Нации и национальная политика
Развитие мировых политический реалий в конце XX в. показывает, что среди всех форм национального самоопределения народов самой популярной формой является та, которая означает создание независимого государства. Как-то странно читать в учебнике международного права, изданном в 1995 г., что “после развала колониальных империй вопрос о самоопределении наций в смысле образования самостоятельных национальных государств в основном решен”8. [c.402] Словно бы авторы забыли, что после развала колониальных империй произошел распад таких многонациональных государств, как СССР и Югославия. Распалось даже такое двунациональное государство, как Чехословакия. На огромном постсоветском пространстве кипят не просто страсти, а нередко возникают серьезные вооруженные конфликты на почве столкновения двух принципов – права народов на самоопределение “вплоть до...” и принципа территориальной целостности государства. Примеров более чем достаточно: Грузия и Абхазия, Азербайджан и Армения по поводу Нагорного Карабаха, Молдова и Приднестровская Молдавская Республика и др.
В многонациональной России вопрос о самоопределении наций в смысле образования новых самостоятельных национальных государств приобрел остроту в связи с Чечней. Окончательное решение этой проблемы состоится после завершения пятилетнего “переходного периода”.
“Не будет предела дроблению?..” В нашей научно-учебной литературе до настоящего времени преобладает понимание права народов на самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства, как безусловного права каждого народа – права не только морального, но и политико-юридического; народа не только большого, проживающего на большой территории, но и малочисленного, имеющего небольшую территорию. Так, в “Этнологическом словаре” говорится: “Стремление к национальной свободе, независимости, созданию самостоятельного государства составляет важнейший принцип национального самоопределения”. И еще: “Обладание народом права на самоопределение не зависит ни от каких характеристик самого субъекта этого права: ступени и степени развития, численности или размера занимаемой территории и т.п.”9.
Конечно, в гуманитарном плане все народы – большие и малые – равны. Бесспорно также их равенство в международных организациях, в том числе и в ООН, где каждое государство, независимо от количества населения и размера территории, имеет один и только один голос. Последнее, однако, не дает основания считать, что эти количественные показатели вообще не принимаются во внимание в политике. В Европарламенте, например, действует схема “весовых коэффициентов”, в соответствии с которой Германия имеет 99 депутатов, Великобритания, Франция и Италия имеют по 87 депутатов каждая, Испания – 64, Нидерланды – 31, Бельгия, Португалия, Греция – по 25 депутатов и т.п. [c.403] Люксембург имеет 6 депутатов – меньше всех, но все же это значительно больше, чем это государство имело бы, если бы один депутат избирался от одинакового для всех стран числа граждан.
Вернемся, однако, к вопросу о праве народа на самоопределение “вплоть до...”. В Дагестане на 1802 тыс. населения приходится 102 этноса, т.е. в среднем каждый этнос насчитывает 17 тыс. человек10. Значит ли это, что на территории Дагестана может быть образовано 102 самостоятельных государства? Значит ли это, что среднее число – 17 тыс. – достаточно для признания за народом-этносом права на образование своего государства? Но это число среднее. В Дагестане есть этногруппы – со своим языком и образом жизни – всего в две-три тысячи человек, территория проживания которых ограничена одним горным аулом. Значит ли это, что и они, хотя бы теоретически, имеют право на образование своего государства? Если да, то встанет вопрос: почему этнос, насчитывающий две тысячи человек, имеет такое право, а народ, насчитывающий 1999 (или 1998, 1997, 1996 и т.п.) человек, его лишается? Следуя этой логике, легко прийти к выводу, что один человек может решить вопрос, быть или не быть самостоятельному государству. А в таком случае не только Людовик XIV, но и каждый человек вправе сказать: государство – это я...
Это абстрактно-логическое рассуждение несколько видоизменяет один из парадоксов древнегреческого философа Эвбулида “Куча”, смысл которого состоит в следующем: одно зерно кучи не составляет; прибавив еще одно зерно, кучи не получишь; как же получить кучу, прибавляя каждый раз по одному зерну, из которых ни одно не составляет кучи?
