомы.

Внешних критериев два: I) неизменность порядка слов; 2) незаменимость компонентой словосочетания.

Однако Ш. Балли показал на ряде французских примеров, а позже В. В. Виноградов на русских примерах, что эти критерии ненадежны и могут быть приняты только как вспомогательные. Неразложимые сочетания нередко допускают и частичную замену слов и их перестановку: выставить (или пригвоздить) к позорному столбу; мелким бесом вьется (или вьется мелким бесом) и т. д.

Те из несвободных речений, какие наиболее приближаются к неразложимым единствам, естественно, могут определяться и выделяться с помощью этих же внутренних и внешних критериев.

В плане стилистического исследования фразеологического материала Ш. Балли показал и большое значение эмоционально-зкспрессивного содержания речений для создания фразеологических единств.

Итак, в классификации Ш. Балли остро и разносторонне охарактеризованы полярно противоположные типы словосочетаний, но довольно расплывчато или уклончиво намечены промежуточные категории. Он выделил шесть групп словосочетаний, сводящихся к трем основным: неразложимые, стереотипные и переменные.

Заметный шаг вперед в