Русский национализм как политическое течение

Падение коммунизма в Восточной Европе и на территории бывшего Советского Союза немедленно повлекло за собой как огромные достижения в области либерализации и демократии, так и возрождение национализма. Однако корни нынешних национал-патриотических группировок довольно многообразны и уходят в период конца 70-х — начала 80-х годов, то есть в последнее десятилетие перед началом активной, открытой деятельности. Тогда это были группы интиллегенции, концентрировавшиеся вокруг некоторых литературных журналов и позже породившие объединение «Память», а также молодежные группировки профашистской ориентации. Можно сказать, что из организаций 80-х годов, в которых умеренные и экстремистские элементы были, как правило, перемешаны, на рубеже десятилетий стали прорастать настоящие экстремистские группировки, самая крупная из которых - московское Патриотическое объединение «Память».

Осенью 90 года от васильевского НПФ «Память» откололись Виктор Якушев и Александр Баркашов, создавшие, соотвественно, Национально-социальный союз (НСС) и Русское национальное единство (РНЕ). Но если НСС после периода подъема в 1991-1992 гг., резко пришел в упадок и был фактически распущен своим вождем, то РНЕ пока устойчиво развивается.

РНЕ тоже породило множество самостоятельных групп во многих регионах, отколовшихся от него по тем или иным причинам (новосибирская Народно-социалистическая партия Юрия Котова, подмосковеая Партия русских националистов Александра Федорова).

В провинции наиболее активным очагом национал-патриотизма стал Урал. Еще в 1986-1987 гг. в Свердловске сложилось объединение «Отечество», один из лидеров которого, Юрий Липатников, создал в ноябре 1991 г. организацию Русский союз. Уже следующим летом от нег откололись две группировки - Русский национальный союз и Национально-государственная партия [1].

В 1994 году центр «Панорама» подготовил краткий словарь-справочник «Русские национал-патриотические и праворадикальные организации». Сколько в России таких организаций? В словаре перечислено более 80 названий, но сегодня эти данные не отражают реальной обстановки, так как некоторые из организаций распались, хотя входившие в них люди, разумеется, не исчезли — примкнули к другим группам или пытаются основать новые. При этом число националистических организаций постоянно растет. Еще лишь десять лет назад, в 1986 году, в ходе социологического опроса 78 % русских признали себя «советскими» и только 15% — русскими, в то время как 90 % эстонцев твердо знали, что они — эстонцы. Сегодня, по опросам, уже только 45 % русских не придают значения национальности [2]. Многие исследователи считают, что в массах зреет глухой, примитивный национализм как реакция инстинкта самосохранения, как средство выживания. Надо отметить непрерывный рост публикаций — газетных и книжных — по русскому вопросу, что указывает на крепнущий интерес к этой теме у читателей.

Прежде чем приступить к анализу национализма как политического течения в России, необходимо более четко сформулировать понятия национализма и нации с точки зрения общепринятых истин о национализме.

Большинство специалистов сходится в том, что основное учение о национализме можно свести к нескольким положениям:

· существует такая общность, как нация, с присущими ей особыми качествами;

· интересы и ценности этой нации обладают приоритетом перед другими интересами и ценностями;

· нация должна быть как можно более независимой; для этого нужен, по крайней мере, некоторый политический суверенитет.

Таким образом, национализм - это политическое движение, стремящееся к завоеванию или удержанию политической власти и оправдывающее эти действия с помощью доктрины национализма [3]. Это определение ничего не говорит о характере нации или формах ее политической самостоятельности. Оно избегает оценки, так что с этим определением может согласиться как сторонник национализма, так и его противник.

Что же такое нация? Дать определение этому понятию достаточно сложно.  Очевидно, что это группы людей, которые отграничивают себя от других с помощью объективных признаков (особый язык, антропологический тип, общность культуры, общая история, связь с территорией, ассоциация с государством), хотя такие признаки ни в своем полном наборе, ни в том или ином сочетании отдельных элементов не объясняют, отчего данная группа думает о себе в национальных категориях.

В современной литературе существует уже ставшее классическим подразделение наций и присущего им национализма на этнический и гражданский типы.

Уже более двухсот лет известны «французское» и «немецкое» представления о нации. Первое исходит из идеи нации как свободного сообщества людей, основанного на политическом выборе. Оно берет начало со времен Великой французской революции, когда старому режиму противостояло третье сословие, называвшее себя нацией. Второе восходит к немецким романтикам XIX века. По их представлению, нация выражает «народный дух», опирается на культуру и общее происхождение.

