Возникновение и распространение монашества в iii - v веках

ПРАВОСЛАВНЫЙ СВЯТО–ТИХОНОВСКИЙ БОГОСЛОВСКИЙ ИНСТИТУТ

БОГОСЛОВСКО–ПАСТЫРСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

218 ГРУППА

ПРЕДМЕТ:

ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ ЦЕРКВИ

СОЧИНЕНИЕ:

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ МОНАШЕСТВА В III - V ВЕКАХ

АВТОР:

КРАМАРЕНКО Ю.Я.

МОСКВА

2002

План сочинения

«Величайшее зло для человечества есть его своеволие, противляющееся воле Божией»

Свт. Иоанн Тобольский

1. О МОНАШЕСТВЕ

Для более полного понимания сути монашеской жизни, а, следовательно, и причин его возникновения, приведем некоторые суждения, высказанные по поводу монашества рядом авторов:

Протоиерей Валентин Свенцицкий [2] указывает, что монашество думает о своем спасении не из эгоистических побуждений, а по любви к Богу. Душа человеческая принадлежит творцу, и подвижник хочет отдать ее Богу в достойном состоянии. Автор приводит гениальный по простоте пример для понимания сказанного: «Представь себе послушного сына, который по–настоящему любит своего отца. Ему хочется хорошо учиться, потому что так хочет любимый отец, и успехи в учении будут ему приятны. Он не думает о личной пользе от учения. Он боится огорчить отца леностью и всеми силами стремится достигнуть наибольших успехов, чтобы доставить радость отцу. Вот именно такой «учащийся сын» – каждый монах. Это не эгоистическое самоспасение, а это самоотверженное учение. Подвиг монаха полон любви к Богу, желания угодить Ему, порадовать своим исправлением, отдать на это все свои силы, чтобы по возможности успешно окончить курс» [2].

Итак, христианин (монах) должен отречься не только от мира и от мирских привязанностей, но и от своей воли, поскольку она, воля человеческая, стремится противопоставить себя воле Божией. Христианин (монах) должен смириться перед Господом и преодолеть в себе всяческое самоутверждение и гордыню.

2. ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ПРООБРАЗЫ МОНАШЕСТВА

1. УПОМИНАНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С МОНАШЕСКИМ ДЕЛАНИЕМ

«...Отвергнись себя, и возьми крест свой и следуй за Мной», – говорит нам Иисус Христос (Мф. 16, 24). И мы должны «следовать» за Христом, чтобы во всем была единая воля Божия. Необходимо смирение перед волей Господа и решительный отказ от всяческой гордыни, ибо «кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф. 20, 27).

«Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4, 6). И в молитве Господней сказано: «да будет воля Твоя» (Мф. 6, 9–13; Лк. 11, 2–4). Смирение, то есть отказ от гордыни и самости, есть основная задача христианина в отношении своей воли, указывает протоиерей Валентин Свенцицкий [2].

Молитва Господа нашего Иисуса Христа, как человека, перед Крестным страданием Своим, дает нам совершенный образ такого отречения от своей человеческой воли: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. … Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф. 26, 39, 42). Смирение, отказ от своей воли, полное «отвержение себя» и есть задача монашества.

По великому промыслу Божьему Священное Евангелие открывает нам и методы достижения духовных задач. Монашество живет молитвой, постом и послушанием [2, 6, 11].

Сам Господь Иисус Христос указывает нам на необходимость молитвенного пути. Он молился и в одиночестве, и с учениками, уходя в уединенное место от людей. По словам евангелиста Луки «… уходил в пустынные места и молился» (Лк. 5, 16), и евангелист Марк говорит: «Утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место и там молился» (Мк. 1, 35).

По мнению протоиерея Валентина Свенцицкого «уединенное место – внешне благоприятные условия для молитвы. Мирской шум мешает извне. Но есть препятствия внутренние, как бы внутренний шум. Этот шум создают в нас мирские привязанности и плотские страсти. Поэтому за основным делом монашества – молитвой – стоит внутренняя невидимая брань с соблазнами и связанные с этой борьбой добродетели: нестяжательность, самоотречение, бесстрастие» [2].