Образование государства, с аппаратом власти и управления, вооруженными силами, судом и прочими структурами, – дело огромной сложности и ответственности. И здесь неуместны ни сугубо теоретические, ни лозунгово-ситуативные признания. У малых народов, при всем к ним уважении, просто не хватит возможностей – ни экономических, ни политических, ни культурных – поддерживать полноценное самостоятельное государственное существование. В таком “игрушечном” государстве может быть заинтересован лишь узкий элитарный слой малых народов.
Хаджибакар Боков, главный редактор журнала “Жизнь национальностей”: пишет: “Что дает людям суверенитет? В конечном счете на высшей стадии – полная независимость. Независимое государство этноса со всеми атрибутами: президент, парламент, правительство, правосудие, послы в зарубежье и у себя – множество послов. [c.404] И далее, частые поездки с “официальными дружескими визитами”, чаще с женами. И, конечно же, приемы лидеров иностранных государств... Как бы этнически ни стерилизовалось подобное государство, в нем неизбежно будут этнические меньшинства, сохраняющие экономические, социально-политические, культурные, языковые особенности. И противоречия”.
Между тем в последние годы в международных политических и научных кругах все большее распространение получает точка зрения, согласно которой право на самоопределение не может быть безусловным правом каждого народа. В использовании права народов на самоопределение, в особенности права на отделение и образование самостоятельного государства, нередко проявляется больше политических амбиций отдельных лидеров и групп, нежели политической и тем более экономической необходимости. Сегодня международная общественность все больше склоняется к тому, что вопрос о самоопределении “нуждается в корректировке”, что самоопределения “можно добиться и без возникновения новых суверенных государств”. Так считает, например, И. Карлссон – премьер-министр Швеции, сопредседатель комиссии по проблемам глобального управления и сотрудничества. Известный западный исследователь национальных проблем У. Пфафф, главный редактор журнала “Форин Полиси” Ч.У. Мейнс, издатель журнала “Ответственное общество” А. Этциони выражают согласие в том, что признание всеобщего права на национальное самоопределение представляет собой шаг назад в историческом развитии. А. Этциони считает, что в современном мире движения, преследующие цель самоопределения, подрывают потенциал демократического развития в новых независимых странах. Он отмечает, что “наступило время лишить морального одобрения большинство из этих движений и увидеть в них то, чем они, собственно, и являются – деструктивную силу”.
Сошлемся на высокий авторитет человека, который в течение последних лет стоял во главе ООН.
Бутрос Бутрос Гали: “Время абсолютного и исключительного суверенитета прошло, его теоретическая концепция никогда не подтверждалась реальной жизнью... Если каждая этническая, религиозная или языковая группа будет притязать на государственность, то не будет предела дроблению, а всеобщий мир, безопасность, экономическое благополучие станут еще более труднодоступной целью”11.
Конечно, процесс возникновения новых государств остановить каким-либо искусственным путем, с помощью, например, международного декрета нельзя. [c.405] Тем более что есть еще многомиллионные народы, не имеющие своего государства и борющиеся за свое национальное освобождение. К их числу относятся курды – один из древнейших народов мира, – численность которых на Среднем Востоке превышает 30 миллионов человек. Но таких народов не так уж много. Право на самоопределение и независимую государственность стремятся реализовать в основном мелкие и мельчайшие этнонациональные группы, составляющие меньшинства в многонациональных государствах.
Нельзя не видеть, что на почве самой радикальной формы самоопределения народов взошли не только культурные растения. Бурно взошел чертополох агрессивного сепаратизма, национализма и уголовного терроризма. И это относится не только к России и постсоветскому пространству. Это бедствие глобального масштаба.
§ 3. Основные формы национально-государственного устройства
История знает три основных формы государственного существования и развития наций и национально-этнических групп: унитарное государство(или просто унитаризм), конфедерацию и федерацию.