Американский историк Ханс Кон в работе «Идея национализма» предпочел не противопоставлять французскую идею немецкой, а говорить о «западном» и «восточном» типах национализма [3]. Первый сложился, на его взгляд, в Великобритании, Франции, США, Нидерландах, Швейцарии; второй - в Германии, странах Восточной Европы, России, а также в Азии. Основное различие между ними Кон объяснял социальным составом националистических движений. Там, где третье сословие стало мощной силой уже в XVIII веке, национальные требования касались преимущественно экономики и политики. Там же, где в XIX веке буржуазные слои были слабы, требования сосредоточивались в области культуры. Запад был для этих стран притягательным образцом; отставание от него задевало гордость местных образованных классов, так что они стали отторгать «чуждую» модель с ее либеральным и рациональным подходом. Отсюда - комплекс неполноценности у немецких, русских и индийских интеллектуалов, размышления о «душе» и «миссии» нации, бесконечные дискуссии об отношении к Западу. Кон отметил и еще один момент: за пределами западного мира границы сформировавшихся государств и поднимающейся национальности редко совпадали. Национализм вырос здесь не во имя утверждения народного суверенитета, а в стремлении привести рамки государства в соответствие с этнографическими требованиями.

Американский социолог Лия Гринфелд в книге «Национализм: пять путей к современному обществу» выделила социальные слои, выступающие носителями национальной идеологии, и предложила свою оценку типов национализма [3]. Исследовательница развила утверждение Кона о том, что национализм - это реакция на взаимодействие с более развитым обществом и его идеей нации, отчего стремление к имитации достижений сочетается с отталкиванием от ценностей привносимой идеи.

По Гринфелд, на основе двух измерений (как определяется нация и каковы критерии членства в ней) можно выделить три типа национализма. Нацию можно определять как составную общность, образованную входящими в нее индивидами, или как своего рода коллективный индивид. Первый из этих вариантов впервые воплотился в жизнь в Англии, а позднее появился и в других обществах - в частности, в США. Он предполагает моральное и политическое первенство индивида. Понимаемая таким образом нация - это суверенная (т.е. полностью независимая и самоуправляющаяся) общность в принципе равных членов. Свою свободу она выводит из основных свобод составляющих ее индивидов, а ее достоинство отражает естественное достоинство человеческой личности. Достоинство и свобода воплощаются в политических институтах, и потому принципы, положенные в основу индивидуалистского национализма, есть не что иное, как принципы либеральной демократии.

Если же на нацию смотрят как на коллективный индивид, ей начинают приписывать моральное превосходство над отдельными людьми, наделять ее собственной волей, интересами и целями, независимыми от человеческих желаний, надежд и приоритетными по отношению к ним. Поскольку самим членам такой общности эти интересы и цели неведомы, их приходится разъяснять, что и делает специально подготовленная элита. Меняется сам принцип представительства: элита представляет не народ, а идею нации - народу. Такое понимание превосходства нации вступает в противоречие с равенством членов общности, подразумеваемым идеей национализма. То же происходит и с другой его основой - народным суверенитетом. Его понимают иначе, чем в первом случае, превращая в атрибут нации, отделенной от составляющих ее людей. В итоге оказывается, что суверенитет заключается не в индивидуальных свободах, а в коллективной свободе от иностранного доминирования. Да и достоинство нации уже не отражает индивидуального достоинства; напротив, оно выступает лишь как внутреннее свойство нации, а отдельным индивидам передается лишь потому, что те являются ее членами.

Критерии же членства в такой общности могут быть гражданскими и этническими. В первом случае национальность приравнивают к гражданству и рассматривают как политическую и даже юридическую категорию. Поскольку национальность — плод выбора (по крайней мере, теоретически), ее можно приобрести и потерять. И хотя считается, что в каждый данный момент у любого человека должна быть какая-то национальность, при гражданском понимании этого термина она может в отдельных случаях и отсутствовать. Если же национальность определяют в этнических терминах, то, наоборот, ее уже нельзя выбирать, она превращается в биологическую данность. Человек рождается членом нации и не может эту свою идентичность ни потерять, ни поменять, разве что - в крайнем случае - скрыть.

Итак, можно говорить о трех типах национализма. Индивидуалистский национализм по необходимости — гражданский. Индивидуалистские нации гордятся, прежде всего, своими конституционными правами и считают, что именно в этом заключается их своеобразие. Все другие характеристики, которые они могут разделять - язык, территория, физический тип, история, религия, - второстепенны и вряд ли могут считаться основанием для национальной идентичности.

Коллективистский национализм имеет две разновидности: этническую и гражданскую - в зависимости от того, чем обосновывается индивидуальность или уникальность нации. Если речь идет об ощущении культурной или политической уверенности в своих силах, даже превосходства в этих отношениях, то национальность определяют в гражданских терминах (как во Франции). Этнический же национализм, напротив, обычно коренится в глубоком комплексе неполноценности, поощряющем веру в то, что уникальность нации следует искать вовсе не в ее достижениях, а в самой сущности. По этой причине националисты подчеркивают внутренние, недоступные для объективной проверки свойства нации. К такому — коллективистскому этническому - типу Гринфелд относит немецкий и русский национализм [3].

