В окрестностях Петровских ворот

В. Локтев

Архитектура тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни, и предания... Пусть же она, хоть отрывками, является среди наших городов в таком виде, в каком она была при отжившем уже народе, чтобы при взгляде на нее осеняла нас мысль о минувшей его жизни... и вызвала бы у нас благодарность за его существование, бывшее ступенью нашего собственного возвышения.

Н. В. Гоголь

Здания, как правило, возводятся на века - в расчете на многие поколения. Их обитатели с течением времени меняются, их создателей забывают, отчего и сами они вроде бы утрачивают свой смысл. На этом основании часто принимаются решения о сносе «устаревшего жилого фонда».

Но архитектурные памятники просто так не умирают. Безмолвие архитектуры - лишь кажущееся. Будучи спрошенными, дома начинают говорить об ушедшей и продолжающейся в них жизни. Так происходит неприметное, по большей части никем не учитываемое наследование из поколения в поколение родной истории и культуры. Эти ненавязчивые чистосердечные признания есть архитектурная память места и времени. Она существует, пока стоят ее носители и пока мы способны слышать и понимать их...

***

Площадь у Петровских ворот - наверное, одна из самых маленьких в Москве - расположена на пересечении Петровки с Бульварным кольцом «А». Аналогичные площади Бульварного кольца образовались в результате сноса стен Белого города, возведенных в 1586-1591 годах зодчим Федором Савельевичем Конём. Историки считают, что высотой они превосходили стены Китай-города и завершались зубцами в виде «ласточкиных хвостов». Десять башенных ворот имели трехшатровые верхи, одна из воротных башен была даже семиверховая, а Петровские ворота к тому же - двухпроездными (двухарочными).

Таким образом стена представляла собой мощное и внушительное фортификационное сооружение. Тем не менее, после нападения в 1591 году на Москву крымского хана и разорения слобод за чертой Белого города возникла необходимость создания нового оборонительного кольца - Земляного города. Уже на следующий год на месте теперешнего Садового кольца появилась еще одна - на сей раз дубовая - стена на валу.

Китай-город XIV-XV веков являлся торговой частью Москвы. В XVI-XVII веках его посады перешагнули за пределы Белого города. В XVII столетии вокруг последнего начали селиться стрельцы и ремесленники. Позднее здесь появились усадьбы знати и чиновного люда. Характерной приметой Белогородской стены были монастыри-сторожа (Сретенский, Рождественский, Высокопетровский, Страстной и другие), расположенные с внутренней ее стороны рядом с городскими воротами. Укрепленные монастырские стены тоже рассматривались как серьезные оборонительные сооружения. Высокопетровский монастырь дал название улице, идущей от Кремля к самим воротам.

Со временем стены, утратившие свое оборонительное значение, снесли. На их месте посадили ряды деревьев с проездами по обеим сторонам, впоследствии образовавшие Бульварное кольцо. Вероятно, по той же причине разобрали стену Земляного вала и по всему его периметру опять же посадили деревья. Так возникло Садовое кольцо - транспортная артерия небывалой ширины и протяженности.

***

В первые послевоенные годы площадь Петровских ворот приобрела совершенно неожиданную известность. Если требовалось кому-то объяснить ее местонахождение, достаточно было сказать: «Там, где керосиновая лавка» или «Рядом с Петровкой, 38».

До революции на месте современного Управления внутренних дел (УВД) располагалась городская жандармерия - длинное двухэтажное здание в стиле классицизма, с пологим широким фронтоном по фасаду и с двумя выходящими на Петровку флигелями. Первоначально эта территория принадлежала князю Щербатову. Вполне возможно, что дом князя и был переделан под жандармерию. Старожилы помнят, как выглядело здание до надстройки главного корпуса и флигелей в 1950-х годах известным московским архитектором Б. С. Мезенцевым. В результате несколько нарушился исторический высотный фронт улицы, но неоклассический стиль придал ансамблю более нарядный и одновременно более представительный вид. За главным корпусом - внутренний двор и в нем гараж, из которого оперативные группы выезжали на места происшествий. Сейчас прежний конструктивистого вида гараж разобран для строительства на его месте более вместительного.

