Учение о душе человека

духа человека и духа Божия. Единственное исключение встречается у Екклизиаста (3, 21), где, впрочем, слово "руах" употреблено в значении "дыхание".
Слово Божие называет душою не только духовную природу человека, но и Бога: "Он тверд, - говорит Иов о Боге, - и кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его" (Иов. 23, 13). Псалмопевец же отмечает : "Господь испытывает праведного; а нечестивого и любящего насилие ненавидит душа Его" (Пс. 10, 5). Нелепо и кощунственно было бы, ссылаясь на то, что духовная природа человека и Бога обозначена одним и тем же словом, говорить о равенстве и идентичности духовной природы творения и его Творца. Точно так же абсурдно сравнивать душу животного и душу человека или же уравнивать духовную организацию последнего с его плотью.
Поразительную слепоту духовную являют иеговисты, когда силятся отыскать в Писании доказательства смертности души.
"Разве над мертвыми сотворишь ты чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя?" - приводят они стих из 87-го псалма (ст. 11). Над грешными мертвыми нет, а праведными - да, ответим мы сектантам. В качестве доказательства напомним о воскрешении мертвеца, брошенного носильщиками в могилу пророка Елисея и воскресшего от соприкосновения к его святым останкам (4 Цар. 13, 20-21). Никак не подтверждают тезис о смертности души и такие слова Псалмопевца: "Или во гробе будет возвещена милость Твоя, и истина Твоя - в месте тления" (Пс. 87, 12). Действительно, мы, православные, так и веруем, что "во гробе" - в месте тления находится одно только бездушное мертвое тело, неспособное славить Бога. Исключение - нетленные тела и мощи святых. Подобный же смысл несет выражение: "Что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу?" (Пс. 29, 10). И с этим приходится согласиться, ибо какая польза душе человека от тела, пребывающего в могиле. Потому-то православие призывает нас при жизни не слишком обременять себя заботой о теле в ущерб попечениям о душе. В самом деле, разве будет тело - "прах славить Тебя"? (Пс. 29, 10) и разве оно будет "возвещать истину Твою?" (Пс. 29, 10).
Где же душа? Природа ее иная, нежели природа тленного праха и по смерти тела всей своей разумной сущностью она возвращается к Богу, о чем имеем множество свидетельств Писания. Трудно принять в качестве довода о смертности души и следующие слова пророка Исаии: "Не преисподняя славит Тебя, ни смерть восхваляет Тебя, ни нисходящие в могилу уповают на истину Твою" (Ис. 38, 18). В преисподней, разумеется, невозможно славить Творца, вероятно, там не было упования на Бога, которое могло быть обретено лишь при безусловном осознании истины воскресения. Что же до слов пророка Исаии, приводимых иеговистами: "Предал душу Свою на смерть" (Ис. 53, 12), - то отметим, что этот стих относится исключительно к Спасителю, Господу нашему Иисусу Христу, кому и посвящена 53-я глава книги пророка Исаии.
Душа человека бесконечно превосходит по своей организации его телесную субстанцию, вот почему, пока она пребывает с телом, все существеннейшие психические и духовные функциональные способности человека мы приписываем именно ей, а не телу. Память, мышление, творческая воля и другие принадлежат исключительно душе человека. Не потому ли так часто мы называем их душевными, когда говорим как бы от имени души: душа жаждет, душа требует насыщения, душа тоскует и т.д.
Спросим у иеговистов, какова сущность духа человека, идущего к Богу, - материальная или духовная? В ответ услышим: "духовная". Но если это так, зачем в Писании говорится, что "дух Божий в ноздрях" у человека (Иов. 27, 3) или что "дыхание духа жизни в ноздрях" у всех живущих (Быт. 7, 22). Не можем же мы буквально понимать эти слова Писания, которые значат лишь то, что пока человек жив телом, в нем жив и бессмертный личностный дух. Перед смертью царь Езекия так молился Богу: " Жилище мое (т.е. тело. - И.Е.) снимается с места и уносится от меня, как шалаш пастушеский; я должен отрезать подобно ткачу жизнь мою; Он отрежет меня от основы (т.е. от тела. - И.Е.); день и ночь я ждал, что Ты пошлешь мне кончину" (Ис. 38, 12). Итак, как шалаш для пастуха, так и тело для души - временное жилище, и душа распоряжается телом, как ткач своею материей[95].
