Христианство: история возникновения и античные критики
Порфирий писал много. Перечень его произведений достигает 77 названий и касается не только философии, но и истории, грамматики, риторики, мифологии, религии, математики, астрономии.
Неоплатоновская философия была идеологией упадка. Захваченные безжалостным колесом римской колесницы, давившей все на своем пути, многочисленные большие и малые народности, попавшие под иго Рима, утратили вместе с политической независимостью также свою национальную, подчас весьма древнюю, культуру, свою национальную религию и даже язык. Нивелирующая сила Римской империи лишила господствующие классы покоренных государств прежнего политического могущества и заставляла их приспособляться к новым условиям, получать свои привилегии из рук римских чиновников, делиться с ними. Право римского гражданства, которое теперь широко раздавалось "варварам", потеряло свою ценность в глазах тех, кого сенат и цезари удостаивали этого права. Оно означало лишь уравнение в бесправии.
"К потере независимости и самобытной организации прибавились насилия, грабеж со стороны военных и гражданских властей, которые сперва отнимали у покоренных их богатства, а затем снова давали им их взаймы под ростовщические проценты, чтобы дать им возможность выплачивать новые поборы". (Ф. Энгельс) Устремившись в провинции ростовщический капитал действовал со страшной разрушительной силой, не вызывая, по выражению Маркса, "ничего иного, кроме экономического упадка и политической коррупции". Результатом такого положения вещей была полная деморализация – бегство в самое пошлое чувственное наслаждение для меньшинства и тупая покорность перед неизбежным – для большинства. Отсюда – пышный расцвет мистики, магии, всякой чертовщины. Отсюда – стремление оправдать зло, для борьбы с которым не было ни сил, ни желания. Отсюда - романтические мечтания о потустороннем мире, бледным преходящим подобием которого является мир земной. Получив свое первое оформление в туманной экзегетике Филона Александрийского, эти религиозно-философские идеи нашли свое завершение в "Эннеадах" Плотина. Но если Плотин старался теоретически обосновать свою философию на реакционном идеализме Платона, то Порфирий пытался найти формы приложения неоплатоновской философии на практике. Поэтому центром его внимания была мораль, нормы поведения, а осуществить в жизни идеи Плотина он пытался, с одной стороны, путем пропаганды магии, мантики, с другой стороны, путем аллегорического толкования эллинской мифологии и религии. С одной стороны, уступка культовой практике, с другой стороны, попытка поднять богословие до уровня философской дисциплины.
В сущности, христианство пошло по тому же пути, и оно многое позаимствовало из платоновского идеализма. Учение неоплатоников о Логосе заняло центральное место в христианском богословии; разработанная ими демонология вполне подходила и к христианской догматике. Но если неоплатоники, в частности Порфирий, пытались сохранить старую религию, утратившую уже свою социально-экономическую базу, то христианские богословы и апологеты III – IV вв. были глашатаями идущей к власти новой, не помнящей родства провинциальной земельной и чиновной знати: христиане искали в неоплатоновской философии философского венца для своей воинствующей и побеждающей церкви. Неоплатоники цеплялись за древнюю религию, чтобы удержать любыми средствами распадавшиеся античные мировые порядки. Поэтому христиане и неоплатоники, говоря как будто одно и то же, фактически говорили на разных языках и ставили себе противоположные задачи. Исследователи, отмечая идейную близость Порфирия к христианству, недоумевают, откуда у него такая ожесточенная ненависть к этой религии. Недоумение это объясняется неумением этих исследователей видеть политическую и – в конечном счете – экономическую подоплеку идейной борьбы Порфирия против христианства. "Торжествующий зверь" христианства не мог не вызывать ненависти у идеолога истекающего кровью, гибнущего эксплуататорского класса.
