Литургийность иконообраза

Вдохновенный гимн епископу как образу Христову от имени Христа воспел прп. Симеон Новый Богослов:

Епископы — председатели, разумейте!

Вы отпечаток Моего Образа,

Вы достойно поставлены собеседовать со Мною,

Вы имеете предвозлежание над всеми праведниками,

Как именующиеся учениками Моими

И носящие Мой Божественный Образ...

(Симеон 1993:3,228)

Иконичность богослужения.

В Православии иконичны как богослужебные циклы (годовой, седмичный, суточный), так и каждая литургия и отдельные богослужения. Весь годичный богослужебный цикл — это иконообраз всемирной истории от сотворения мира до Страшного Суда. В этом же плане иконичны и дневной, и седмичный циклы. Например, закрытие царских врат на вечерне (начало суточного цикла) знаменует собой изгнание из рая, а Божественная Литургия (на другой календарный день утром, но в том же суточном цикле) знаменует спасение человека Христом. Различия между богослужебными циклами пролегают не в предмете и характере воиконовления, а в его широте и объеме. Как отмечал один из лучших специалистов по Богослужебному Уставу прот. К. Никольский, "в годовом кругу, по причине большей продолжительности года, сравнительно с седмицею или сутками, события из истории веры и Церкви воспоминаются подробнее, частнее, нежели в службах кругов дневного и седмичного".

Особенно подробно в Православии изъяснена центральная часть богослужения — Божественная Литургия, которая, по словам Николая Кавасилы (XIV в.), есть "икона спасительного домостроения". И. Дмитревский уточнял: Литургия "своими наружными обрядами изображает (от слова "образ") всю жизнь и все дела Спасителя нашего". Среди комментариев, посвященных Божественной Литургии, большое место занимает истолкование ее отдельных частей в плане иконичного символизма. Литургия делится на три части: проскомидия, Литургия оглашенных и Литургия верных. Проскомидия "совершается вся в алтаре при затворенных дверях, при задернутой завесе, незримо от народа, как и вся первоначальная жизнь Христа протекла незримо от народа", — пишет в своих "Размышлениях о Божественной Литургии" Гоголь, опираясь на труды Св. Отцов и богословов современников. Литургия же оглашенных "соответствует Его (Христа) жизни в мире посреди людей, которых огласил Он словом истины". И затем, "в Литургии верных, — как пишет прот. К. Никольский, — изображаются страдания Господа, Его смерть, погребение, воскресение, вознесение на небо, седение одесную Бога Отца и второе пришествие на землю". Совершение, восприятие и истолкование временных циклов богослужения, отдельных частей Литургии иконично. Они суть иконообразы, неразрывно и неслиянно связанные со своими первообразами в богочеловеческое двуединство.

Иконичность времени. Эонотопос.

Наиболее яркая и значительная особенность православного богослужения — его устремленность в вечность и двуединый богочеловеческий реализм. По православному учению существуют три области бытия. а) Непосредственное бытие Божие в Его Троическом Единстве. Говоря о пребывании Бога в вечности, необходимо помнить, как призывает св. Дионисий Ареопагит, что Бог "выше вечности и до вечности". Область бытия Божия точнее определять как область Сверх-Вечности. б) Мир невидимый, Царство Небесное — область бытия святых бесплотных сил небесных и святых праведников. Это также область вечного, лежащая вне законов физического времени. Но эта область в отличие от первой носит тварный характер. в) Мир видимый, земной. Эта область так же, как и вторая, носит тварный характер, но в отличие от нее является "царством времени", подчиняется его законам.

Но что такое вечность и что такое время с христианской точки зрения? Августин Блаженный, определяя сущность вечности, обращается к Богу: "Лета Твои неизменны; потому что они совместны и современны... и день Твой не слагается из разных дней, потому что он не заступает места вчерашнего дня и не уступает его дню завтрашнему, но всегда есть нынешний, теперешний, настоящий; и этот вечно-настоящий день Твой или всегдашнее Твое "ныне" и есть вечность". Вечное бытие — это бытие вне времени, это вневременность, вечность — это вечное настоящее.(7)

Назовем несколько особенностей христианского понимания времени. Во-первых, время не бесконечно. Оно носит тварный характер. Время возникает вместе с миром (невидимым и видимым) и вместе с миром время придет к своему концу. Как свидетельствует в "Откровении" св. Иоанн Богослов, — после Страшного Суда "времени оуже не будет" "(Откр.10:6).