Существует множество указаний Священного Писания на то, что по смерти душа оставляет тело. О праведном Исааке сказано: "И испустил Исаак дух и умер, и приложился к народу своему" (Быт. 35, 29). О Рахили в той же главе говорится: "Когда выходила из нее душа, ибо она (Рахиль. - И.Е.) умирала, то нарекли ему имя Бенони" (Быт. 35, 18). О горестном посмертном воздаянии сетовал и патриарх Иаков: "С печалью сойду к сыну моему в преисподнюю" (Быт. 37, 35). Если бы не существовало преисподней, в которой томилась душа сына Иакова, то как можно было бы сойти в нее? И к какому народу мог "приложиться" Исаак, если известно, что его близкие по плоти были захоронены в разных местах земли? Возможно ли помыслить о каком-то народе, да еще и "приложиться" к нему, если за гробом не существует иной жизни?
После падения во сне юноши Евтиха с "третьего жилья" (этажа. - И.Е.) апостол Павел свидетельствует: "Не тревожьтесь, ибо душа его в нем" (Деян. 20, 10).
Душа может оставить лишь мертвое тело, а при ее возвращении тело оживает. В третьей книге Царств читаем, что пророк Илия, желая воскресить сына вдовы, молился: "Господи, Боже мой! Да возвратится душа отрока сего в него! И услышал Господь голос Илии, и возвратилась душа отрока сего в него" (3 Царств 17, 21-22). При воскресении Господом дочери Иаира также сказано: "И возвратился дух ее; она тот же час встала (Лук. 8, 55). Если же следовать суждениям иеговистов и признать, что душа как отдельная разумная сущность не существует, то о какой же душе тогда молился пророк Илия?
Надеемся, что приведенных свидетельств слова Божия достаточно, дабы утвердиться в том, что душа человека есть сущность нематериальная, духовная, бессмертная. Смерть же есть разлучение души с телом, но никак не уничтожение ее.
Безусловным подтверждением наличия веры у богоизбранного народа в загробную жизнь служит запрещение пророком Моисеем вызывания душ умерших (Лев. 19, 31; Втор. 18, 10-11). Это наглядно свидетельствует о господствовавшей среди иудеев вере в посмертное существование умерших и в их способность являться живым. Моисей строго воспрещает вызывание душ умерших ради ограждения иудеев от соблазна идолопоклонства и бесовских обольщений.
Очень показательно для нас в этом отношении повествование Ветхого Завета о царе Сауле. Известно, что Саул сам был ревностным противником тех, кто вызывал души умерших, считая их шарлатанами и обманщиками, при этом он имел твердую веру в посмертное существование душ, и когда возникла нужда узнать исход боя с филистимлянами, он обратился за помощью к аэндорейской волшебнице. Мы не будем здесь останавливаться на вопросе, насколько подлинным было это видение. Для нас важно другое - Саул не был идолопоклонником, и ему, как прочим древним иудеям, была присуща вера в загробную жизнь.
В Писании мы находим и другие безусловные указания на сознательное существование умерших. Так, у пророка Исаии есть описание оживления, которое произошло в преисподней по случаю низвержения туда вавилонского царя Навуходоносора: "ад преисподни пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем; пробудил для тебя Рефаимов, всех вождей земли; поднял всех царей языческих с престолов их. Все они будут говорить тебе: и ты сделался бессильным, как мы, и ты стал подобен нам! В преисподнюю низвержена гордыня твоя... и черви - покров твой" (Ис. 14, 9-11). Сходное описание находим и у пророка Иезекииля, повествующего о низвержении в преисподнюю ассирийского царя Ассура (Иез. 31, 16-18).

Новый Завет о душе человека

Сам Господь Иисус Христос свидетельствует, что "Бог же не есть Бог мертвых, но живых. Ибо у Него все живы" (Лк. 20, 38), хотя бы душою после смерти. О том, что это так, свидетельствует нам явление пророков Моисея и Илии на горе Фаворской во время Преображения Господня. О том же свидетельство Иоанна Богослова, которому было дано узреть под жертвенником души, убиенные за слово Божие и за свидетельство, которое они имели (Откр. 6, 9; 20, 4). Моисей умер за много веков до славного Преображения Господня, однако он предстал пред Господом. Иеговисты считают, что на горе Фаворской была явлена не душа Моисея, а обычное видение. Кощунственно даже допустить саму мысль, что Господь обманул Апостолов, показав им только видение, а не истинную реальность потустороннего мира. Тогда вообще будет непостижимо, для чего Бог (по-иеговистски - Ангел) устроил это "видение" и зачем "обращался" к "каким-то несуществующим призракам"? Но иеговисты в этом случае настаивают на буквальном переводе слово "мираж", так как греческое слово orama переводится как "видение". Нам представляется более близким к истине буквальный смысл перевода - "то, что видел сам", а не обычное "видение", "мираж".
