в рыночном смысле производств – то, что в экономической литературе принято обозначать как «прямые и обратные связи», «побочные эффекты» и «внешние эффекты», отсутствует. Точнее, нерыночные по природе образования генерируют и стимулируют столь же нерыночные по природе смежные и обсуживающие производства. Способности же подобных комплексов в массовом порядке переключиться на эффективный рыночный спрос оказались весьма ограниченными.

Неравноценными являются и косвенные экономические выгоды, извлекаемые странами из взаимного сотрудничества. Китай, например, научился использовать в своих интересах фактор России даже на стадии предварительного обсуждения крупных международных проектов. Сталкивая в рамках международных тендеров конкурирующие компании из различных стран и косвенно подыгрывая при этом антигегемонистской риторике определенных кругов российского политического и военного истеблишмента, Китай на деле преследует цель добиться максимально выгодных финансовых и экономических условий при заключении контрактов с западноевропейскими и американскими корпорациями. Именно по такому сценарию был раскручен многомесячный тендер по энергетическому контракту «Три ущелья». Подогревая ожидания российской стороны, китайцы параллельно добились существенных уступок от западных компаний, которые в итоге и выиграли тендер.

Чуть приоткрыв свой ядерный рынок для российских компаний, Китай реализовал сразу несколько целей экономического порядка. Во-первых, пришпорил проникновение на свой ядерный рынок американских корпораций. Российский фактор, безусловно, сыграл свою роль в том, что администрация президента Клинтона сняла запрет на продажу гражданских ядерных технологий в Китай. Во-вторых, установил для будущих контрактов в этой сфере достаточно высокую технологическую планку. Российские атомщики неоднократно подчеркивали, что построенный ими в Китае завод по обогащению природного урана относится к числу технологически передовых. В-третьих, необыкновенно льготные для Китая условия контрактов с Россией используются для выторговывания уступок в ожидаемых проектах с западным участием.

Еще большие косвенные выгоды Китай извлекает из военного сотрудничества с Россией. Закупки современных самолетов и многих авиационных технологий и лицензий позволили китайской военной авиации совершить технологический рывок. Недаром из 250 поставляемых в Китай истребителей СУ-27 около 200 машин будут собираться местной промышленностью. При этом китайская сторона намерена производить до 70% комплектующих, используемых при сборке самолетов. Парадоксально, но очень скоро последствия этого рывка почувствует российский гражданский авиапром.

Как показывает опыт последних десятилетий, китайская промышленность быстро начинает производство «собственной» продукции, адаптирую импортные аналоги к своим технических возможностям и распространяя адаптированные технологии по всем сопряженным военным и гражданским производствам. При традиционно легком отношении Китая к проблеме авторских прав защищать технологические изобретения и разработки иностранцам, как правило, не удается.

Этот пример подводит к очень неприятному с точки зрения экспортных перспектив российского машиностроения выводу. Как только Китай благодаря импорту технологий поднимет свою обрабатывающую промышленность на уровень, сопоставимый с российским, китайские производители, опираясь на относительную дешевизну своей рабочей силы, в конечном счете выдавят российских конкурентов практически со всех мировых рынков.

Прагматизмом в отношении России отмечена и текущая политика Индии. Страна – один из крупнейших должников России (доставшихся в наследство от СССР), который регулярно расплачивается по своему основному долгу и процентам. Выплаты достигают почти 1 млрд. долл. в год. На конец 1999 г. непогашенный остаток долга составлял примерно 5 млрд. долл., но и он будет выплачен в 2000-2005 гг. При этом выплаты производятся не конвертируемой валютой, а клиринговыми рупиями, которые заинтересованные российские предприятия могут покупать на специальных аукционах министерства финансов и использовать для покупки индийских товаров. Часть долга прямо погашается прямыми поставками товаров.

Сотрудничество с Россией (как ранее с СССР) в ядерной области не только открывает Индии доступ к новым технологиям, но позволяет преодолевать ей международную блокаду.

Вписав взаимодействие с Россией в свои долгосрочные стратегии развития, и Китай, и Индия пресекают любые направления сотрудничества, если они не отвечают их экономическим интересам. Так, Китай по крайней мере на 1999-2001 гг. приостановил даже обсуждение возможностей закупки российских гражданских самолетов, как и сотрудничества в области авиастроения. Официальные китайские представители прямо указали на неконурентоспособность российских самолетов и призвали российский бизнес относиться к китайскому рынку с учетом тенденций, превалирующих на мировом рынке самолетостроения. В марте 1999 г. крупнейший производитель стали в КНР обвинил российские металлургические заводы в демпинге и инициировал рассмотрение проблемы их допуска на китайский рынок. Антидемпинговые расследования против российских производителей были возбуждены в 1999 г. и в Индии.

Разрабатываемые проекты сотрудничества нацелены на закрепление за Россией роли поставщика сырьевых ресурсов для Китая, Индии и всего АТР. Среди подобных проектов и идея экспорта природного газа с Ковыктинского месторождения близ Иркутска в Китай и Южную Корею. Планируется транспортировка на китайский рынок природного газа, разрабатываемых в рамках российско-американско-японского проекта «Сахалин-1». Проектируется строительство высоковольтных линий для транспортировки электроэнергии в Китай.

Эти и другие проявления «национальных экономических эгоизмов» составляют суть рыночной экономики и глобальной конкурентной борьбы. Спецификой является то, что, подыгрывая «антигегемонистской» риторике, Китай и Индия решают задачу максимально благоприятного для них вписывания в глобальную экономику. С российской же стороны мы фактически наблюдаем реанимацию советской модели сотрудничества, ибо за косвенную поддержку антизападной и антиамериканской риторики Россия платит весьма конвертируемыми на мировом рынке товарами и технологиями. Реанимация такой откровенно донорской модели способствует тому, что сама Россия выпадает из глобальных процессов и маргинализируется.

Россия и ее основные партнеры из числа развивающихся стран находятся под определяющим воздействием глобализации. Соответственно и взаимодействие между ними должно полностью вписываться в рыночные закономерности. И эти закономерности определяют, что для большинства успешно развивающихся стран российская экономика выступает и будет еще долгое время выступать в качестве источника сырья и поставщика простейших видов металлургической и химической продукции.

Отдельные успехи в продвижении российского несырьевого экспорта на рынки азиатских гигантов достигнуты за счет отклонения от универсальных императивов рынка. В среднесрочной перспективе подобные «успехи» лишь усугубляют родовые пороки российской экономики, обостряя ее финансово-ресурсную несбалансированность и усиливая донорскую нагрузку на нефтяную и газовую промышленность и электроэнергетику.

Для Китая и Индии экономическое взаимодействие с Россией полностью вписывается в алгоритм их собственного развития, органичным элементом которого является эффективное включение в глобальную экономику. Для России же это взаимодействие в нынешнем его состоянии является по преимуществу паллиативом, который способствует продлению переходного состояния крупных сегментов отечественной промышленности. Учитывая структурные и институциональные характеристики современной российской экономики, эта переходность, по-видимому, неизбежна. Однако искуственное затягивание переходности вредно. Национальным интересам России отвечает полный перевод сотрудничества с бурно растущими Индией и Китаем в прагматическое русло на рыночной основе и гармонизация экономических и геополитических императивов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Долматова С.А. «Развивающиеся страны»

2. Юрлов Ф.Н. «Россия и Индия в меняющемся мире»

3. Журналы «Мировая экономика и международные отношения» за 1999-2000гг.