Монашество своим подвигом и, естественно, по благодати Божией создало совершенную форму молитвенного Устава и опытно пройдя молитвенный путь, научало идти по нему всех ищущих спасения [6].

Второе дело монашества – это пост. По человечеству Своему Иисус Христос показал нам Своим примером значение поста, не вкушая в пустыне пищи 40 дней, и подвижническим подвигом поборов искушения дьявола, продемонстрировал нам путь борьбы со страстями (Мф. 4; Лк. 4; Мк. 1, 13). Более подробно об искушениях Господа в пустыне см. ниже, п. 2.2. Протоирей Валентин Свенцицкий отмечает, что «подвижники называют молитву и пост двумя крылами, без которых нельзя подняться над мирскою и страстною жизнью» [2].

Послушание – главный фундамент монашества.

На наш взгляд, Евангельским прообразом послушания и последствий творения человеком своей воли может быть просьба и действия Петра при хождении Иисуса Христа по водам. «Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, выйдя из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но видя сильный ветер испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! Зачем ты усомнился?» (Мф. 14, 28–31).

Протоирей Валентин Свенцицкий указывает на то, что по монашески послушание выше поста и молитвы. «На нем (послушании) зиждется все великое здание монастыря. Оно проникает собой каждое движение монашеской жизни, оно – высшая вожделенная добродетель для каждого монаха. За послушанием стоит все – и молитва, и самоотречение, и бесстрастие, и смирение, и подвиг. Недаром святые отцы называют послушание «добровольным мученичеством» [2].

Итак, монах отказывается от своей воли и вручает ее игумену и духовному своему отцу. Он распинает свою волю, свое самолюбие, свою гордыню. Разум, желание, чувства – все отдается в послушание. Послушание – это не согласие с авторитетным мнением и не подчинение из принципа, послушание – это внутренний отказ от всякого самостоятельного действия. Отказ не потому, что «надо слушаться, хотя и не согласен», а потому, что не может быть никакого «несогласия», – ибо я ничего не знаю, а все знает, что мне надлежит делать, духовный мой отец.

2. ИСКУШЕНИЯ ГОСПОДА В ПУСТЫНЕ

Промыслительное, особенно для монашества, Евангельское описание искушений Господа нашего Иисуса Христа в пустыни наиболее подробно описаны у евангелистов Матфея (Мф. 4) и Луки (Лк. 4).

Евангелист Марк просто указывает, что «и был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаной, и был со зверями» (Мк. 1, 13), а евангелист Иоанн вообще умалчивает об этом событии.

Разница в описании искушений Господа у евангелистов Матфея и Луки заключается в последовательности изложения 2-го и 3-го искушений. Причем, по мнению епископа Кассиана (Безобразова) [8] порядок изложения у евангелиста Луки более предпочтителен, чем у евангелиста Матфея по двум основаниям:

Во–первых, евангелист Лука придерживался более точной хронологической последовательности в изложении евангельской истории.

Во–вторых, изложение искушений у евангелиста Луки более последовательно с позиции развития греха: от более грубых искушений к более тонким и духовным.

Говоря об искушениях Господа в пустыне, необходимо помнить, что Иисус Христос был не только Бог, но и Человек. Именно как человек, одаренный свободною волею, Он мог подвергаться искушениям.

Епископ Кассиан (Безобразов) так характеризует эти искушения:

1. Искушение хлебом – служение материальным ценностям.

2. Искушение властью – искание мирского могущества.

3. Искушение чудом – торжество мессианской идеи на путях не любви, а духовного насилия». [8, с. 27].

Ряд толкователей на Священное Евангелие прямо указывают на то, что первое искушение Господа в пустыне дьяволом было аналогично искушению Адама. Так, блаженный Феофилакт указывает на то, что «враг нападает на Него сначала пресыщением, как и на Адама (Быт. 3)» [17]. Евфимий Зигабен, говоря об этом, акцентирует наше внимание на том, как действовал искуситель: «приступив ближе, он выдвигает первое искушение, объедение, посредством которого он пленил и первого Адама» [18, с. 39].

