Узкое
Новый хозяин Узкого П.Н. Трубецкой был типичным русским барином, любившим хорошо поесть и весело пожить. На протяжении многих лет он последовательно занимал ответственные выборные должности сперва Московского уездного, а затем губернского (по 1908 г.) предводителя дворянства. Во время первой русской революции князь стал одним из основателей Союза русских людей - тогда чуть ли не единственной черносотенной организации в России. Женой его была княжна Александра Владимировна Оболенская (1861-1939), красивая и властная дама, ставшая попечительницей находившегося рядом с усадьбой Узковского начального земского училища.
По мере роста семьи П.Н. Трубецкому пришлось принять меры к перестройке обветшавшего барского дома в Узком. Определенную роль в этом сыграл его отец, Николай Петрович Трубецкой (1828-1900). Выбор архитектора для проведения реконструкции усадьбы определялся лишь родственными связями и оказался неудачен. Перестраивать Узкое был приглашен С.К. Родионов, женатый на одной из родственниц Трубецких - княжне Шаховской, который, по свидетельству брата владельца Узкого Григория Николаевича Трубецкого (1873-1929), "был хороший человек, но недалекий и довольно бездарный архитектор и не очень толковый". Господский дом был им стилизован под дом в Ахтырке (Дмитровский уезд) - родовой усадьбе Трубецких, которую незадолго до того Н.П. Трубецкой продал.
Теперь функции Ахтырки перешли к Узкому, и фронтон господского дома был украшен родовым гербом Трубецких. Интерьеры получили другое убранство, думается, более эклектичное, чем прежнее. Однако анализ имеющихся изобразительных источников, к слову сказать, достаточно скудных, позволяет предположить, что часть вещей, находившихся в Узком со времен Толстых, была сохранена. Вместе с тем в обстановку были привнесены и совсем новые элементы, никак не связанные между собою ни стилистически, ни композиционно. Отметим среди них чучело большого бурого медведя, держащего в лапах булаву и блюдо для визитных карточек. Размещение вещей в здании не было подчинено какой-либо определенной системе. На первый план выдвигались лишь функциональные удобства. Несмотря на это, интерьеры все же оказались достаточно пышными, как и подобало усадьбе предводителя дворянства. Как водится, помещения украшала живопись. В малой гостиной находилась большая гравюра с изображением сценки времен Отечественной войны 1812 г.: раненый французский кирасир опирается на свою лошадь.
Усадебный парк, переходящий в лиственный лес, также подвергся реконструкции. По инициативе супруги владельца имения там проложили ряд новых дорожек с лавочками. На окраине Марьиной рощи на берегу пруда была сооружена Марьева избушка, выполнявшая функции паркового павильона. Подъезды к усадьбе со стороны Калужской дороги и соседнего имения Ясенево, тогда принадлежавшего М.С. Бутурлиной, были обсажены лиственницами (аллея на Ясенево не сохранилась). В старинном московском доме этой помещицы, (ул. Знаменка, 12/2), унаследованном ее сыновьями, до 1906 г. находились московская квартира П.Н. и А.В. Трубецких и главная контора, управлявшая их имениями, в том числе Узким. "В имении, во всяком случае, видно влияние "порядка", но действующего извне, мало связанного с управляющим, которого я видел, и "порядка", обращенного больше на внешнюю видовую сторону, -заметил служащий статистического отделения губернской земской управы, осмотревший Узкое. - Полевое хозяйство только еще начинает привлекать внимание, поэтому инвентарь только еще начинает вводиться, хотя почему-то в имении была уже раньше жатвенная машина". Впоследствии в Узком появился даже трактор.
В летние месяцы в усадьбу съезжались многочисленные друзья и родственники Трубецких. В конце лета - начале осени они отправлялись в одно из южных имений П.Н. Трубецкого (обычно Казацкое Херсонской губернии и уезда), где был большой конный завод и многочисленные виноградники, урожай с которых служил сырьем для великолепных вин, изготавливаемых по рецептам князя, возглавлявшего комитет виноделия Императорского Московского общества сельского хозяйства. Из Казацкого в Узкое специально доставляли диких необъезженных лошадей, которыми владелец любил сам управлять, катаясь в экипаже. Поэтому в Узком был сооружен "красиво выстроенный" новый большой конный двор, не сохранившийся до настоящего времени.