Во-вторых, время не абсолютно, абсолютна лишь вечность. Для Бога, пребывающего в Сверх-Вечности, времени нет. Напомним известный стих Псалтыри: "Тысяща лет пред очима Твоима, Господи, тако день вчерашний"" (Псл.89:5). Об этом же пишет апостол Петр: "Един день пред Господем тако тысяща лет, и тысяща лет, тако день един" (2Петр.3:8).

В-третьих, время не однородно. Можно выделить четыре вида времени. Время космическое связано с чередованием дня и ночи, времен года и т.д. Это время циклическое по своей сути, обусловленное круговоротом в космосе, в природе. Время историческое выражает "ход истории"; в материалистическом понимании оно не имеет начала или же это начало определяется условно и произвольно, и не имеет конца. Предполагается, что историческое время может закончиться вместе с космическим в результате какой-нибудь глобальной космической катастрофы, либо, если этого не случится, историческое время будет течь в русле бесконечного общественного прогресса.(8) Время историко-эсхатологическое выражает последовательность исторических событий, направляемых по Божию Промыслу в синергии воли Божией и воли человеческой к известному завершению. Оно связано с эсхатологией — учением о конце времён и наступлении царства вечности. Четвертый вид времени по-разному называется разными авторами. Философы определяют его как "экзистенциальное время", богословы — как "богослужебное", "литургическое время" или "время Церкви". Его можно назвать также — иконичное время. Это время не существует и не мыслится отдельно от вечности, ведь оно — ее порождение. В акте творения время как бы "выпадает" из вечности, образуя особый временнóй план бытия, но оно не вносится в вечность, не разрывает и не прерывает ее. Со Вторым Пришествием Спасителя время преображается и "вбирается" в вечность, в ней исчезает, растворяется.(9) Иконичное время — это "воплотившаяся" вечность. В виде Божественных энергий вечность пронизывает время, придавая ему непреходящую ценность. Иконичное время — это двуединая времевечность, это время, не смешиваемое с вечностью, но и неотделимое от нее, время предельно насыщенное вечностью, иконичное время — это иконообраз вечности. Итак, существуют Сверх-Вечность, вечность, и время: иконичное, историко-эсхатологическое и космическое.

В иконичном времени жили прародители в раю. Царство вечности было открыто для них. Смерти не было. Грехопадение как бы "отслаивает" время от вечности. С грехом в мир входит смерть. Время для прародителей приобретает самодовлеющий характер. Пребывание во времени отождествляется с пребыванием в грехе. Земное время в некотором смысле есть следствие грехопадения. Лишь через покаяние и праведную жизнь у человека остается возможность прикоснуться к утерянной вечности и получить предчувствие вечности грядущей.

Душа человека бессмертна, ее призвание — вечность. И плоть земная человеческая имеет небесное призвание. Плоть — лишь зерно, призванное умереть и воскреснуть для вечной жизни. Итак, человек в целом сотворен Богом для вечности. Боговоплощение Сына Божия, Его крестная смерть и Святое Воскресение означают искупление рода человеческого, победу над смертью, а значит и "прорыв" вечности во время, победу над временем. Происходит этернизация и воиконовление времени, и открывается путь из времени в вечность.