Принимая во внимание тезис епископа Кассиана (Безобразова) о том, что «в изложении Луки искушения от более грубых и чувственных восходят к более тонким и духовным, что представляется естественным психологически» [8, с. 39], можно выдвинуть следующую гипотезу:

• Господь наш Иисус Христос по любви Своей к роду человеческому попуская для себя искушения в пустыне, показал нам, как живущим в миру, так и принявшим иноческий постриг, какие направления в искушениях (ухищрения в них) может избирать дьявол для искушения нас, грешных, и каким именно образом нам надо вести себя, чтобы не поддаться на его лукавства.

Блаженный Феофилакт так описывает типологию искушений Господа дьяволом в пустыне и борьбу Его с ними: «Враг нападает на Него сначала пресыщением, как и на Адама (Быт. 3), потом - любостяжанием, показав Ему все царства. Как показал? Некоторые говорят, что представил Ему их в мысли. Но я думаю, что не в мысли, а чувственно показал Ему их, подставив пред очи в призраке, а не в воображении Господа. Далее, нападает на Него тщеславием, ибо говорит: «если Ты Сын Божий, бросься вниз». Пустословил это, лаская Его, чтобы Он, обманувшись лестью и желая показать Себя Сыном Божиим, бросился вниз и таким образом открылся пред ним, кто Он, но смотри, как Господь поражает его Писанием. «Не искушай, - говорит, - Господа Бога твоего», ибо никто не должен подвергать себя очевидной опасности в самообольщении, что Бог ему поможет. Заметь и то, что знать Писания весьма полезно; ибо и Господь поразил сатану Писаниями. «Не хлебом одним будет жить человек», это Моисеево изречение о манне (Втор. 8, 3); ибо хотя манна была не хлеб, однако ж, питала народ. Равным образом Моисеевы изречения и сии: «Господу Богу твоему поклоняйся» и «не искушай» (Втор. 6, 13. 16)» [17].

Итак, Господь Бог промыслительно не только предупреждает нас смертных, что удаляясь (умом или физически) от мирских дел (в пустыню) мы должны быть готовы (и прежде всего те, кто принимает на себя монашеские обеты) к тому, что дьявол весьма вероятно может ввергать нас в грех искушениями типа:

• пресыщения;

• любостяжания;

• тщеславия;

но и по любви Своей к роду человеческому показывает нам, как бороться с этими искушениями, объясняет нам, что наша реакция на вражеские прелести должна

основывается на четком осознании того, что:

• «не одним хлебом живет человек, но всяким [словом], исходящим из уст Господа» (Втор. 8, 3);

• «Господа Бога твоего бойся [и] Ему [одному] служи» (Втор. 10, 20);

• «не искушайте Господа, Бога вашего, как вы искушали его в Массе» (Втор. 6, 16).

3. причины возникновения МОнашества

1. исторические корни монашества

Православные авторы [2–6, 9, 10, 14–16] усматривают корни монашеского образа жизни в аскетическом опыте как дохристианских аскетов, так и истинных подвижников веры времен апостольских и времен массовых гонений на христиан. При этом под аскетизмом, как правило, понимается путь к религиозно-нравственному совершенству и соединению с Богом. Так, А.И. Сидоров указывает, что данный путь «предполагает определенное внешнее и внутреннее состояние души и тела человека, способствующее указанной цели (девство, воздержание, пост, молитва и т.д.)» [14, с.11] .

По его же мнению, для всех языческих аскетов, при соблюдении ими внешней атрибутики аскетического образа жизни, несвойственна добродетель смирения, т.к. борьба с одной страстью сопровождалась у них рабством другой – не было у них «силы благодатной, возрождающей человека, благодать же дарована Христом» [14, с.14] .

Жизнь ветхозаветных подвижников веры определялась словами Господа народу Своему: «Святы будьте, ибо свят Я, Господь Бог ваш» (Лев. 19, 2), а смысл еврейского аскетизма заключался в непорочном служении Богу (Лев. 20, 7). Еврейский религиозный аскетизм выражался в следующих формах:

• назорействе (Числ. 6);

• служении при скинии и в обычном священническом, особенно проходимом по обету – пример: Самуил (1 Цар. 1, 2);

• состоянии «сынов» или «ликов пророческих» (3 Цар. 18, 4; 22, 6);

• нищеты – пример: Ионадав и его потомки (Иер. 35, 6–9);

• отшельничества – пример: Илия, Иоанн Предтеча.