Летом 1895 г. в Узком жил брат владельца имения Петра Николаевича, князь Сергей Николаевич Трубецкой (1862-1905) вместе с женой Прасковьей Владимиров ной, урожденной княжной Оболенской (1860-1914), и детьми. Он, тонкий интеллектуал, мыслитель и ученый, составлял почти полную противоположность владельцу имения. Однако их сближало своеобразное двойное родство: их супруги вопреки церковным канонам приходились друг другу родными сестрами. Поэтому в свое время для совершения обряда бракосочетания С.Н. Трубецкому пришлось пригласить не обычного приходского, а военного священника, менее зависимого от духовного начальства, да и крупная денежная сумма быстро уладила дело.
О том, каким было Узкое в 1895 г., известно из воспоминаний врача Г.Н. Сперанского, бывшего тогда учителем старшего сына П.Н. и А.В. Трубецких Владимира (1885-1954): "Внешний вид дома был таким же, что и теперь, но только не было верхних галерей, соединяющих центральный дом с флигелями. Так называемый теперь северный корпус был занят комнатами, главным образом для педагогического персонала, которого было довольно много, так как в семье владельца имения было четверо детей - две девочки и два мальчика. Кроме того, летом там жил сводный брат П[етра] Николаевича] Сергей Николаевич Трубецкой [приват-]доцент Московского университета, а затем профессор философии и ректор университета, очень образованный, на редкость симпатичный человек, большой друг философа Владимира [Сергеевича] Соловьева. У С.Н. Трубецкого было двое детей [в действительности трое. - М.К.], кроме того, летом приезжали их родственники с детьми. Таким образом, детей в Узком было много, и у всех были гувернантки (русские, немки, француженки, бонны); был врач А.В. Власов с женой, которые летом тоже жили в Узком. Оба этажа теперешнего северного корпуса [здесь и далее Г.Н. Сперанский под корпусами подразумевал флигели] были заняты всем этим персоналом. Мне была отведена комната в нижнем этаже...
Бросалось в глаза большое количество цветов на клумбах, на всех балконах. Был зимний сад с пальмами, помещавшийся в закруглении столовой, отделявшийся несколько от последней выступами на противоположных стенах. [...] Тогда во всю длину столовой от зимнего сада до входа стоял большой стол, за которым сидели во время еды все члены семьи Трубецких, дети, гости и учительский персонал. Кушания подавали два лакея во фраках. Кухня помещалась там же, где и теперь. Верхний этаж центрального дома был занят хозяевами, их родственниками и детьми. [...] Гости жили в верхнем этаже южного корпуса. В нижнем этаже центрального дома рядом со столовой, где теперь библиотека, помещалась диванная, где сидели, отдыхали, беседовали, курили хозяева и гости. Зал остался, конечно, таким же, как был, кроме мебели, там, где сейчас, как и прежде, камин, была вторая гостиная..."
По свидетельству Г.Н. Сперанского, летом 1895 г. в Узкое приезжал двоюродный брат П.Н. Трубецкого скульптор князь Паоло (Павел Петрович) Трубецкой (1866-1938). Владелец имения привечал своего итальянского родственника, прибывшего в Россию работать и преподавать, и на первых порах оказывал ему покровительство, вскоре ставшее ненужным. Может быть, именно в Узком у Паоло Трубецкого возникла идея его известного произведения "Дети Трубецкие", запечатлевшего сыновей С.Н. и П.В. Трубецких -Николая (1890-1938) и Владимира (1891-1937), сидящих в свободных позах на небольшой парковой скамейке. Живописная трактовка формы с богатой игрой светотени придает их фигурам естественность и убедительность. Это одна из самых поэтичных скульптур конца девятнадцатого столетия. Сразу после завершения в 1900 г. она экспонировалась на выставках в Петербурге, устроенной художественным объединением "Мир искусства", и в Париже. Затем скульптура вернулась в Россию и заняла место в большой гостиной Узкого (ныне находится в Государственном Русском музее).