Унитарное государство. Унитаризм (фр. unitarism от лат. unitas – единство) – единое, слитное, простое государство, все части которого или большинство их не имеют статуса государственных образований. Как правило, в унитарном государстве есть только одна конституция, одно гражданство, одна система высших органов государственной власти; оно делится только на административно-территориальные единицы, не знающие каких-либо признаков суверенитета. Составные части унитарного государства (области, районы и др.) управляются на основе законов, принимаемых центральными органами, их территория может быть изменена общегосударственным законом без согласования с местными органами и местным населением.
Но бывают и исключения – когда в составе унитарного государства имеются автономные национально-государственные образования, обладающие ограниченным суверенитетом. Обычно их немного или даже одно – как, например, Республика Крым в составе унитарной Украины.
Существуют две разновидности унитарных государств: централизованные и децентрализованные. В первых подчинение региональных органов центру осуществляется при посредстве должностных лиц из центра (Нидерланды, Узбекистан, Казахстан). Во вторых региональные органы формируются независимо от центра, центральных органов, но действуют в соответствии с общегосударственным законодательством (Франция, Испания, Италия, Япония, Новая Зеландия). [c.406]
Унитаризм – наиболее распространенная форма государственного устройства в современном мире.
Конфедерация (от лат. confoederatio – союз, объединение) – форма союза государств, при которой государства-члены сохраняют свой суверенитет в полном объеме. Она преследует главным образом достижение внешнеполитических и военно-оборонных целей, связанных с поддержанием политического существования и территориальной целостности каждого члена союза. Что касается внутренних проблем, то конфедерация обычно ограничивается установлением таможенных тарифов, единой почтовой связи и некоторых других второстепенных структур.
В конфедерации нет общих для всего союза Органов законодательной и исполнительной власти. Правда, для осуществления согласованной политики государства, входящие в состав конфедерации, создают, как правило, определенные органы и должностные посты, но они не обладают прямой властью над субъектами конфедерации. Решения конфедеративных органов и лиц, принимаемые на основании консенсуса, т.е. согласия, вступают в силу лишь после утверждения центральными органами власти субъектов конфедерации. Последние сохраняют право нуллификации, т.е. отмены, решений конфедеративных органов и должностных лиц.
Все вышесказанное отражает в основном исторический опыт конфедераций, которые прекратили свое существование: США (1781–1789), Швейцарии (1815–1848), Швеции и Норвегии (до 1905 г.), Австро– Венгрии (до 1918 г.), Египта и Сирии – Объединенной Арабской Республики (1958–1961), Гамбии и Сенегала (1982–1989). Конфедерации прекращали свое существование вследствие: а) противоречий между их участниками; б) решения тех задач, ради которых они создавались; в) перерастания конфедеративного союза в федеративный (США и Швейцарии).
В настоящее время существует только одна конфедерация – Европейское сообщество, которая вносит немало нового в практику конфедеративных отношений. 1 июля 1997 г. окончились британские полномочия в Гонконге. И хотя Китай рассматривает Гонконг – один из важнейших финансовых центров Азиатско-Тихоокеанского региона – в качестве своей неотъемлемой части, он собирается установить и отработать с Гонконгом своеобразные конфедеративные или даже федеративно-конфедеративные отношения на основе принципа, никем и нигде пока не апробированного, – “одно государство – два строя”, имея такие же виды и на Тайвань.