Труд Порфирия "Против христиан" в 15 книгах, судя по отзывам церковников и сохранившимся отрывкам, представлял собою выдающееся произведение. Автор обнаруживает огромную эрудицию, крупный полемический талант, глубокое знакомство с христианской и иудейской литературой. Пожалуй, среди аргументов, приводимых Порфирием, не найдется такого, который не был бы использован позднейшей буржуазной критикой евангелий, вплоть до Древса. Порфирий подверг детальному анализу весь Ветхий завет; в частности, в своем разборе книги "Даниил" он предвосхитил выводы современной библейской критики; он установил, что книга эта написана при Антиохе Епифане (около 165 г.), что ее "пророчества" относятся к истекшим уже событиям, а "видения" содержат намеки на современные автору события. Порфирий впервые указал, что так называемые Моисеевы книги не написаны Моисеем, а спустя, как он считает, 1180 лет, Ездрой и его учениками; очевидно, что Порфирий изучал источники по древней истории евреев. Столь же детально он разбирает и новозаветную литературу. Необходимо отметить, что Порфирий, в отличие от других, вовсе, по-видимому, не прибегал к приему опорочивания личности отдельных христиан или христианской организации в целом и не возводил на них обвинений во всякого рода уголовных преступлениях. Его аргументация достаточно убедительна и без такого рода доводов.
Неудивительно, что отцы церкви наделяют Порфирия самыми оскорбительными эпитетами. Его книга вызвала весьма обстоятельные возражения со стороны церковников. С ответными работами выступили Мефодий Тирский, Евсевий, Аполлинарий, причем Евсевий посвятил опровержению Порфирия 20 книг, Аполлинарий – 30.
Наиболее сильным, хоть и наиболее кратким, было, однако, опровержение императора Валентиниана III и Феодосия, которые в 448 г. издали следующий указ: "Императоры Феодосий и Валентиниан Августы – префекту претория Гормизду. Предписываем все, что Порфирий (или кто-либо другой), гонимый своим безумием, написал против благочестивой веры христианской, где бы оно ни было обнаружено, предать огню. Ибо мы хотим, чтобы всякие произведения, вызывающие гнев божий и оскорбляющие душу, не достигали даже до слуха людей". Указ этот был проведен в жизнь неукоснительно и быстро – уже в апреле того же года он был опубликован даже в самых отдаленных уголках Египта. В результате от огромного труда Порфирия почти ничего не сохранилось. Не лучшая участь постигла и его противников; по-видимому, сочли за благо искоренить самое воспоминание об этом противнике, на сокрушительные аргументы которого церковники могли ответить лишь жалким лепетом и апелляцией к "писанию".
Таким образом, если мы в состоянии восстановить больше половины книги Цельса и около трети книги Юлиана против христиан, то от Порфирия мы можем процитировать едва несколько строк. Но если прямых цитат из труда Порфирия почти нет, то косвенных - довольно много, так как у Августина и особенно в найденном лишь в 1867 г. произведении Макария Магнета содержится полемика против возражений язычников и противников христианства, причем эти возражения, несомненно (в некоторых случаях это прямо указано), заимствованы в конечном счете из книги Порфирия.
Сохранившиеся отрывки составляют лишь незначительную долю труда Порфирия, но они дают довольно ясное представление о характере этого труда, и – главное – содержащаяся в них критика "священного писания" и христианских догматов не утратила своего значения и в наше время.
2.4 Юлиан
Флавий Клавдий Юлиан (331 – 363 гг.) – любопытная фигура на троне римских императоров. Ненависть, которую христианская церковь питала и питает к этому "отступнику", разукрасила его образ, придав ему черты антихриста, сатанинского супостата и гонителя веры христовой. Получив в свои руки императорскую власть, Юлиан решил, что можно путем риторических циркуляров повернуть колесо истории назад, что, восстанавливая запрещенный преемником Константина культ древних богов, он тем самым восстановит былое величие Рима времен Цезаря.
Юлиан имел и личные основания для вражды против христиан, у которых он был под надзором и фактически пленником. Сыновья Константина предусмотрительно перебили своих племянников, как возможных претендентов на престол. Юлиан и брат его Галл казались Констанцию пока что неопасными и избегли их участию. Их поселили в глуши дальнего имения; после краткого пребывания в школе в Константинополе Юлиан был отправлен в Никодимию, где прожил безвыездно с 346 по 351 г. под столь строгим надзором, что лекции ритора Либания он мог читать только нелегально. В 354 г. Констанций распорядился убить Галла, и Юлиан понимал, что очередь за ним. В 355 г. Юлиан был объявлен цезарем и женился на сестре Констанция. Но это отнюдь не означало, что император примирился с его существованием. Напротив, Констанций умышленно посылал его в тяжелые походы, рассчитывая, что он оттуда не вернется. Однако вопреки ожиданию Юлиан одержал ряд побед и приобрел некоторую популярность в армии. Чтоб отвести от себя немилость подозрительного Констанция, Юлиан покривил душой и написал похвальное слово императору Констанцию и царице Евсевии. Однако в конце концов дело дошло до открытого конфликта, и только смерть Констанция в 361 г. дала конфликту естественное разрешение. Юлиан стал императором "по праву".