Необходимо отметить, что за исключением отшельничества, девство было чуждо массе народа еврейского по причине глубоко укоренившейся в нем идеи деторождения (Втор. 25, 9) как средства, с помощью которого:

• в мир должен был прийти Мессия;

• каждый еврей, в лице своих потомков, надеялся войти в царство Мессии.

Во времена, близкие к Рождеству Христову, среди иудеев возникают т.н. «секты»:

1. Ессеи – известны из сочинений Филона Александрийского, Иосифа Флавия и Плиния, по находкам в Кумране. Они строго следуют закону Моисея с жестким соблюдением ритуальной чистоты. По мнению А.И. Сидорова» [14], соблюдение девства у ессеев вряд ли было пожизненным и постоянным, исходя из иных мировозренческих посылок, чем обет безбрачия в христианском монашестве.

2. Терапевты – известны из сочинения Филона Александрийского «О жизни созерцательной». Себя они называли целителями своих душ от страстей и служителями единого Бога. При этом, полагали, что призывались на данный путь исключительно небесным влиянием, и что смертная жизнь для них кончилась [14].

Новозаветное служение (следование) было определено нам Господом нашим Иисусом Христом как аскетическое: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной» (Мф. 16, 24; Мк. 8, 34; Лк. 9, 23). Цель данного следования обозначена: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф. 5, 48).

Итак, только в христианстве со всей определенностью указанно безмерно высокое предназначение человека и, как замечает А.И. Сидоров, «только здесь нравственные заповеди не заключены в такие строго определенные формы, достигнув которых человеку ничего не оставалось бы больше делать» [14, с. 28].

1. фАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА ВОЗНИКНОВЕНИЕ МОНАШЕСТВА

Замечательное образное описание зарождения монашества дает нам И.М. Концевич. «Подобно тому, как кристаллическое вещество, находясь в расплавленном состоянии, не имеет определенных форм, но все в нем в движении, и только охлаждаясь постепенно, оно принимает определенные четкие формы кристалла, так и в Церкви – ее быт, догматы, каноны, ее институты – все вначале не имеет явно выраженных форм, но впоследствии они выльются из духовной сущности Церкви по законам истины, заключенной в недрах ее.

Итак, пока еще состояние Церкви находится как бы в расплавленном состоянии и она пронизана вся целиком светом и теплотою Духа Святаго, в то время всякое проявление жизни в ней по сущности своей не может быть неистинным, оно все в Духе Святом и по действию Духа Святаго.

Когда же Церковь расширяется и вбирает в себя элементы, находящиеся на первичной стадии духовного развития, не изжившие еще в себе «ветхого человека», тогда, благодаря этому прившедшему новому элементу, уклонения «одесную и ошуюю» становятся неизбежными. Но Церковь чувствует ложность их. Эти уклонения вынуждают Церковь ясно выразить исконную истину, оформить ее, символизировать и поставить точные грани.

Так происходит кристаллизация форм и установление Церкви … христианство с самого своего возникновения имеет в себе все свои составные элементы, и история христианства есть развитие этих элементов. Так и монашество должно было существовать с самого начала христианства» [10].

А.И. Сидоров, подчеркивая, что основой монашеского образа жизни является аскетизм, указывает следующие факторы, влияющие на аскетический образ жизни христиан в первые три века и естественным образом способствующие возникновению монашества [14]:

1. Периодические гонения на христиан, начавшиеся еще в апостольский век, и достигшие полной своей силы с конца I – начала IV веков (периода массового принятия христианами мученической смерти за веру). С одной стороны – аскетизм иногда практиковался как приготовление к мученичеству, с другой – как бы являлся подражанием мученичеству. По выражению свт. Игнатия Брянчанинова: «Монашество и мученичество – один и тот же подвиг в разных видах» [14, с. 57].