Сошествие Святого Духа на апостолов есть основание и начало Церкви Христовой. Церковь же как Тело Христово, как богочеловеческий организм пребывает и во времени, и в вечности. Становясь истинным членом Церкви, человек приобщается к вечности. Входя в храм, верующий оставляет за спиной физическое пространство и погружается в священный иконотопос Небесного Иерусалима; сознательно участвуя в храмовой Литургии, человек вырывается из времени, погружается в иконичную времевечность.(10) Священные события за каждым богослужением не вспоминаются и не напоминаются священником народу,(11) а в силу своей вневременности, неподвластности времени совершаются сейчас, в данный момент, воспроизводятся во всей своей спасительной полноте в каждом храме.(12)

Для обозначения этого реального богочеловеческого нисхождения вечности на определенный сильный иконичный топос мы предлагаем термин эонотопос.(13) В первом приближении эонотопос — это двуединство иконотопоса и времевечности, такое единство, в котором одно освящается другим и одно без другого не существует. В наиболее чистом виде эонотопос являет себя в храмовой Литургии.

Иконичность богослужебных действий.

Знаменитый светский богослов Николай Кавасила (XIV в.) говорил, что не только чтение, пение, но и богослужебные действия в Святой Литургии знаменуют пришествие Христово и Его жизнь. Все действия и передвижения священника в алтаре и в храме во время богослужения — это иконообразы действий Господа Иисуса Христа в Его земной жизни, они воспринимаются в их внутреннем богочеловеческом реализме. Например, "первый вход архиерея во время этого Священного собрания (Литургии), — как пишет прп. Максим Исповедник, — есть образ и изображение первого пришествия во плоти в этот мир Сына Божия, Христа Спасителя нашего". Свт. Симеон Солунский объясняет: "Архиерей, намереваясь священнодействовать, снисходит с солеи и идет к западным дверям храма, через сие живописуя снисшествие Сына Божия к нам; потом облекается в священные одежды и прообразует тем святейшее Его воплощение". Великий вход изображает торжественный вход Господа нашего Иисуса Христа в Иерусалим, когда Он добровольно шел на ожидавшие Его страдания и смерть, а "закрытием (Царских) врат, входом Святых Таин... показывается вообще преходящесть чувственного и обнаружение умопостигаемого", — пишет прп. Максим. Все отдельные действия диакона, священника или архиерея (освящение престола и храма, рукоположения диаконов, священников, епископов, тайнодействия в алтаре, входы и выходы через разные врата, действия в притворе, обход храма и др.) не просто напоминают или повторяют свои первообразы (действия Христа), а онтологично являют их, антиномически актуализируют, иконично воспроизводят. Действия епископа или иерея "совершаются", а не копируют действия Христа, и при этом они, в силу своей иконичности, реального богочеловеческого двуединства приобретают такую же значимость и чудотворную силу, как если бы их совершал Сам Христос. Они суть иконодействия, они происходят в эонотопосе.(14)

Иконичность церковной утвари.

Онтологичный символизм действий священнослужителя дополняется иконичностью тех предметов церковной утвари, при помощи которых он совершает богослужение: антиминс, священный потир (чаша), священные покровцы, звездица, копие, воздýх, дикирии, трикирии и др. Например, вот как свт. Симеон Солунский описывает значение звездицы, которая по совершении проскомидии полагается на дискос: "...Покадив сначала в честь Спасителя звездицу, (иерей) полагает ее над хлебом говоря: и пришедши звезда, ста сверху, идеже в отроча, — в символах изображая то, что совершалось при Рождестве: поелику предложение (жертвенник, на котором совершается проскомидия), как сказали мы, изображает и пещеру, и ясли".

Иконичность богослужебных облачений.

Иконичность священника и его действий подчеркнута также иконичностью его святых облачений. Свт. Симеон Солунский очень подробно разъясняет образный, иконичный смысл одежд диакона, священника, архиерея. — Епитрахиль знаменует благодать, данную священнику для совершения таинств; — омофор дает возможность архиерею прообразовать воплощенного Сына Божия; — орарь диакона "изображает невещественное и духовное ангельских сил существо"; — пояс означает служение Спасителя во плоти, а также прообразует крепость и державу Божественной силы, укрепляющей священнослужителей; — набедренник "прообразует собою а) победу, данную нам над смертью, б) нетление нашего естества и в) как величие Божественного ополчения, так и свирепость лукавого духа, потому и имеет вид меча и привешивается на бедре при чреслах"; — поручи означают а) всемогущество силы Христовой, б) принесение Спасителем на Тайной Вечере собственными руками в жертву Своего Тела и Крови, в) узы Спасителя, которыми были связаны Его пречистые руки; — фелонь прообразует и прознаменует а) свыше подаваемую силу Святого Духа, б) ту хламиду, в которую был облечен Спаситель, преданный поруганию, в) страсти Спасителя, г) Самого Спасителя, Который крестом и страданиями исполнил вечную правду; — митра прообразует терновый венец Господа нашего или сударь. Мы выбрали самые главные богослужебные облачения, но у свт. Симеона собраны истолкованы абсолютно все.(15) Итак, облачения священника — иконичны, отдельные части его одежды не знаки, а знамения, иконообразы и об этом священнику каждый раз напоминают молитвы, которые он читает при возложении на себя той или иной части облачений перед совершением богослужения.

