Оперы Моцарта в контексте культуры его времени

И все-таки чисто музыкальный контекст не может дать исчерпывающего представления о семантике музыкального языка. Ведь композитор -- человек своего времени, и даже если он, как Моцарт, не делает никаких эстетических деклараций, этот пласт нельзя не учитывать. Идеи эпохи, нашедшие отражение в литературных и философских сочинениях, в театральной и художественной жизни, прямо или опосредованно воздействуют на творчество композитора (либо, при отсутствии прямого влияния, можно говорить о духе времени, который формирует и определяет сознание и писателя, и композитора, и рядового человека эпохи). Однако еще важнее не эти прямые или косвенные связи с идеями времени (например, преломление идеологии Просвещения в операх), а тот имманентно-музыкальный слой, та сторона музыкального мышления, те специфические особенности музыкального языка, которые могут быть с той или иной степенью адекватности поняты и расшифрованы только внутри художественной культуры эпохи (культурный контекст, запечатленный, отпечатавшийся непосредственно в музыкальном сознании со всей его спецификой).

Задача нашего исследования -- в глубинных связях с традицией рассмотреть семантику музыкального языка Моцарта и выявить устойчивые языковые формулы, характерные для композитора; идя путем последовательного "снятия" слоев контекста (художественного, культурного, музыкального), двигаясь от более конкретного воплощения музыкальных семантических фигур в опере к более опосредованному -- в инструментальных сочинениях, от условно определимых словом семантических фигур -- к "невербальной семантике", приблизиться, насколько это возможно, к пониманию скрытого смысла творений Моцарта. Именно такой подход -- движение от контекста к тексту, от общего к индивидуальному, от значения к смыслу -- нам представляется особенно продуктивным для достижения поставленной цели. Как справедливо замечает В.В.Медушевский: "Смыслы, воплощаемые данным средством в различных произведениях, многообразны, неисчерпаемы, неповторимы. Значение же схватывает то общее, "усредненное", что есть в этих смыслах. Смысл всегда богаче значений, так как на нем свертывается контекст всего произведения" [57, 26].

Проблема семантики музыки Моцарта давно привлекала внимание моцартоведов, в первую очередь зарубежных. Но если сначала это были отдельные наблюдения на основе, как правило, конкретных произведений (см., например: [121; 127; 141; 166 и др.]), то в последнее время усилился интерес к проблеме в целом. Исследователи все чаще обращаются к семантической организации сочинений Моцарта и его творчества, ведут поиски ключа для объяснения тайн, которые скрывает в себе искусство Моцарта, пытаются "расшифровать" его музыкальный язык (например, [118]).

Что касается отечественного моцартоведения, то здесь эта проблема практически еще не поставлена. Можно лишь отметить в некоторых случаях обращение к семантике, возникающее в связи с рассмотрением конкретных произведений Моцарта, особенно опер (например, работы Е.С.Черной, Л.В.Кириллиной) либо работы, имеющие общеметодологическое значение, попутно затрагивающие творчество Моцарта: исследования И.А.Барсовой (метод этимологического анализа -- например, [8; 9]), В.Д.Конен (взаимодействие музыкального языка оперного и инструментальных жанров, типизация языка классической музыки -- [44]), М.Г.Арановского (проблемы музыкального мышления, музыкального языка, музыкальной семантики -- [3--5]), В.В.Медушевского (проблема "адекватного восприятия" музыки, контекстуальное рассмотрение музыкального языка, идея интонационной формы и многое другое -- [55--58]), Л.В.Кириллиной (проблема классического стиля, музыкальная эстетика XVIII в. -- музыка как "язык чувств", иерархия жанров и форм и т.д. -- [38; 40]). Отдельно следует упомянуть труды А.В.Михайлова, которые дали богатый материал в области изучения австрийской культуры [60--69] и послужили методологической базой настоящего исследования (особенно его первой, историко-культурной части).

Нашему пониманию музыкальной семантики ближе всего в отечественном музыковедении тот подход, который предлагает И.А.Барсова в статье "Опыт этимологического анализа". Вскрывая этимологию художественного приема, языковой формулы, можно найти его скрытый смысл, который восходит к празначению, уходящему корнями вглубь веков. "Каждый элемент музыкального языка был некогда семантически нагружен в силу ли своей новизны, или, наоборот, в силу постепенно возникающего единообразия его значения в ту или иную эпоху, -- замечает И.А.Барсова. -- Эта память о прошлых семантиках не может быть безразлична для смысла целого" [8, 59].

Много интересных наблюдений, касающихся подчас и семантики музыки Моцарта, возникает в ряде статей, составляющих содержание юбилейного номера журнала "Советская музыка" 1991 N12, целиком посвященного Моцарту (среди них -- статьи Л.Кириллиной, П.Луцкера, В.Широковой, Л.Гервер, М.Браиловского). Часть материалов, которые не вошли в юбилейный номер, были опубликованы в "Музыкальной академии", 1992 N2 (например, интересная статья Н.Зейфас "Традиция барокко в музыке Моцарта"). Юбилейный 1991-й г. стимулировал также выход в свет (хотя и с большим опозданием) трех сборников статей, два из них -- по материалам юбилейных конференций (в Московской государственной консерватории и в Ростовском государственном педагогическом университете), третий -- сборник научных трудов Российской академии музыки им. Гнесиных [77; 73; 72]. Некоторые статьи, опубликованные в этих сборниках, мы будем привлекать в процессе дальнейшего повествования.

Среди отечественной литературы последних лет выделим работы В.П.Широковой, которая, обращаясь к творчеству Моцарта, наиболее близко подходит к проблеме семантики. В ее статье "Формульный тематизм в инструментальной музыке Моцарта" речь идет об интонационных формулах, "обобщающих родовые, типологические признаки интонации, обнажающих ее семантический инвариант" [108, 75]. "Формульный тематизм, стягивая тематические процессы в семантические узлы формы, становится, таким образом, контрсилой многозначности, индивидуализированности контекста произведения", -- замечает исследовательница [там же, 76]. Таким образом, автор ставит проблему интонационной типизации и связанных с ней "семантических стереотипов" (если воспользоваться выражением М.Арановского).

Но особенно тесно с проблематикой нашего исследования соприкасается книга немецкого ученого Гунтхарда Борна "Музыкальный язык Моцарта. Ключ к жизни и творчеству", изданная в 1985 г. в Мюнхене [118]. Автор предпринял попытку систематизации различных устойчивых оборотов, как бы музыкальных образов-символов Моцарта, которые восходят к его оперному мышлению. Он создает своего рода словарь музыкального языка композитора. Отдавая отчет в том, что музыка Моцарта далека от открытой программности и изобразительности, Борн в первую очередь видит в этих фигурах, хотя и имеющих часто живописные, речевые, двигательные прообразы, отражение психологических процессов. Не все бесспорно в результатах, к которым приходит исследователь, в его подходе есть элементы субъективизма (подчас даже вульгаризации), неизбежно возникают некоторые преувеличения -- издержки метода, но путь, по которому он идет, в целом представляется правильным и перспективным (об этом см.: [100]).

Однако следует признать, что в полном объеме проблема семантики музыки Моцарта в контексте культуры его эпохи еще не была поставлена. Актуальность этой давно назревшей проблемы не подлежит сомнению. Не стремясь решить весь сложный комплекс вопросов, связанных с этой темой (это было бы просто невозможно в рамках одного исследования), мы в своей работе предприняли попытку сквозь призму проблемы музыкальной семантики эпохи и автора рассмотреть творчество Моцарта как целостный феномен.