2. Выдвижение на первый план в древнехристианском аскетизме идеала девства. Сама Богоматерь являла собой совершеннейший образ девства. П.С. Казанский [9] указывает, что размышляя о девстве Пресвятой Марии Богоотроковицы, Отцы Церкви любили повторять слова Псалмопевца: «Приведутся Царю девы в след Ея, исренние ея приведутся Тебе; приведутся в веселии и радовании, введутся в храм царев» (Пс. 44, 15–16). Тертуллиан восклицает: «Сколько людей посвятило себя целомудрию сразу после крещения! Сколько супругов с обоюдного согласия отказались от плотского общения, став добровольными скопцами ради Царствия Божьего!» [14, с. 63]. Массовость «увлечения» идеалом девства даже побудила апостола Павла научать коринфян, что девство не есть непременная обязанность христианина, но произвольный подвиг (1 Кор. 7).

3. Усвоение церковной мыслью отдельных элементов античного аскетизма, в первую очередь – так называемого «философского аскетизма». В христианстве возникает форма «созерцательно – мистического аскетизма» (яркий представитель – Климент Александрийский).

П.С. Казанский [9], как бы обобщая сформулированные А.И. Сидоровым [14] факторы, приводит слова Св. Киприана: «Тесен и узок путь, ведущий к славе. Убегайте широких и просторных путей: утехи там гибельны, удовольствия смертоносны. Первый сторичный плод – есть плод мученников, второй – шестидесятый – ваш (девственников) » (Мф. 13, 6).

В качестве приоритетных факторов, повлиявших на возникновение монашества, ряд авторов [10, 11, 16], указывают следующие:

• гонения Декия (III век) как внешний повод к началу анахаретского образа жизни;

• проникновение в Церковь многочисленных заблуждений (пример: донатисты) и, прежде всего, отравы арианства;

• выражение протеста против начавшегося в Церкви сближения с миром и, как следствия, снижения высокого уровня духовности первых христиан.

Однако бытует превратное истолкование зарождения монашества, как некой элиты среди церковного братства. «Возникновение монашества было связано с угашением Духа Святого в Церкви», – указывает епископ Афанасий (Калинкин) [1]. Монашество возникло в противовес обмирщению Церкви, «являя собой силу духа, исповедание огненной живой веры, жизнь по евангельским заповедям, жизнь в любви» [1].

Кроме того, необходимо помнить, что цель иночества, как нравственной силы, спасение не только самих себя но и именно спасение всего мира. «Свет монахам – Ангелы, а свет для всех мирских – монахи и монашеское житие», говорит преподобный Иоанн Лествичник [6, с. 604]. Именно в этих емких словах преподобного, по мнению И. М. Концевича [10], и заключается мысль о единстве и иерархичности мира видимого и невидимого.

Итак, двумя доминирующими факторами, повлиявшими на возникновение монашества явились:

• проникновение в Церковь многочисленных заблуждений и, прежде всего, отравы арианства;

• выражение протеста против начавшегося в Церкви сближения с миром и, как следствия, снижения высокого уровня духовности первых христиан.

4. вОЗНИКНОВЕНИЕ МОНАШЕСТВА

2. ПРЕДВЕСТНИКИ МОНАШЕСКОГО ЖИТИЯ

Первообразом иноческой жизни мы считаем последнего Ветхозаветного Пророка и Предтечу пришествия Христова – Иоанна Крестителя. Фактически с первых времен Христианства и до конца третьего века появляется непрерывный ряд девственников и девственниц, подвижников и подвижниц [3, 5, 9, 14]. Этих людей, добровольно отказавшихся от жизненных удовольствий, называли греческим словом «аскеты». Однако систематическое языческое преследование не давало возможности образоваться житию девственному в благоустроенные общества. Кроме того, Римское правительство активно преследовало по закону безбрачную жизнь. Так, Е.И. Смирнов [16] указывает на то, что в I и II веках подвижничество в явном виде было явлением одиночным, подвижники жили в обществе других людей, не составляя из себя особого общества с определенными правилами жизни, и не считали своих обетов неизменными. «Инок еще не знал Великой пустыни», – указывает на слова св. Афанасия Великого И. М. Концевич [10].