Получив власть, Юлиан не открыл гонений против христиан, как это делали его христианские предшественники и преемники по отношению к "язычникам". Христианская церковь была тогда уже слишком сильна. Он провозгласил свободу вероисповедания; единственный его враждебный христианам акт – запрещение христианам преподавать светские науки. Но это запрещение было изложено в весьма умеренных выражениях. Юлиан имел ввиду просто не утверждать учителей-христиан и откровенно мотивировал это в одном из своих циркуляров тем, что преподаватель должен быть честен, а не двуличен; и поэтому христианин не может быть допущен к преподаванию Гомера и других классиков, которых он считает сынами сатаны. Но император вместе с тем не возражает, чтобы христиане в своих церквах преподавали своим единоверцам догматы христианской веры и занимались "толкованием Матфея и Луки".
Однако такое поведение императора не умеряло гнева и ненависти к нему христианской знати, лишившейся своего значения и влияния. Христиане никак не могли удовлетвориться свободой исповедовать свою веру наряду с другими, они хотели монополии для себя при дворе, в управлении, в армии, сохранить свои привилегии, свои иммунитеты. Весьма правдоподобно поэтому предположение Либания, что копье, нанесшее императору смертельную рану в сражении с персами в 363 г. , было пущено рукой христианина. Ведь христианская церковь всегда умела вовремя вооружить убийцу против неугодного ей противника.
Литературная деятельность Юлиана относится в основном к краткому периоду его правления (361 – 363 гг.) и носит на себе печать спешки. Его речь "О матери богов" написана в одну ночь, а его гимн Гелиосу – в три ночи. Работая часто в обстановке военного похода, он не мог отделать свои произведения как следует. Но, помимо того, его литературные способности были довольно ограниченны. Восстановление старой религии и победа над христианством были своего рода навязчивой идеей у этого императора. Поэтому непримиримая вражда к христианству и христианам выражается прямо или косвенно во всех почти его произведениях и письмах последнего периода. Но прямой атакой против христианского вероучения является его специальный труд в 3 книгах - "Против христиан", написанный во время его последнего похода в Персию. Это сочинение Юлиана, как и другие антихристианские книги первых веков христианства, до нас не дошло. Только из труда Кирилла Александрийского, написанного между 429 и 444 гг., сохранились отчасти на греческом, отчасти на сирийском языке первые 10 книг, в которых содержится полемика против первой книги труда Юлиана и многочисленные цитаты (редко – пересказы), почти целиком покрывающие первую часть сочинения Юлиана.
Юлиан в своем сочинении против христианства не был оригинален; он повторяет в общем те аргументы, которые выдвинули до него Цельс и Порфирий. Написана его книга многословно, путано, стилистически и синтаксически небрежно. Первая книга, которая только и дошла до нас, содержит критику христианского учения главным образом с точки зрения иудаизма, т.е. как раз наименее интересную для нас. Юлиан обнаруживает хорошее знакомство с Ветхим и Новым заветами, необходимо, однако, отметить, что библейские цитаты у него часто приводятся лишь приблизительно сходные с существующим ныне текстом. Отступления, повторения довольно часты; чувствуется спешка в работе.
2.5 Либаний
Либаний (314-393 гг.) – знаменитый учитель красноречия, среди учеников которого были между прочим "отцы церкви" Иоанн Златоуст, Василий Великий.
Родившись в Антиохии в богатой семье, Либаний получил хорошее образование. В 336 г. он отправился в Афины, чтобы закончить свое образование, выдвинулся там, и 25 лет он уже был назначен в коллегию, ведавшую преподаванием в Афинах. Вскоре он открыл школу в Константинополе, где усиленно конкурировал с штатными риторами. Но в 342 г. он был выслан (по не совсем ясной причине) из столицы и очутился вскоре в Никомедии, где его уроками пользовался живший там будущий император Юлиан. Так как Юлиану старались дать христианское воспитание то, как сообщает Либаний, Юлиан не мог слушать его лекций, а получал их через посредника. В 349 г. Либаний, получивший широкую известность за пределами своего города, был переведен в Константинополь; здесь он завел близкие связи с представителями тогдашнего литературного мира. В 354 г. он уехал в свой родной город Антиохию, где и прожил до самой смерти.