В известной евангельской притче о богаче и Лазаре Господь дает зримое представление о состоянии душ человеческих по смерти (Лк. 16, 20-31). На что иеговисты привычно возражают, будто это не более чем притча, а не изображение реальности горнего мира. Если же это так, то придется допустить нечто невозможное, будто Господь для чего-то вводит народ в заблуждение. Оставим, однако, сектантские умозаключения, отметив попутно, что язык притч издревле был доступен и понятен народам и содержал, как правило, однозначное толкование.
Много веков тому назад от времени пришествия Спасителя в мир почил Авраам - родоначальник еврейского народа, но душою он был жив, о чем свидетельствует сам Господь: "Авраам, отец ваш, рад был видеть день мой, и увидел и возрадовался" (Ин. 8, 56). Но если Авраам был жив душою и возрадовался, то разве не возрадовались души и всех Патриархов и прочих, ожидавших его Пришествия?
Пребывая распятым на кресте, Господь провозвестил раскаявшемуся разбойнику: "Ныне будешь со Мною в раю" (Лк. 23, 43). Очевидно, что не телом вошел разбойник в рай, а душою, встав в ряд с праведниками в Небесном Иерусалиме в числе торжествующего собора и Церкви первенцев (Откр. 12, 22-23).
Как Ветхий, так и Новый Завет учит о том, что душа человека не есть его тело, не тождественна ему, она не кровь его и не дыхание, а совершенно особая, отличная от него сущность.
Апостол Павел в первом послании к Коринфянам назидает: "Прославляйте Бога и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии" (1 Кор. 6, 20). Здесь, как и далее, четко различаются душа и тело: "незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом" (1 Кор. 7, 34). В следующем послании первоверховный Апостол призывает: "Очистим себя от всякой скверны плоти и духа" (2 Кор. 7, 1), ибо "одно тело и один дух" (Еф. 4, 4), который "Господь, распростерший небо, основавший землю и образовавший дух человека внутри него" (Зах. 12, 1).
Он же во втором послании к Коринфянам пишет: "Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется" (2 Кор. 4, 16) и "кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем" (1 Кор. 2, 11).
Возможно ли, имея здравый ум и неповрежденную душу, во всех приведенных выше стихах Святого Писания под духом разуметь лишь проявление плоти? "Знаем, - утверждает апостол Павел, - что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворный, вечный" (2 Кор. 5, 1). Тело есть только временное жилище души, о чем свидетельствует апостол Петр: "Справедливым же почитаю, доколе нахожусь в этой телесной храмине, возбуждать вас напоминанием" (2 Петр. 1, 13). В этой храмине, или хижине, т.е. в теле человека, пребывает душа при жизни, а по смерти выходит из него и отходит к Богу. "Мы всегда благодушествуем, - пишет святой Павел, - и как знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа, - ибо мы ходим верою, а не видением, - то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа. И потому ревностно стараемся, водворясь ли, выходя ли, быть Ему угодными" (2 Кор. 5, 6-9).
О том, что душе человека дано бытие вне тела, апостол Павел свидетельствует и в других посланиях: "Для меня жизнь - Христос, а смерть - приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня и то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому, что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас" (Фил. 1, 21-24).
Утверждая свое учение о смертности души, иеговисты напоминают о трисоставной природе человека: духе, душе и теле, обращаясь к известным местам Писания, где о сем сказано (1 Фес. 5, 23; Евр. 4, 12). По смерти человека, считают они, дух идет к Богу, а душа и тело во тлен.
Но трисоставность природы человека признает и Православная Церковь. Известен богословский спор, случившийся в прошлом веке, между двумя великими святыми российскими: Феофаном Затворником и Игнатием Брянчаниновым. В сущности оба святых говорили одно и то же, но с разных терминологических позиций, поэтому вдаваться в их подробности мы не будем.
В Священном же Писании в одних случаях говорится о двусоставной природе человека: душе и теле; в других - о трисоставной: духе, душе, теле. В последнем случае смысл бессмертной