Во всех кинофильмах, связанных с Петровкой, 38, для пущей достоверности из окна кабинета следователя обычно видны церковь иконы Божией Матери «Знамение» в Колобовском переулке и стоящий по соседству пятиэтажный жилой дом, о которых ниже будет сказано особо как о безусловно заслуживающих внимания достопримечательностях.

***

Другая достопримечательность Петровских ворот послевоенных лет - рыбный магазин в доме, замыкающем Петровский бульвар. Когда-то на всех пересечениях Бульварного кольца с радиальными улицами были гостиницы. Эти здания до сих пор сохранились у Петровских, Сретенских и Покровских ворот. Позднее они превратились в жилые дома, в первых этажах которых открылись магазины. Рыбный просуществовал до 2000 года. Москвичи знали, что здесь всегда есть свежая рыба (еще совсем недавно ее привозили в специальных цистернах, разгружали металлическими сачками и держали летом в подвалах), а также рыба копченая, соленая, жареная, мороженая, консервированная, множество сортов сельди, крабы, раки, креветки, икра, морская капуста, богатый выбор полуфабрикатов... Теперь в помещениях магазина расположился дорогой ресторан «Бульвар».

***

Один из углов площади занимает конструктивистское здание Авиационного технологического института. В годы перестройки оно перешло к торговой фирме «Венский дом», а затем в его первом этаже открылся элитарный ресторан «Галерея».

На противоположном углу в дореволюционном доходном доме в стиле модерн (некоторые историки приписывают его Ф. О. Шехтелю) был тоже хорошо известный москвичам мебельный магазин. Мебель в нем продавалась преимущественно отечественная, а главное, недорогая. Ныне здесь не менее элитарный ресторан «Рыбный бутик».

По левую сторону от бывшего рыбного магазина через проезд - трехэтажное малоприметное здание N 32 по Петровке, в котором и до, и после войны размещалась детская поликлиника. На стенах ее просторной приемной висели изображения героев русских сказок, различных зверюшек и, конечно, доктора Айболита с его «клиентурой». Педиатры лично знали своих подопечных, регулярно посещали их на дому, а самым маленьким приносили подарки... Позже в этом здании сменили друг друга диагностическая лаборатория, охотничий магазин и, наконец, магазин импортной мебели.

***

К дому N 32 примыкает еще менее приметная двухэтажная постройка - уже упомянутая бывшая керосиновая лавка, а до революции - известнейшая московская чайная с «залой» на втором этаже над аркой, ведущей во двор. Сюда с компанией поклонников и друзей-артистов любил наведываться Федор Иванович Шаляпин и под настроение устраивать импровизированные концерты. За последние десять лет в перестроенной и переоборудованной лавке поочередно перебывало несколько дорогих кафе и ресторанов. На втором этаже со входом по наружной лестнице - ресторан «Окно в Европу», куда на огромных «Икарусах» привозят иностранных туристов.

***

Еще дальше от Петровских ворот под номером 36 до середины ХХ века стоял двухэтажный дом с мансардой. На Петровке он ничем особенным не выделялся, разве что красивыми пропорциями и скромным фронтоном. Со двора, по московской традиции, на второй этаж вела крытая одномаршевая лестница с чугунными ступенями. Во дворе с цветочной клумбой посередине росли тополя.

Кто жил до революции в этом, скорее всего, частном владении, установить трудно. После революции его заселила пестрая и по-своему колоритная публика: рабочие, сапожники, продавцы (рядом находилась деревянная овощная лавка), а также люди без определенных занятий, хулиганы и мелкие жулики. К стене керосиновой лавки примыкали обитые железом голубятни. В паузах между отсидками молодежь гоняла голубей, совершала набеги на голубятни в ближайших переулках, играла во дворе в футбол, дралась «не по злобе», но обитателей соседних домов не трогала - на сей счет существовал какой-то неписаный закон. Из прежних жильцов (возможно, бывших хозяев дома) в начале 1950-х годов оставался один - высокий статный старик с окладистой седой бородой, ходивший зимой в черном старинного пошива демисезонном пальто и в шапке пирожком. Это был младший брат российского премьер-министра Петра Аркадиевича Столыпина, по неведомой причине оставленный новой властью в покое. После войны дом снесли, и теперь на его месте скверик, заметно поредевший при строительстве очередного частного магазинчика с летним кафе.