Либаний был представителем того направления в литературе и философии эллинистической эпохи, которое известно под именем второй софистики. "Крах античных мировых порядков", разложение рабовладельческой Римской империи привели к созданию реакционной романтической идеологии, которой сходящие с арены истории группы родовой знати, хранители отживших традиций республиканского Рима, пытались скрасить постылые будни неминуемого угасания. "Потерянный рай" для них лежал позади, и потому они цеплялись за прошлое, и их идеологи пытались возродить классическую эллинскую литературу, оживить философию Платона, восстановить в прежнем блеске официальный эллинский культ, вернуть на Олимп богов, вытесненных оттуда восточными богами. Новые софисты старались писать "под Демосфена", "под Платона", "под Аристофана", но ничего ценного, полнокровного, оригинального дать не могли. Бессодержательный формализм – основная черта второй софистики, и самые талантливые ее представители давали лишь безупречные с точки зрения языка, но ничтожные по содержанию риторические упражнения.
Либаний – типичный представитель новой софистики. Его изощренное красноречие, стяжавшее ему великую славу при жизни и считавшееся в течение многих веко образцовым11, поражает своей пустотой, отсутствием каких бы то ни было широких общественных интересов, неумением не только разрешить, но и поставить какие бы то ни было общие философские, политические, экономические проблемы. А между тем Либаний находился в гуще политической и умственной жизни господствующего класса и общался с наиболее выдающимися людьми своего времени. Поэтому ни речи Либания, которых дошло до нас 64, ни его обширная переписка (сохранилось 1605 его писем) не дают нам даже того исторического материала, которого можно было ожидать, и за исключением нескольких речей и писем произведения Либания представляют для современного историка относительно незначительный интерес.
Как и все софисты того времени, Либаний цеплялся за древнюю эллинскую религию и горячо приветствовал реформу Юлиана, восстановившего на время культ древних богов. К христианам он относился с нескрываемой ненавистью; но и здесь сказалось бессилие его школы: он не сумел дать критики христианства и ограничивался лишь выражением своего презрения к христианам, ненависти к мракобесам, разрушавшим великолепные храмы, разбивавшим драгоценные статуи и, главное, захватывавшим постепенно земельные богатства и командные посты. К тому же торжествующая христианская церковь в союзе с императорской властью столь свирепо подавляла всякую попытку сопротивления ей, что прямая, открытая критика христианского учения после Юлиана вряд ли была возможна.
2.6 Симмах
Если не считать сообщения Тацита, мы впервые находим сдержанно-враждебную, презрительную оценку христианства в письме Плиния Младшего к Траяну (начало II в.).
Плиния можно условно считать первым римлянином, выразившим, хотя и в неясной форме, отрицательное отношение к христианству. Последним защитником язычества в римской литературе выступил "последний римлянин" Квинт Аврелий Симмах (приблизительно 340-402 гг.).
Симмах, родом из знатной и богатой семьи, в течение многих лет был руководителем сената, занимал высшие должности – консула (391 г.), префекта столицы, проконсула Африки; в течение своей долгой политической карьеры (первую должность получил в 365 г.) он выполнил по поручению императоров и сената ряд ответственных политических и дипломатических поручений. Его изысканное красноречие создало ему широкую известность и вне круга чиновной знати, к которой он принадлежал по рождению и по положению. До нас дошло обширное собрание его писем и докладных записок и отрывки из речей.
Симмах, как и его друг Претекстат, был пламенным защитником римской старины. Как вождь сенатской партии, он, естественно, противился растущему влиянию христианской бюрократии, насколько это было возможно при тогдашних условиях, когда все "языческое" тщательно искоренялось. Имея такого влиятельного и не стесняющегося в средствах противника, как Амвросий Медиоланский, Симмах был бессилен предпринять какие–либо шаги против христианства, но он пытался косвенно нанести удар своим христианским противникам путем восстановления древних римских культов.