В следующий раз С. Н. Трубецкой приехал с семьей в Узкое на лето только в 1900 г Тогда он пригласил В.С. Соловьева приехать к нему в усадьбу 15 июля для того, чтобы отпраздновать именины. Однако предполагавшегося торжества не получилось, так как философ еще в Москве почувствовал себя тяжело больным, но неосознанное предчувствие смерти гнало его в дорогу. Помимо извозчика единственным спутником на этом гибельном для него пути оказался родственник Трубецких Н.В. Давыдов, тогда бывший председателем Московского окружного суда. Они добрались до Узкого лишь поздно вечером. В.С. Соловьев оказался настолько слаб, что не смог самостоятельно выйти из экипажа. Его внесли в дом и уложили на диван в ближайшем свободном помещении, которым оказался находившийся на первом этаже большой кабинет владельца имения. Понемногу В.С. Соловьеву стало лучше и он, не вставая, долго беседовал с С.Н. Трубецким о своей последней работе - письме в редакцию журнала "Вестник Европы". На другой день приехавший в Узкое врач А.Н. Бернштейн нашел состояние В.С. Соловьева очень серьезным. Да и сам В.С. Соловьев в тот же день стал говорить окружающим о своей скорой смерти, предчувствуя ее близость. 18 июля он исповедался и причастился у местного священника С.А. Беляева и к вечеру впал в забытье.
После публикации в газете "Московские ведомости" о местонахождении В.С. Соловьева в Узкое стали приезжать его родственники, друзья и почитатели. Посетил Узкое и Г.Н. Сперанский, которого вызвала А.В. Трубецкая, ошибочно предположившая у больного туберкулезный менингит - болезнь, которую лучше знают детские врачи. Философ по большей части находился в забытьи, бредил, но иногда приходил в себя и узнавал окружающих. Двоюродная сестра А.В. и П.В. Трубецких А.М. Панютина, одна из тех, кто ухаживал за безнадежным больным, вспоминала, что он пророчески призывал молиться за евреев, которых "ждут ужасные гонения".
Конец наступил вечером 31 июля. В.С. Соловьев скончался после агонии, продолжавшейся почти целый день. Последними его словами были: "Трудна работа Господня". Свидетелями последних минут жизни философа были приехавшие в Узкое его мать П.В. Соловьева и одна из сестер, Надежда, С.Н. и П.В. Трубецкие, А.М. Панютина и доктор А.В. Власов. 1 августа было произведено вскрытие тела. По его результатам приехавшие врачи констатировали смерть от болезни почек - уремии. Затем гроб с телом В.С. Соловьева был перенесен в церковь Казанской иконы Божьей Матери, а утром 3 августа после литургии поставлен на катафалк и отправлен в Москву. После отпевания в университетской церкви В.С. Соловьев был погребен на старом кладбище Новодевичьего монастыря рядом с могилой отца, историка С.М. Соловьева.
Любопытно, что в метрической книге церкви с. Узкого нет записи о смерти В.С. Соловьева, а его племянник С.М. Соловьев констатировал, что "никто даже не читал псалтыря над покойником". Видимо, это объясняется тем, что В.С. Соловьев имел достаточно сложные взаимоотношения с официальным православием, симпатизируя западным ветвям христианства. Ведь спор о его конфессиональной принадлежности не разрешен до сих пор. Интерьер кабинета, в котором прошли последние дни В.С. Соловьева, дополненный лишь табличкой с надписью о том, что здесь произошло, без изменений просуществовал по крайней мере до Октябрьского переворота, став местом паломничества почитателей философа.