За сквериком - тот самый пятиэтажный кирпичный дом, почему-то перекрашенный в желто-белые цвета. Построенный в 1929 году, он был едва ли не первым домом в Москве, заселенным артистами (много позднее в столице начали строиться другие «артистические» дома: в Брюсовом переулке, в проезде Немировича-Данченко (ныне Глинищенском проезде) и совсем недавно - в Каретном ряду). В числе тогдашних его обитателей - народный артист СССР Игорь Владимирович Ильинский, основатель и художественный руководитель театра имени Моссовета народный артист СССР Евсей Осипович Любимов-Ланской, заслуженная артистка СССР, актриса того же театра Нина Вячеславовна Княгининская, одна из премьерш труппы Художественного театра, жена А. М. Горького Мария Федоровна Андреева, заслуженная артистка СССР, актриса театра Советской Армии Вера Ивановна Окунева, артист Малого театра - подававший большие надежды и безвременно погибший Константин Николаевич Тарасов, артистка балета Большого театра, любимая ученица замечательного хореографа А. А. Горского Ольга Зандер, музыканты оркестра Большого театра, режиссер Малого театра Алексей Иванович Шереметьев. Почти все они оставались здесь до самой смерти, в том числе И. В. Ильинский, неоднократно отвергавший более престижные предложения. В настоящее время в доме проживает вдова Ильинского, народная артистка СССР Татьяна Александровна Еремеева-Битрих; несколько лет в нем жил известный артист театра и кино, а ныне художественный руководитель Малого Театра Юрий Мефодиевич Соломин.

Память об этих людях - создателях и выдающихся деятелях послереволюционного театрального искусства, конечно же, должна быть достойно увековечена установкой мемориальных досок.

***

В соседнем доме N 3 по Петровскому бульвару жил один из последних русских композиторов классической школы Рейнгольд Морицевич Глиер (1874/75-1956), первый учитель С. С. Прокофьева. На противоположной стороне Петровского бульвара до сих пор стоит двухэтажный краснокирпичный дом N 4/6 еще одного композитора - видного музыкального теоретика, профессора Московской консерватории Георгия Эдуардовича Конюса (1862-1933). Ниже по пути к Трубной площади - представительный особняк, построенный (видимо, по проекту М. Ф. Казакова) в 1786 году действительным статским советником Татищевым, внуком историка Василия Николаевича Татищева. На фасаде - излюбленные казаковские мотивы: рустованный цокольный этаж, балкон на тяжелых консолях, трехчастные палладианские окна в обрамлении полуколонн. В советское время особняк отдали под районную поликлинику. В нем в числе прочего сохранились красивая лестница на второй этаж, частично - планировка комнат, двери в стиле классицизма, арочные окна. Сейчас поликлиника переведена на Неглинную улицу в бывшее здание знаменитого нотного магазина Юргенсона, а дом Татищева занимает единственная в Москве клиника иглотерапии.

***

На «пятый угол» площади выходит крыло больницы N 24, известной старым москвичам как Новоекатерининская. Первоначально это была городская усадьба князей Гагариных, построенная по проекту М. Ф. Казакова. Величественное здание с двенадцатиколонным портиком, двумя асимметричными крыльями и полуциркулем служб стало второй после Высокопетровского монастыря ансамблевой доминантой окрестностей Петровских ворот. Его протяженный горизонтальный фасад прекрасно дополняет вертикали колоколен Высокопетровского и Страстного монастырей.

Казаковский портик, самый многоколонный в русском классицизме, не имел фронтона: зодчий опасался умалить фронтонным портиком ведущую ансамблевую роль двух монастырей. Позднее, восстанавливая здание после пожара, О. И. Бове решил, что больнице фронтон приличествует. Во всем остальном Бове проявил завидный такт по отношению к композиционному замыслу своего учителя.

Современный вид больницы производит удручающее впечатление. Здание запущено и снаружи, и внутри. В ходе многократных «домоуправских» ремонтов (вместо обязательной по отношению к памятнику такого класса профессиональной реставрации) великолепные архитектурные детали - капители и базы портика, профили карнизов, лепнина фриза, замковые камни над проемами, подоконные балясины - совершенно утратили свою былую геометрическую правильность. Кое-как заплатанная кровля бахромой свисает со стен. Интерьеры в еще более печальном состоянии. А ведь это были великолепные залы, палаты со сводами, плафонами, с дверями строгого рисунка, стильными люстрами... Бедный Казаков, бедный Бове! Разве предполагали они, что потомки так распорядятся завещанным городу шедевром.