После смерти Юлиана христианские императоры долгое время не предпринимали репрессий против "язычества", и древнеримская религия пользовалась покровительством закона. Но в 382 г. указом императора Грациана был прекращен отпуск средств из казны на торжественные языческие церемонии и на содержание весталок, отменены иммунитеты жрецов, из здания сената убрали жертвенник богини Победы, символ "язычества". Сенаторы усмотрели в этом последний удар по старым традициям и постановили послать делегацию к императору и просить об отмене декрета. Но римский епископ Дамасий предупредил об этом Амвросия, и тот успел добиться того, что делегация сената не удостоилась даже аудиенции. Но в 384 г. уже после смерти Грациана, дело, казалось, повернулось в пользу сенаторов. Префект претория Претекстат добился указа о том, что разграбленное имущество храмов, оказавшееся в руках частных лиц, должно быть отнято, а лица эти – преданы суду как грабители. Тогда сенат решил вновь поставить вопрос об алтаре Победы.
По поручению сената Симмах летом 384 г. выступил со своей знаменитой запиской. Записка произвела при дворе большое впечатление. Но и Амвросий не дремал, и выступление Симмаха успеха не имело. Интересно, что хотя Симмах и пускает в ход старый аргумент о том, что Рим обязан своим величием покровительству отечественных богов, не пытается ни защищать римскую религию, ни критиковать христианство и его деятелей. Он ссылается больше на формальные и юридические основания и взывает к беспристрастию императоров. Здесь политическая сторона борьбы между христианством и "язычеством" выступает совершенно наглядно. Борьба за безразличный и для Симмаха алтарь Победы была борьбой за сохранение хотя бы видимости значения сената.
В 391 г. сенат снова возобновил свое ходатайство о восстановлении алтаря Победы; Симмах, бывший тогда консулом, выступил перед Феодосием в защиту алтаря, чем только навлек на себя гнев и немилость императора. Почвы для восстановления старых "мировых порядков" и старой религии не было.
Выступления Либания и Симмаха можно считать последним выражением открытой борьбы против христианства и переходом к новому типу литературы, хоть и антихристианской по тенденции, но уже не выступающей прямо против христианства.
Новые софисты и неоплатоники, отстаивая безнадежное дело, продолжали противопоставлять христианской идеологии – неоплатоновскую философию, христианскому культу - теургию и мантику, христианским деятелям – прославленных героев "язычества". Но прямой критики христианства греческая литература V – VI в. уже не дает.
Типичный представитель последнего периода софистики – Евнапий из Сард (приблизительно 345 – 420 гг.). Его дошедшая до нас книга "Жизнь софистов" и известные лишь в фрагментах и по отзывам Фотия (IX в.) "Исторические записки" прославляют на все лады "языческих" философов и политических деятелей и выставляют христианских императоров в их истинном свете, как кровавых деспотов. Особенно восторженные похвалы расточает Евнапий Юлиану, составляющему центральную фигуру "Исторических записок". Он приравнивает его к богам. Зато личность и царствование христианских императоров Константина, Феодосия и других изображены в самых мрачных тонах.
Только один раз Евнапий позволил себе прямой выпад против христианства. В 389 г. в Александрии разрушено христианами последнее убежище язычества – великолепный Серапеум, храм Сераписа. Описав разгром Серапеума, произведенный по указаниям "нечестивца" Феофила (патриарха александрийского), Евнапий продолжает: "…Вот до какой "добродетели" дошло человечество. И вот этих-то монахов поместили в Канопусе, тех самых, которые склоняют род человеческий, вместо культа видимых богов, к почитанию рабов, и притом дурных. Они собирают кости и черепа людей, уличенных в преступлении и казненных по приговору суда, выдают их за богов и повергаются ниц перед ними…Они называют их мучениками, помощниками и посредниками в их молитвах богам, хотя они только негодные рабы, награжденные плетьми…".
По следам Евнапия и в значительной степени на основании его материала написал свою "Историю" Зосим из Газы. Его история (в 4 книгах, сохранившихся частично) охватывает период от Августа до взятия Рима Аларихом в 410 г. Основная идея "Истории" Зосима – в том, что Древний Рим обязан своим величием покровительству богов и, по мере того, как древняя религия уступала место нечестивому христианству, империя падала все ниже. И Зосим отводит душу, изображая в самом неприглядном виде христианских императоров, особенно Константина I.
