Герберт Уэллс
(1866-1946) Один из самых активно читаемых писателей XX в., Уэллс был не только литератором в привычном смысле, но также "пророком", "социальным реформатором", "ученым". Традиционные рамки изящной словесности заметно его сковывали: он постоянно вторгался в смежные сферы: политику, социологию, экономику, философию. Вместе с другими большими художниками XX столетия - Бернардом Шоу, Бертольтом Брехтом, Эптоном Синклером - он являл тип художника-просветителя, произведения которого активно влияли на умы, утверждая передовые идеи. Уэллс оставил огромное наследие, более ста книг, едва ли не во всех прозаических жанрах - от романов и новелл до киносценариев, научных трактатов и популярных учебников.
Сын лавочника, который разорился, Уэллс с тринадцати лет начал трудовую жизнь в качестве ученика аптекаря, продавца и одновременно энергично занимался самообразованием, став человеком энциклопедических познаний. Он являл собой образец "селф мейд мен", т.е. человека, сделавшего себя, олицетворял "сплав ученого и гуманиста".
Как и Бернард Шоу, был сторонником реформистского социализма.
Начав как журналист и публицист, Уэллс приобрел известность романом "Машина времени" (1895). За ним последовала серия научно-фантастических романов, принесших ему мировую славу: "Остров доктора Моро", "Человек-невидимка", "Когда спящий проснется", "Первые люди на Луне", "Пища богов", "В дни кометы" и др. В отличие от социальных утопий (Т. Мора, Т. Кампанеллы, Э. Беллами и др.) романы Уэллса остросюжетны, лишены статичности, в них действуют активные люди. Они близки к романам Жюля Верна, ибо в их основе научное открытие. Но если для Жюля Верна важны сами технические новшества, то для Уэллса их социальные итоги как результат революционных перемен в научной сфере. Романам Уэллса присуща тенденция к ситуациям катастрофическим, "космическим", имеющим всемирную масштабность.
В "Человеке-невидимке" показано, что достижения науки ценны, когда они во благо человеку. Для героя же романа Гриффина его замечательное открытие служит целям самоутверждения, он становится "сверхчеловеком", опасным для окружающих. Эти романы закрепили за Уэллсом статус одного из пионеров научной фантастики, которая стала столь популярной в XX в. В то же время научные прогнозы Уэллса, казавшиеся в свое время фантастическими, стали в нашем столетии во многом реальностью, особенно в связи с выходом человека в космос и освоением космического пространства.
Параллельно с фантастическими романами определилось второе тематическое направление его творчества, не менее для него органическое. Это романы бытовые ("Тоно Бенге", "Киппс", "История мистера Полли" и др.). В них Уэллс предстает как бытописатель, герои которого "маленькие люди", мелкие служащие, учителя, лавочники, озабоченные своими повседневными проблемами.
В 1920. г. Уэллс приехал в Россию, был принят Лениным, которого он назвал "кремлевским мечтателем".
В известной публицистической книге "Россия во мгле" (1920) он выразил неверие в возможность возрождения страны из разрухи, вызванной войной и революцией.
В этом замечательный фантаст ошибся. Однако сегодня`мы знаем о той цене, которую пришлось заплатить России и ее народу за ускоренную индустриализацию и насильственную коллективизацию.
Писатель, подобно сейсмографу отзывавшийся на колебания политической почвы, одним из первых стал в европейской литературе осваивать антифашистскую тему, показывая опасность тоталитарного переворота в стране и появление "английского Муссолини" (роман "Самодержавие мистера Парэма"). Сатирическую остроту приобрела и его критика самодовольного мещанства, для которого превыше всего душевный комфорт и уют. Пророческим оказалось и осуждение "мюнхенцев", тех обывателей, которые не желают поступиться собственным благополучием перед лицом "коричневой" угрозы (повесть "Игрок в крокет"). Уэллс был противником "искусства для искусства", сторонником литературы, активно тенденциозной. В одном из интервью он так выразил свое кредо: "Имеет право называться подлинным писателем только тот, кто может научить чему-нибудь своих современников, кто лучше видит вокруг и больше видит впереди. Я всегда склонен был думать, что я все-таки таков".