С Новоекатерининской больницей соседствует красивый особняк князя Волконского. Еще раньше им владел князь Мещерский. Здесь жил, будучи уже тяжело больным, крупный вельможа граф Шувалов. После его смерти особняк арендовал кондитер Завъялов, и на фасаде появилось объявление: «Сдается под свадьбы, балы и поминальные обеды». Рядом - скверик и памятник ветерану революции Г. И. Петровскому.

***

Прямо за «артистическим» домом, на стыке 1-го и 2-го Колобовских переулков стоит вышеупомянутая Знаменская церковь - типичный образец московской архитектуры второй половины XVII века (согласно церковным книгам, построена в 1670-е годы). По ней и три окрестных переулка получили название Знаменских (сейчас Колобовские). У нее есть своего рода архитектурный двойник - храм святителя Николая чудотворца в Пыжах (на Большой Ордынке).

Церковь строилась на средства обитателей стрелецкой слободы у Петровских ворот Белого города и являлась их полковым храмом. В XIX веке она стала ведомственным храмом расположенной поблизости городской жандармерии (на карте начала XIX века жандармерия помечена как районная полицейская часть и изображена с наблюдательной башней над зданием). Знаменская церковь поражает своими скульптурно пролепленными деталями: наличниками окон, сложной пластикой колокольни, входной аркой с висячей гирькой, ярусами кокошников, аркатурой барабанов. До 1930 года она была действующей. Перед войной ее разорили и закрыли. С фасада колокольни сбросили большую храмовую икону Божией Матери «Знамение», а в самой церкви устроили склад милицейских сапог. В 1960-х годах здесь разместилась экспериментальная лаборатория. От работы тяжелого динамического оборудования по стенам и своду пошли трещины. В начале 1990-х годов храм был возвращен Русской Православной Церкви. Началась реставрация. Внешний вид церкви привели в порядок силами реставрационных архитектурных мастерских. Затем шефство над храмом «по традиции» взяла Петровка, 38. В настоящий момент реставрация завершается; почти полностью восстановлен самый древний левый придел.

***

На спуске 2-го Колобовского слева в него упирается Большой Каретный переулок. Это сравнительно недавно восстановленное старое название довоенной улицы Ермоловой.

Лет 15-20 назад в том месте, где Большой Каретный меняет свое «русло», стоял одноэтажный жилой дом типично мещанского вида. Вечерами сквозь его частично зашторенные окна можно было видеть множество картин в массивных золоченых рамах. Имена обитателей дома - по-видимому, коллекционеров произведений живописи - неизвестны.

С домом выдающегося русского актера Михаила Семеновича Щепкина, располагавшимся сразу же за зданием 186-й школы (ныне Министерство юстиции), случилось то же, что и с так называемым «Домом Фамусова» на Пушкинской площади: борьба за его сохранение оказалась безуспешной. Помимо мемориального, он имел еще историко-архитектурное значение как типичный образец мещанской застройки Москвы первой половины XIX века, когда малосостоятельные деятели культуры - будущая разночинная интеллигенция - начали заселять этот район. Вход защищал металлический навес на чугунных консолях, по рисунку напоминающих пушкинские виньетки. Широкая одномаршевая лестница вела в апартаменты с небольшим уютным залом-столовой. За домом перед крутым спуском к Цветному бульвару, как и полагается, был небольшой сад.

Немного не доходя дома Щепкина, справа от него встречаем еще одну старинную постройку со средневековыми тесаными наличниками окон. В ней уже несколько лет функционирует банк Московской Патриархии. Возможно, это и есть тот самый дом просвирни при снесенной позже церкви Спаса Преображения, в котором прошло детство великой русской актрисы Марии Николаевны Ермоловой: по своей архитектуре он близок исчезнувшей церкви.

На Большом Каретном во дворе дома N 17 стоит дом, где мальчиком жил Владимир Высоцкий. На другой стороне переулка опять же в глубине двора