С первого взгляда можно подумать, что старые традиции вновь возродил философ-идеалист, комментатор Платона Прокл Ликийский (410-485 гг.): среди его произведений значится "Восемнадцать доказательств против христиан".
Но содержание этой книги не соответствует ее названию. Книга сама не сохранилась, но из почти целиком сохранившегося опровержения, написанного Иоанном Филопоном, мы знаем 15 из 18 аргументов; они представляют собою скорее аргументацию в богословском споре внутри христианства, чем доводы против христианства вообще. Эта сумбурная схоластика, остающаяся в пределах формальной, даже чисто словесной логики, отнюдь не задевает сути христианства и христианской церкви.
Примерно в таком же роде была и полемика другого философа и комментатора ряда Аристотелевых трудов – Симплиция (VI в.). Он страстно полемизирует с Иоанном Филопоном, написавшим опровержение "18 доказательств" Прокла. Симплиций не щадит своего противника, награждая его всевозможными бранными эпитетами. Закрытие афинской Академии указом Юстиниана в 529 г., конечно, вызвало бессильный гнев "эллинов", той небольшой группы языческих философов, которая поддерживала древние традиции. Вполне понятно поэтому раздражение Симплиция; по существу же его спор с христианами о вечности мира – спор богословский, а авторитет Аристотеля, как известно, прочно утвердился и в католическом богословии. Действительная борьба против христианского мировоззрения возобновилась позднее, не на заре феодализма, а на закате его, в трудах французских материалистов XVIII в. и их ближайших предшественников.
2.7 Иосиф Флавий
Иосиф Флавий (ок. 37 – ок. 100 гг.) – иудейский историк. Происходил из жреческого рода. Участвовал в антиримском восстании в Иудее 68-73 гг. Сдался римлянам. Отпущенный на свободу императором Титом, принял родовое имя последнего – Флавий. Получив римское гражданство и переехав в столицу империи, написал ряд исторических сочинений. В одном из них ("Иудейские древности") содержится упоминание об Иисусе. Рассказ о нем, дошедший до нас в греческом тексте, явно носит следы христианской правки. Но в 1971 г. была опубликована рукопись средневекового христианского епископа Агапия - "Всемирная история", написанная по-арабски. В ней приведен другой вариант сообщения Флавия об Иисусе. Ученые полагают, что он отражает подлинный текст Флавия, сохранившийся благодаря ранним переводам его сочинений на сирийский язык. Второе упоминание об Иисусе содержится в XX книге "Иудейских древностей" в связи с рассказом о казни его брата Иакова. Это место знал христианский писатель Ориген. Иаков - "брат Господа" – упомянут в Посланиях Павла, он назван среди братьев Иисуса в евангелиях от Марка и Матфея. Церковь считает его двоюродным братом Иисуса.
Иудейские древности, XVIII, 3,3
В это время жил Иисус, мудрый муж, если только его можно назвать человеком. Ибо он творил чудеса и учил людей, которые радостно воспринимали возвещаемую истину. Много иудеев и эллинов он привлек на свою сторону. Это был Христос. Хотя Пилат по доносу знатных людей нашего народа приговорил его к распятию на кресте, прежние его последователи не отпали от него. Ибо на третий день он снова явился к ним живой, как об этом и о многих других чудесных делах его предсказали богом посланные пророки. И до нынешнего дня существует еще секта христиан, которые от него получили свое имя.
Текст Агапия.
В это время был мудрый человек по имени Иисус. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из числа иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть; однако те, которые стали его учениками, не отреклись от своего учителя. Они рассказывали, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был Мессия, о котором пророки предвещали чудеса12…
Иудейские древности, XX, 9, I
…(Первосвященник Анан) собрал синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как несколько других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побитию камнями.
2.8. Корнелий Тацит
Корнелий Тацит (ок. 58 – ок. 117 гг.) – крупнейший римский историк. В своем труде "Анналы" он пишет о христианах в связи с грандиозным пожаром в Риме в 64. г. В народе ходили упорные слухи, что город был подожжен по приказанию самого императора Нерона.
Анналы, XV, 44
Но ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращениями за содействием к божествам невозможно было пресечь бесчестящую его молву, что пожар был устроен по его приказанию. И вот Нерон, чтобы побороть слухи приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время, это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащим к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах или, обреченных на смерть в огне, поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в