Можно сказать, что политико-правовая природа Содружества Независимых Государств (СНГ), возникшего на большей части постсоветского пространства, содержит в себе некоторые признаки конфедеративного союза, а отношения России и Белоруссии могут выйти на более высокий уровень. [c.407]
Федеративное государство. Федерация (фр. federation, от позднелат. foederatio объединение, союз) – форма государственного устройства, представляющая собой сложное (союзное) государство, состоящее из государственных образований, обладающих юридически определенной политической самостоятельностью12. В зависимости от роли национального (лингвистического) фактора в определении структуры федерации различаются: а) федерация на территориальной основе (США, Австралия, Австрия, ФРГ, Аргентина, Венесуэла, Бразилия, Мексика); б) федерация на национальной основе (Индия, Бельгия, Нигерия, Пакистан) и в) федерация на смешанной национально-территориальной основе (Россия, Канада, Швейцария). В настоящее время федеративную форму имеют двадцать государств.
Можно выделить пять исходных принципов федерации, на которых базируются все федеративные государства: 1) верховенство федерального законодательства; 2) единство основ государственного строя; 3) свободное передвижение людей, товаров и т.п. на всей территории федерации, основанное на том обстоятельстве, что внутренние границы между субъектами федерации не являются государственными; 4) запрет на одностороннее изменение статуса субъекта федерации, что так как иначе задевает интересы остальных субъектов; 5) запрет на отделение (сецессию) субъекта от федерации, что гарантирует государству территориальную целостность.
Самый трудный вопрос федеративной формы государственного устройства заключается в разграничении компетенции (т.е. прав и обязанностей) между союзным государством и составляющими его государственными образованиями и территориями – субъектами федерации. Большинство ученых и политических деятелей сходятся в том, что:
• территорию федерации образуют территории ее субъектов;
• внутренние границы федерации могут быть изменены только с согласия ее субъектов и в установленном законом порядке;
• субъекты федерации обладают ограниченной политической самостоятельностью;
• высший законодательный орган – парламент – состоит из двух палат: одна из них обеспечивает представительство субъектов федерации, другая – общенациональное представительство; [c.408]
• конституция федерации и конституции ее субъектов не должны противоречить друг другу; в случае обнаружения несоответствия текста или отдельных формулировок конституции субъекта федерации конституции всего федеративного государства действует последняя, а в конституцию субъекта вносят необходимые коррективы;
• при верховенстве союзного законодательства субъекты федерации вправе принимать законодательные акты в пределах своей компетенции;
• субъекты федерации не являются субъектами международного права (не могут быть членами ООН), хотя могут участвовать в деятельности научных и культурных международных организаций и иметь соответствующие представительства за рубежом.
Такова общая политическая картина федерализма. Но эта картина не статична. Она с течением времени меняется, эволюционирует в том или ином направлении. Так, ряд специалистов считают, что американский и европейский федерализм в большинстве случаев эволюционирует в сторону децентрализованного унитарного государства, в то время как в латиноамериканском федерализме центр тяжести смещен в сторону нейтралистских тенденций.
§ 4. Проблемы национальной политики в России
Российская Федерация – одно из крупнейших в мире многонациональных государств. По самым скрупулезным официальным данным, в России проживают 166 национальностей и народностей – от более чем 100-миллионной русской нации до малых северных народов и совсем крохотных этнических групп, численность которых в ряде случаев не превышает ста человек. Русский народ был главным, но не единственным строителем российского государства. Его строили все народы и народности России – большие и малые. Поэтому Россия – наш общий дом. Русский народ сумел объединить все народы России в едином государственном союзе. Благодаря объединяющей роли русского народа на территории России сохранились уникальное единство и многообразие, духовная общность, сотрудничество разных народов. Это отражено в своеобразии российского федерализма.
Многокрасочной национально-этнической картине России в целом соответствует картина различных государственно-политических и территориально-политических образований в виде субъектов Российской Федерации. Их, как записано в Конституции РФ, 89 – 21 республика, 6 краев, 49 областей, два города федерального значения – Москва и Санкт-Петербург, одна автономная область (Еврейская) и 10 автономных округов. [c.409]
Конституция РФ (ст. 5) устанавливает: Республика (государство) имеет свою конституцию и законодательство. Край, область, город федерального значения, автономная область, автономный округ имеет свой устав и законодательство. Федеративное устройство России основано на ее государственной