К концу III века подвижничество получает более определенный вид. Люди, стремящиеся к высшему нравственному совершенству, находят более удобным проводить аскетическую жизнь в дали от общества. Удалявшиеся в пустыню подвижники – аскеты получили название анахоретов, т.е. отшельников и еремитов, т.е. пустынников.

Анахорет – отшельник, удалившийся в пустыню для молитвы, поста и упражнений в богомыслии [12, с. 155].

Одного из таких замечательных подвижников – св. Павла Фивейского, Церковь выделяет особо как положившего начало монашескому образу жизни [16].

Тяга же, почти переселение в пустыню начинается при Константине Великом. Происходит это сначала в Египте, и сразу же начинается раздвоение монашеского пути, образуются два рода жизни: отшельнический и общежительный. Их суть с присущей ему образностью и простотой показывает преподобный Иоанн Лествичник: «Общежитие устроенное по Богу, есть духовная прачечная, стирающая всякую скверну и грубость и все безобразие души. Отшельничество же может назваться красильнею для тех, которые очистились от вожделения, памятозлобия и раздражительности, и потом уже удалились на безмолвие» [6, с. 347]. А языческими авторами, пишущими сочинения против христиан, «монахи представлялись врагами отечества» [16, с. 205].

Кроме того, появляются новые разновидности христианского аскетизма такие как неусыпающие, юродивые и самый трудный путь подвижничества – столпничество.

Столпничество состоит в том, что подвижник добровольно находился в любое время дня и ночи на открытой площадке, сооруженной на столбе, откуда он мог проповедовать народу. Основатель столпничества – Симеон Столпник (356–459).

Итак, первообразом иноческой жизни является последний Ветхозаветный Пророк и Предтеча пришествия Христова – Иоанн Креститель, а св. Павел Фивейский – как анахорет, положивший начало монашескому образу жизни.

1. ПРЕПОДОБНЫЙ АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ, ОСНОВАТЕЛЬ МОНАШЕСТВА

Отцом монашества по праву считается преподобный Антоний Великий (251–356 г.г.). Долго он жил отшельником в строгом уединении в пустыне на берегу Нила. К нему начинают приходить последователи, желая учиться у него, но он длительное время не соглашается; наконец, уступая их просьбам, разрешает селиться по соседству и строить «монастыри», т. е. одиночные келлии, наподобие шатров кочевых племен. Это первые колонии отшельников. Они живут раздельно, по возможности не общаясь между собою, в затворе и уединении, но все же образуют «братство», объединенное духовным руководством.

По описаниям святителя Афанасия Великого преподобный Антоний Великий не давал внешних правил для жизни иноческой, он заботился главным образом о внушении живого благочестия своим ученикам. Отвечая на просьбы братии дать им устав для жизни, он предложил замечательное по глубине и простоте поучение: «Для познания всех правил достаточно Священного Писания, но великую пользу принесет и то, если братия будет соутешаться взаимными поучениями» [9, с. 110].

Подобные же поселения возникают на Нитрийской горе вокруг аввы Аммуна, а неподалеку от них другие, по имени «келлии», а еще глубже в пустыне «скиты» (от коптского шиит – большая равнина). Келлиоты живут одиноко в замкнутой келлии. Это те же отшельники – «Человек, познавший сладость келлии, избегает ближнего своего», говорит Феодор Формейский [10]. «Если не скажет человек в сердце своем: «в мире я один и Бог» – не найдет упокоения», указывает Авва Алоний.

Итак, этот путь уединенного подвига труден, не всем под силу, а для многих и опасен.

1. УЧРЕЖДЕНИЕ ОБЩЕЖИТИЯ МОНАШЕСКОГО ПАХОМИЕМ ВЕЛИКИМ

Уединенному образу жизни – отшельничеству противопоставляется другой вид монашеского жития: общежительный монастырь (киновия). Прообразом его, по слову древнего писателя конца IV века, преп. Иоанна Кассиана Римлянина, была первохристианская община»