Молящиеся как иконы ангелов.

Божественная Литургия свершается, протекает одновременно в двух мирах: видимом и невидимом. Пространственно ограниченная храмом, Литургия выходит за пределы пространства; "привязанная" к определенному времени, она вместе с тем совершается в вечности. Предстоящие — народ, участвующий в Литургии, — также не могут остаться вне этой всеобъемлющей иконичности. Перед Великим Входом лик поет "Херувимскую песнь": "Иже херувими тайну образующе и животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение". Из песнопения явствует, что поющие, а, значит, все молящиеся в храме, "тайно", т.е. таинственно, мистически, изображают собой небесные силы — херувимов, на которых покоится трон Божий. В греческом тексте на месте церковнославянского "образующе" стоит "воиконовление", происходящее от слова "икона", таким образом, идея "воиконовления" молящихся в херувимов в момент принесения Святых Даров выражена более наглядно. Литургия не противопоставляет себя видимому, "лежащему во зле" миру, но призывает его к очищению от зла, идет по пути воиконовления мира. Литургия не только напоминает человеку о его Божественном, небесном призвании, о том, что хочет он того или нет, жизнь его протекает в двух планах — временном и вечном, — но и вводит его в двуединое богочеловеческое "литургическое бытие", делая при этом более "осязаемой", чувственно и духовно ощутимой как саму вечность, так и вечное, божественное начало в человеке. Прп. Максим Исповедник пишет, что благодать Святого Духа, незримо присутствующая в святом Собрании, всех с верою и любовью участвующих в богослужении, соразмерно духовной готовности каждого, "преображает в большее богоподобие". Литургия вся организована так, чтобы участвующего в ней с искренней верой и молитвой, хотя бы на время богослужения, вырвать из всепоглощающей суеты мира сего и дать возможность реально "приобщиться" к вечности, ощутить себя образом Божим, — живой иконой Христа, живой херувимской иконой. В таинстве же Святого Причастия — соединиться со Христом.

Слово как иконообраз.(16)

Слово в христианских представлениях — это прежде всего Божественный Логос, призвавший от небытия к бытию видимый мир. Сын Божий — Слово, в бытийственном двуединстве явленное в Своем творении. Человеческое слово — лишь "сколок", отблеск, отобраз Слова Божия, Первослова. Слово есть иконообраз, не отторгнутый от сущности именуемого, а онтологически и антиномично (благодаря Божественному Логосу и через Него) с ним связанный. В качестве вербальных икон в Православии воспринимаются и могут быть истолкованы произведения всех церковных жанров словесного искусства. Во время богослужения молящийся произносит и слышит особые, предельно иконичные слова, которые в своем целом, в соборном единстве с другими иконообразами, составляют вербальную икону "неба на земле".

Иконичность богослужебных песнопений.

Песнопения иконичны потому, что в основе их текста лежит иконичное слово, а также в силу иконичной природы церковного искусства. Но музыкальная сторона песнопений также имеет иконичный характер. Прп. Максим Исповедник говорит: "Божественные напевы песнопений показывают неземную радость и сладость, которые возникают у всех в душе". Церковная мелодия — не аккомпанемент. Она, как пишет в одном из писем о. Павел Флоренский, "есть явление небесной музыки здесь на земле". Как поющие, согласно "Херувимской", "тайно" являют собой икону херувимов, так и