У всех националистических группировок России есть некоторые черты, присущие им всем или почти всем.

Так, всем без исключения присущи антизападные и особенно антиамериканские настроения, которые проявляются порой в довольно резкой форме. Так, например. отношение Национал-большевистской партии (председатель — Эдуард Лимонов) к Западу крайне агрессивное: «Самое лучшее, что давно нужно было сделать — завоевать этот самый Запад… Чтоб и духу его не было» [4]; по поводу бомбардировок НАТО в Боснии: «Нужно дать сербам пару ракет с ядерными боеголовками, дабы они их запулили через Адриатику на итальянские города. На Рим и Милан. Пусть знаменитые музеи и развалины разлетятся в куски… НАТО и ООН нужно уничтожить вместе с поганой Европой» [5]. В том же духе пишет и Баркашов (РНЕ) о западной цивилизации. Для него она представляется источником зла и разложения. После прихода к власти, Баркашов так представляет себе политику восстановления национальной самобытности: «Мы запретим употребление в разговоре иностранных слов, прослушивание записей иностранных рок-групп и просмотр западных видеофильмов. Запретим импорт западных товаров» [6].

Многие из этих организаций в той или иной степени милитаристы: без опоры на армию трудно себе представить приход подобных группировок к власти, но главное — милитаризм является важной составной частью державного мировоззрения, свойственного им. Так, лидер партии «Национальный фронт» Илья Лазаренко 11октября 1994 г. на семинаре в МГУ говорил: «Как только наш кованый ботинок разобьет вдребезги жидо-империализм в России, наши стальные гусеницы пройдутся по всей Европе… Наша цель — навести расовый порядок на планете, чтобы расы занимали то место, которое они должны занимать. Белые — хозяева, желтые — слуги, черные — рабы, больше ничего…» [7].

Державность понимается националистами по-разному: традиционные национал-патриоты стремятся восстановить Российскую империю, а группировки фашистской и нацистской ориентации говорят о некой новой Империи, основанной на их, не практиковавшихся ранее в России, принципах. По мнению А. Баркашова, «Только власть национальной иерархии во главе с общенациональным вождем соответствует исторической специфике России и русского народа» [8]. Члены союза «Христианское возрождение» призывают «к созыву земскопоместного собора и восстановлению законной русской государственности — православной самодержавной монархии, с царствующей династией Романовых во главе» [9].

Небывалую поддержку правительства со стороны националистических группировок вызвала война в Чечне, ведущаяся под лозунгом «восстановления конституционного порядка». Национал-большевистская партия активно поддержала введение войск в Чечню, даже перестала на какое-то время ругать президента и правительство. Э. Лимонов писал о сторонниках прекращения войны в Чечне: «Они с истерикой вынуждают Россию подчинится злой воле все более похабных мелких этносов… Введи цензуру, Президент, а если будут вякать и после этого, введи военное положение.» [10]. Партия «Национальный Фронт» по поводу событий в Чечне 26 декабря 1994 г. приняла обращение: «…В данной ситуации, когда враги России не только стреляют в русских солдат из русского же оружия, но и откровенно и с безмерным цинизмом действуют и в самой Москве, мы требуем от Президента и правительства РФ чрезвычайных мер по спасению русской государственности и территориальной целостности» [11].

Практически все националистические организации в той или иной форме призывают к применению насилия. Э. Лимонов пишет: «Мы твердо верим (хотя и сожалеем об этом), что грядет эпоха терроризма в России. Если самые смелые начнут террор, то всегда найдутся тысячи менее смелых, которые разовьют его в гражданскую войну» [12].

Часть организаций отводит важное место в своей идеологии православию (партия «Национальный Фронт» Ильи Лазаренко, РНЕ Александра  Баркашова, союз «Христианское возрождение» Владимира Осипова и Вячеслава Демина и др.). У некоторых, в первую очередь — у СХВ, православие действительно является основой организации, у других, как например, у РНЕ, — оно скорее является элементом общего патриотического образа. Но для всех характерна трактовка православия в первую очередь как этнической религии русских.

Некоторые организации придерживаются некой «ведической» религии, якобы имеющей отношение к языческим верованиям славян, но в немалой степени сходной с языческими изысканиями германских нацистов, например, Союз венедов, Русская партия России.

Многие партии готовы использовать в своей пропаганде любую религиозную идеологию, лишь бы она носила этнический характер. К таким относятся Национально-республиканская партия Юрия Беляева, Национал-большевистская партия Э. Лимонова и др.

В стаю человека обычно загоняет страх. Стая сбивается из слабых и ущербных и становится силой. Как это у поэта? Единица — вздор, единица — ноль, но если в партию (понимай, стаю) сгрудились малые —