П.Н. Трубецкой трагически погиб 4 октября 1911 г. в Новочеркасске. Его застрелил собственный племянник В.Г. Кристи, не без оснований приревновавший к князю жену. Поскольку дела покойного находились в порядке, а завещание было составлено в пользу А. В. Трубецкой, то она очень быстро добилась утверждения в правах наследования и ввода во владение Узким. Хозяйством управлял старший сын княгини - Владимир Петрович Трубецкой, в детстве бывший учеником Г.Н. Сперанского. После гибели отца он подал прошение об отставке "по болезни" из лейб-гвардии казачьего полка и взял двухмесячный отпуск для устройства неотложных дел. Увольнение из армии дало возможность В.П. Трубецкому попробовать свои силы и на ниве местного самоуправления. В 1912 г. князь был избран членом Московской уездной земской управы на трехлетний срок, а с 1914 г. одновременно занял и другую выборную должность - пост почетного мирового судьи по Московскому уезду.
Несмотря на волну погромов помещичьих усадеб, прокатившуюся по стране после Февральской революции, В.П. Трубецкой с семьей и не побоялся приехать на лето 1917 г. в Узкое. Вместе с ними там жила одна из сестер В.П. Трубецкого Александра Петровна Тимашева (1894-1953) с мужем. Обстановка вокруг уже была достаточно неспокойной: как-то местные крестьяне, навестив своих бывших господ, конфисковали у них почти все имевшееся оружие. После Октябрьских боев в Москве Трубецкие и Тимашевы не в сезон уехали на курорт Ессентуки, навсегда покинув Узкое. Один из усадебных садовников П.В. Горохов - "крестник" другой сестры В.П. Трубецкого графини Софьи Петровны Ламсдорф-Галаган (1887-1971) - вспоминал, что перед отъездом князь собрал крестьян и сказал, чтобы они разобрали по домам скот, но господского дома не трогали, "так как он им самим пригодится".
Согласно документам большую часть обстановки вывезли из Узкого во время Гражданской войны волостные совдепы. Однако основная часть библиотеки, составлявшая около 15 тысяч книг, и часть других предметов все же остались в усадьбе. Эмиссар музейного отдела Наркомпроса В.А. Мамуровский, обследовавший Узкое, для вывоза в Москву отобрал лишь часть книг, два ящика с которыми были переданы Румянцевскому музею (ныне в составе фондов Российской государственной библиотеки).
В 1919-1920 гг. в Узком находились детский санаторий, организованный отделом здравоохранения Московского губернского Совета, и совхоз. Хозяйственные постройки вместе с земельными угодьями 15 апреля 1921 г. были переданы Луговому опорному пункту, вскоре преобразованному в рассадник кормовых трав (впоследствии Опытное поле по кормовому вопросу). По результатам работы этой организации, занимавшейся постановкой и проведением сельскохозяйственных экспериментов, было издано четыре тома научных трудов. В одном из них описаны проблемы, с которыми столкнулись организаторы пункта, поскольку имение "так сильно пострадало за первые годы революции, что к моменту организации рассадника не имело налаженного рабочего аппарата, полевые земли были запущены, сельскохозяйственный инвентарь отсутствовал. Поэтому первые два года жизни (1921 и 1922) учреждение вело борьбу за существование, когда все внимание специального персонала было сосредоточено на поддержании прочного хозяйственного аппарата и приобретении живого и мертвого инвентаря". Для получения большого участка для рассадки трав и проведения опытов лес на площади 8,18 га был выкорчеван. Одновременно соседнее с Узким еще одно бывшее имение А.В. Трубецкой Большое Голубино было обменено на 13,11 га крестьянской "пустырной земли".
В феврале 1922 г. основные усадебные постройки - господский дом, флигели и некоторые другие - были переданы Центральной комиссии по улучшению быта ученых (ЦеКУБУ) для организации санатория. Его открытие состоялось 14 мая, но фактически санаторий (или, как его иногда называли, дом отдыха) начал функционировать с 20 мая.
В Узком отдыхали и работали практически все крупнейшие ученые страны, академики и члены-корреспонденты Академии наук, деятели культуры и искусства: Д.Н. Анучин, В.И. Вернадский, В.А. Обручев,